Совсем непонятно, как этот разговор вдруг скатился к обвинениям и непониманию. Вроде бы, все, что Лич говорил, логично исходило одно из другого, но Арабелла соглашалась, а потом вдруг моментально перестала и ушла в глухую оборону. Военным положением страну было не спасти, и уж точно не удержать на грани войны, разве об этом говорил Нобби? Почему вдруг такие выводы?
- Послушай, я не собирался ратовать за военное положение. Я просто говорю тебе то, что наблюдаю. Сейчас есть и другие способы спасти страну, без всякого военного положения. И это не комендантский час, пойми!
Нобби сунул руки в карманы больничного халата и прошелся по буфету сначала в одну сторону, потому в другую. Арабелла говорила так, как будто он просто выдумал себе какие-то принципы, чтобы чем-то выделиться, чтобы внимание на себя обратить или что-нибудь еще в таком же духе. Как будто непонятно, что все это делается не из упрямства и желания подставить себя и других. Но ради другой, более высокой цели, для которой не так важно, убьют ли в каком-то там переулке неподалеку от Косого данного конкретного Нобби Лича. Есть ведь и что-то большее, чем собственная безопасность, и казалось, что это должен понимать человек, который добровольцем прошел войну.
- И да, эти принципы важны, потому что это основные принципы демократии и свободы. Они пронизывают нашу жизнь, и когда проявляются в мелких бытовых вопросах, кажутся незначительными и смешными, кажется, что можно и уступить, забыть о них на время, но это не так.
Мириться с военным положением Нобби собирался только в том случае, если увидит, что правительство, которое ввело его, действительно использует его по делу, а не просто для того, чтобы укрепить свою шаткую власть просто заткнув людям рты и не позволяя показываться на улицах после заката. Или еще хуже, ведь военное положение подразумевало еще и другие меры. Приговоры без суда и следствия, например. Мобилизацию. Что еще необходимо было сделать для того, чтобы спасти страну? Может быть, снабдить всех подряд такими вот браслетами, один из которых сейчас был на его руке? Чтобы авроры знали, где именно сейчас используют сильную магию, и не совались туда потому что там опасно.
Когда и чем он успел ее обидеть, Нобби тоже не понял, но даже если бы он знал, за что должен просить прощения, вряд ли бы сейчас смог сделать это: чувствовал свою правоту в каждом слове, отречься от любого из них было бы предательством того, что он ценил слишком высоко.
- Да что такого я сказал?! Что я должен сделать, чтобы не мешать твоему брату? Убрать маячок? - Лич потянул браслет с запястья, но тот, конечно, не поддался. Ничего, он знал, что должен сделать, и собирался заняться этим, как только его выпишут. Или как только он сам завтра выпишется. - Не получается. Написать заявление о том, что я отказываюсь от помощи аврората во время нападений, извиниться за беспокойство и попросить впредь заниматься более важными вещами?

- За диалог, который приведет к компромиссу и законодательным изменениям. Комендантский час, карательные меры аврората к тем, кто увлекается радикальными мерами - это не решит проблему, только отполирует верхушку айсберга до блеска.
Нобби как-то всегда верил в то, что нет людей, неспособных понять. Этоне не высшая математика, а простые, в общем, вещи. Были люди, которые притворялись непонимающими, куда же без них, но Арабелла, казалось, была не из них, поэтому он объяснял снова и снова, и не только ей, но заодно и себе самому, потому что у нее получалось как-то находить те вопросы, которые, хотя и волновали Нобби, оставались в его голове неясным смутным туманом, до сих пор не обретая конкретных формулировок. А ведь они были нужны, как и вот а, про границы.
- Нет никакой четкой грани. Не все вопросы имеют четкие и однозначные ответы. То, что я нарушил комендантский час, никому не принесло вреда. И не надо про то, что это нанесло вред твоему брату или мне: хотели напасть - напали бы в любое время.
Все границы были лишь в голове, в четком понимании того, что на самом деле может навредить и стране, и людям. Да, наверно, у кого-то это пониммание было совсем другим, кто-то считал, что Лич вредит миру самим своим существованием. Но, кажется, разница между покушением и вечерней прогулкой была очевидны. Для него самого, во всяком случае, была. И дело совсем не в том, что он собирался кому-то навязывать свои границы. Дело в том, что разница есть! И не обязательно облекать ее в письменную форму и заверять печатью, чтобы увидеть ее.
Он собирался объяснить и это, чтобы недопониманий все же не оставалось, но его мысль вдруг споткнулась о еще один вопрос. И не просто споткнулась, а еще и во весь рост растянулась. А потом поднялась, отряхиваясь от пыли предыдущих ответов и решений и укоризненно посмотрела на Нобби. И почему он никогда не рассматривал вопрос с такой стороны. Было в этом что-то, чего не хватало для понимания раньше, а теперь вдруг оно появилось и не то чтобы полностью изменилло картину, но вдруг пролило на нее неожиданный свет, выделяя незамеченные ранее детали.
- Может, ты и права. До сих пор никто не шел на переговоры, и... наверно, я увлекся. Надо подумать над этим. Спасибо, Арабелла.
Он автоматически прекратил дергать браслет, когда Арабелла сделала замечание. Все равно его не снять здесь, надо было идти с этим в аврорат. Лич и собирался. Он невольно чувствовал свою вину за то, что подставил Минерву, хотя и понимал, что она сама она сказала на этот счет. Он должен был еще тогда быть настойчивее и отказаться. Но он хотел помочь, и в итоге благие намерения, вымостили именно то, что и всегда.
Арабелла была очень недовольна, но так и не смогла объяснить, чем именно. Дело понятное. Такое часто случается.
- Если меня никто не спрашивает, то не надо обвинять меня в том, что из-за того, что на меня напали, авроры могли пострадать. Я не хочу этого. И я не говорил о них плохо, просто хотел... не важно, в общем. Собираешься меня пристукнуть - становись в очередь.

- Верно. Точнее, это было бы верно, если бы диалог был.
Но чаще всего Нобби казалось, что он пытается докричаться до пустоты. Он был бы не против не игнорировать, только вот в ответ ничего не долетало. Точнее не так. Сначала не долетало и не долетало, а потом как даст по лбу. Такое не проигнорируешь при всем желании, только, кажется, диалогом это не называется. Даже пятиразовое питание в кладовке у Арабеллы было больше похоже на этот самый диалог. Интересно, конечно, было бы посмотреть, как она собирается это сделать. Может быть, Нобби бы даже не очень-то сопротивлялся. Может быть, немного такого отдыха позволили бы наконец решить все то, над чем он только и делал, что думал, когда появлялось свободное время. Может быть, он бы там вообще просветления достиг. В кладовке.
Он вздохнул. Пятый этаж плохо влиял на него, он нес бред. Пусть и только в мыслях. Но ведь и Арабелла не отставала. Нобби вздохнул опять.
- Зачем ты говоришь все это? По-твоему выходит, надо вызубрить законы и сверять с ними каждый свой шаг, чтобы не дай бог нигде не оступиться и не переступить через грань. И менять их нельзя тоже, потому что это значит заодно менять и грани, а они ведь так понятны и правильны, что как можно! Только не все законы одинаково полезны. И право иногда надо отстаивать
Софистика, вот что это такое. Может быть, дело и занимательное, но очень похоже на то, чем занимаются все эти напыщенные чистокровки в департаменте, когда пытаются высмеять новый законопроект. Это упрямо настигало Лича даже здесь, ночью, в буфете Мунго. Не сказать, чтобы это была приятная неожиданность.
Нобби уже почти погряз в обдумывание очередного провала в своей жизни, которых в последнее время становилось что-то многовато, когда не утонуть в пессимизме окончательно ему помог простой, казалось бы, вопрос. Он поднял голову.
- Случается. Хотя теперь уже не так сильно. Теперь, когда война закончилась.
И началась новая. Только родственники о ней не знали. Не знали друзья, во всяком случае те, кто остался в маггловском мире. Но Лич знал. Знал, почему происходит то, что происходит. Арабелла вот тоже понимала, может быть, даже лучше и быстрее него самого. Пора была заканчивать это раз и навсегда. Диалогом, как видно, не получалось. Компромиссы тоже не шли. Но дальше так продолжаться не могло, люди не могли больше гибнуть просто так, хороший же он лидер, если позволяет такое! 
- Знаешь, моих соседей, друзей детства, недавно убили. Полиция не знает, что думать, списывают все на газ, потому что, ну... ты понимаешь... никаких следов. Только вот я-то знаю, что это было. И... ты права. Слишком многие люди подвергаются опасности из-за меня. Я должен сделать с этим что-нибудь наконец.

Ответы от многих - именно этого Нобби и хотел. Нормальные цивилизованные ответы, а не то, что сейчас происходило. Он полностью признавал право людей - всех людей - решать, нравится им то, что он предлагает, или нет, и если люди и правда не хотели бы всех этих перемен, он был бы, конечно, удивлен и разочарован, это точно. Но никогда не стал бы мешать людям идти избранным путем. Поэтому же он не считал, что вправе останавливать погромы как-то иначе, чем словами. Он иногда умел убеждать, и при возможности использовал это умение в полную силу, но это было единственное, что он мог себе позволить. Люди должны были иметь выбор.
Этот их выбор даже можно было понять. Если бы выбирать приходилось между миром и войной, многие бы с презрением отвергли то, что предлагал Кэмпбелл. Мало кто хотел кровопролития ради кровопролития, и если погромы можно было бы заменить мирным диалогом, который пусть и подозревал некоторые уступки, то, Лич был уверен, большинство выбрало бы именно его. Но противник не хотел уступок. Противник хотел войны. Хотел уничтожить любое право остальных заявить о себе, о своих потребностях. Закрывал глаза на то, что объективно уже давно не имеет права диктовать условия. Противник предлагал выбор между войной и техническим поражением, и что удивительного в том, что выбор был сделать, и винить за это невозможно.
А без чая сегодня, похоже, придется обойтись: она не могла вскипятить воду, у него с собой палочки тоже не было. Да и чай был ужасен.
- Я постараюсь сделать с этим что-то. Подумать, - с опозданием ответил Нобби. - Даже не представляю тему, на которую не поспоришь. Могу пересказать тебе таблицу умножения, с ней сложно не согласиться. Хотя, ты ведь наверно училась в нормальной маггловской школе? Или нет? Тебя ведь не обижают такие вопросы? Прости если так, я просто ничего не знаю о том, как воспитывают сквибов в чистокровных семьях.
Вопрос о том, надо ли огрызаться, когда за кого-то волнуешься, поставил его в тупик. Это, конечно, иногда случалось, понятное дело. правда, не слишком помогало успокоить нервы, только испортить отношения, поэтому за собой Лич старался следить, хотя и это удавалось далеко не всегда. Здесь уж или контролировать эмоции, или быть честным: слишком противоречило одно другому, чтобы пытаться совмещать. Но если Арабелле помогало, он мог и потерпеть.
Нобби сам не знал, зачем заговорил о Мильтонах. Все, что необходимо было сделать тогда, он сделал. Даже если их убийство было угрозой, лучшее, что он мог сделать - это приобрести несколько защитных артефактов для дома и попросить родителей на время отправиться к родственникам в Манчестер. И аврорат - ну да, аврорат...
- Да, конечно, они знают. Они ведут расследование, но, боюсь, это совершенно бесполезно. Только не нападай на меня опять, я не имею в виду, что они не стараются.
Если Арабелла хотела тему, на которую нельзя было спорить, то зря поддержала эту. Тем более, так поддержала. Нобби всегда был уверен, что ничего нельзя сделать только в одном случае. Для Мильтонов этот случай, к сожалению, настал. Но для него еще нет. Лич почесал затылок, думая, стоит ли начинать очередную волну, но все-таки не мог не поинтересоваться, очень осторожно для начала.
- Ты правда так думаешь? Что единственное, что можно сделать - это переложить ответственность за безнадежное расследование на аврорат, сидеть тихо - и все?

Нобби улыбнулся и несколько раз кивнул. Школьные годы, даже если они, на самом деле, не были школьными, обычно бывали хорошими воспоминаниями. У него тоже, хотя с обучением всему тому, что перечисляла Арабелла, было и не очень, но зато хотя бы одна точка соприкосновения у них была.
- А я был капитаном сборной на факультете. Мы, кстати, неплохо выступали, один раз практически взяли кубок. Болеешь за кого-нибудь сейчас?
Квиддич ведь тоже был неплохой темой, хотя на нее спорили все, кому не лень. Например, считалось правильным выбрать себе одну любимую команду и болеть исключительно за нее. А Нобби просто нравилась красивая игра, и он знал, что в каждой из команд Лиги есть достойные игроки, на которых приятно смотреть на поле. Это давало возможность никогда не переживать насчет поражения, но всегда радоваться победам. Наверно, это было немного не по-хаффлпафски. Но может, как раз наоборот. В любом случае, большинству любителей игры это обычно казалось странным. За футбол Лич тоже пробовал болеть, когда приезжал к родителям и друзьям, пару раз даже ходил на матчи, но то и дело поднимал взгляд над полем, выискивая снитч, и пропускал из-за этого самые интересные моменты, так что решил в конце концов, что этот спорт явно не для него.
- Почему ты не осталась там, среди магглов? Ты ведь могла выбирать, быть своей и там, и там. Думаешь, здесь правда лучше, даже несмотря на все это отношение?
У него-то выбора не было, семья - семьей, но Нобби был магом, как и другие магглорожденные, в мире без магии ему было бы по-настоящему тяжело. А Арабелле должно было быть проще там, как ему казалось. Что-то очень важное должно было держать ее здесь или не дать спокойно жить там, даже после того, как она участвовала в войне, к которой маги, по официальной версии, не имели никакого отношения.
Нобби удивленно посмотрел на нее и кивнул, когда она предложила узнавать о Мильтонах. Это действительно было неожиданно, такая помощь.
- Конечно. Спасибо. Твой брат рассказывает тебе о расследованиях, когда ты спрашиваешь?
Потому что просто так прийти в аврорат и поинтересоваться, как идет дело, не получалось, Нобби пробовал. И с одной стороны, совсем неплохо, если у тебя есть родственник и возможность узнать истинное положение дел. С другой - разве аврорам не запрещено говорить? А если не запрещено, почему тогда никто не дает информацию обычным гражданам, неужели и здесь необходимы все эти родственные связи, чтобы добраться наконец до правды? Или опять все дело только в том, что спрашивал он?
С убийством и правда ничего нельзя было сделать. Смерть - вещь необратимая, и даже если в лучших традициях кровной мести убить в ответ каждого, кто имел к этому отношение, Мильтонам это не поможет. Справедливость им не поможет тоже, но она может помочь другим, тем, кто не станет жертвами этих по-настоящему больных людей, готовых пожертвовать кем угодно ради своей выгоды.
- Для начала я собираюсь дать показания. Под веритасерумом, чтобы никто не смог сказать, что я просто вру или проигнорировать их. Думаю, если одного любителя безнаказанной темной магии заключат под стражу, то и остальные на некоторое время должны притихнуть. А потом - потом посмотрим.

Вот это было отлично! Не везет сойтись мнениями на почве политики, квиддич даст повод. Нет, правда, кто бы мог подумать, что в Англии есть еще люди, которые не радуются чужим поражениям, которым не важно, в какую форму одеты хорошие игроки, и что этот человек обнаружится в пустом буфете Мунго среди ночи. Нобби заметно оживился. Квиддич был одной из тем бесконечных, одной из первых по-настоящему волшебных вещей, которые так поражают первогодок в Хогвартсе. Может быть, именно поэтому среди первоклассных игроков так много магглорожденных? Игра захватывает их, несмотря на всю свою нелогичность, а может, и благодаря ей. 
- А я думал, в снитче весь смысл. Ну знаешь, игр без снитча и так много. Мне не кажется, что это мешает командной игре. Ловец самый заметный, но без команды он не может ничего. Я был вратарем и охотником. Смотря кто был нужнее команде.
Ну да, школьный спорт имеет свои особенности. Пусть и правда за все четыре года, пока он играл и пару лет капитанства, хаффлпаф ни раз не взял кубок, но было весело, нравилось игрокам, трибунам тоже нравилось, и, кажется, они всегда возвращались с поля вместе с командой-противником, все довольные, даже несмотря на то, что не все победители. Если относиться к игре как к игре, может быть не постоишь на пьедестале, зато насколько больше времени и сил останется для действительно важных вещей. Нобби рассмеялся, когда Арабелла объяснила, кто на самом деле должен подвинуться и освободить место, хотя сам он обычно думал, что места и так хватит на всех, особенно если локтями не толкаться.
- Нет, точно не должна. Им тоже не обязательно. Но пора научить кое-кого уважать соседей.
И идею с веритасерумом она тоже одобрила. Даже удивительно, еще когда она заговорила о маячке в приказном тоне, Лич бы подумал, что она просто поднимет этот план на смех. Хотя ему было все равно. Здесь он уже все решил. Справедливость, чего бы она ему ни стоила, должна была торжествовать хотя бы здесь, хотя бы тогда, когда ее торжество зависело от Нобби и было ему под силу. Только вот на осторожный вопрос собеседницы он с сожалением отрицательно покачал головой.
- Нет. Извини, я думаю, что аврорату следует услышать это первым. А то знаешь, неудобно получится, если твой брат будет уверен, что в курсе абсолютно закрытой информации, а ты сообщишь ему, что и так все знаешь.
Но, видно, и это уже не могло сильно расстроить Арабеллу. Она опять вернулась к благодушному понятному настроению и готова была узнавать о планах не из газет, а из первых рук. Лич тоже теперь улыбался, пусть и немного устало. Он чувствовал людей, во всяком случае, ему всегда так казалось, и он чувствовал, что Арабелла из тех людей, которых он готов был с радостью назвать друзьями. Худшим итогом этого покушения могла бы стать размолвка с таким человеком, тем более, не на пустом месте. Но если оно закончилось знакомством, то значит, все было не так уж и плохо. Во всем есть свой смысл, даже когда тебя расщепляет.
- Верно. Буду ждать от тебя сову. Ты не против, если я пойду к себе? Спасибо еще раз. И правда, подумай над проектом о сквибах.