Помахать друг на друга палочками, с которых срываются самые разные, иногда весьма сильные темномагические заклинания, а потом напиться, подлечиться и вместе махнуть на континент - это было делом привычным и вполне естественным. Совсем не то, что годами помнить обиды, особенно в среди слизеринцев, которые обижать умели и, что скрывать, любили. В общем, наверно, все это понимали, и наблюдали уже много раз, а если и удивлялись, то держали свое удивление при себе.
На этот раз удивлен был сам Лестрейндж, конечно, не таким поворотом, а тем, что идею отправиться куда-нибудь подальше отсюда предложил не он сам, а Вэл. И тому, что предложила она именно ему, хотя не могла не понимать, что он согласится, а опят совместных путешествий был весьма специфическим. Однако это лишь подтвердило ту мысль, которая давно вертелась в голове у Родни: сколько бы его друзья, и Вэл в том числе, не возмущались тем, что рядом с ним невозможно быть уверенным, что вернешься домой живым и целиком, им все равно это нравилось.
Но теперь почти ни у кого из них не было времени. Все были заняты, и с каждым годом все больше. Одно время Лестрейндж верил, что они быстро наиграются работой и вернутся к нормальной жизни. Но, похоже, это болото их затягивало, и теперь уже встречи случались все реже, да и на тех иногда непросто было понять друг друга. В общем, предложение Вэл было неожиданным и, разумеется, на такую авантюру сложно было не согласиться. Отец тоже не был против долгого отсутствия сына, видимо, его планы, о которых они говорили, не подразумевали спешки. Или он все же хотел воплощать их в жизнь без участия сына. В другой раз Родни, наверно, оскорбился бы таким открытием, но на этот раз альтернатива казалась не менее интересной.
- Надеюсь, они что-нибудь натворят без нас. Просто хотелось бы верить, что на это способны не только мы с тобой. Да и вообще, всегда печально возвращаться и понимать, что в твое отсутствие здесь ровным счетом ничего не произошло.
Вэл сегодня была в хорошем настроении, и это было хорошо. Если было бы иначе, опять пришлось бы переводить на нее алкоголь, а перемещаться в пьяном виде - не самая лучшая идея, уж Родни мог говорить об этом с полной уверенностью. Но как бы то ни было, полную флягу огневиски он на всякий случай теперь всегда носил при себе.
- Германия... - Лестрейндж на несколько секунд закрыл глаза, вглядываясь в воображаемую карту и продумывая, каким образом правильно выстроить маршрут, полагаясь, в основном, на аппарацию. Справившись, открыл глаза и кивнул. - Хорошо. У меня портал до Бухареста, там доберемся на перекладных. Что за музей? Хочешь забрать оттуда что-нибудь интересное? Взглянем на Нурменгард по дороге?
Хотя что интересного могли стащить в свои музеи магглы? Разве что случайно, но ведь магический артефакт надо еще донести до места хранения, не испепелившись от одного к нему прикосновения, не так ли? Впрочем, не все были так хорошо защищены, конечно, и если Вэл была уверена в том, что знает, где искать, можно было и поискать. Тем более, если это открывало перспективу посмотреть на Блэк в маггловской одежде. Это должно было быть как минимум забавно. А потом можно замахнуться и на что-то большее.
- Как насчет того, чтобы не ограничиваться Европой? Я давно подумываю заглянуть в Палестину. Перспективное место, интересные магические традиции. Отличный полигон для проверки того, о чем мы говорили на встрече, помнишь? Взять стадо и научить их... не уверен насчет революции, но точно должно быть не скучно. Что скажешь?
Как бы то ни было, начинать все равно придется с начала. Лестрейндж вытащил из кармана карточку из шоколадной лягушки, с которой криво ухмылялся Мордред. Кто бы мог подумать, что у Магвайра, главного поставщика порталов, заваляется что-то подобное, кажется, детей в его доме никогда не бывало, но может, он просто любил шоколад. И лягушек. Или паранойя, которая просто накрывала его в последнее время, заставляя по сто раз переносить время встреч и закрыть камин, заставляя добиться в его халупу окружными путями, добралась теперь и до материала, из которого делались порталы, а что может быть менее подозрительным, чем карточка из детской сладости. В руках у взрослого человека, нда... Видимо, скоро придется искать нового умельца, но все это потом, а сейчас впереди были вещи и поинтереснее.
- Ну что, поехали?

Может быть, маги континентальной Европы и в самом деле были стары и ленивы, но нельзя было упускать из внимания,что именно это старое и ленивое болото породило того, кого считали величайшим темным магом современности, а вот Англии, России или диким джунглям Амазонии для этого чего-то не хватило: то ли климата, то ли критической массы лени и старости, которая просто не могла не спровоцировать взрыв. Это, конечно, не значило, что его не будет, и все закончится вот так бесславно, Нурменгардом. Просто взрыв придется кропотливо и старательно устраивать своими руками.
- Кладбище так кладбище. Древние склепы - идеальное место для прогулок с леди. Решила разбить несколько сердец осиновыми кольями?
Родни соглашался легко. Если выбирать между кладбищем и музеем, он определенно голосовал за первое. Беспорядочно собранные коллекции всего подряд, на которые еще и глазеют толпы магглов, его никогда не привлекали.
Лестрейндж приложил ладонь к глазам, защищаясь от яркого света - солнце как будто спятило здесь, пытаясь напомнить всем, что уже лето, несмотря на то, что на этот счет думал календарь. Затем повел Вальбургу подальше с пустующей по случаю раннего утра площади. Блэк была права, они привлекали слишком много внимания в такой одежде. Обычно это не имело бы значения, но программа развлечений предполагала некоторую скрытность. Если уж окунаться во все это, то окунаться с головой, полностью погрузиться в грязь, выловить все жемчужины и с особым удовольствием триумфально выбраться, чтобы вернуться к нормальной жизни. А значит, им нужна была совсем не трансфигурация. Хорошо, когда есть привычка к путешествиям: о некоторых вещах перестаешь забывать. Когда они оказались в узком переулке, в который не выходили даже окна, он протянул девушке сверток.
- Зачем же трансфигурация? Вот, от лучших маггловских портных. Переодевайся. Предложил бы отвернуться, но что нового я увижу после всего того, что между нами было? Лучше освежу картину в памяти.
Блэк обворожительно улыбнулась, и Родни ответил ей не менее загадочной улыбкой. Даже притворяться не пришлось: когда она так говорила, когда не просто бросалась пустыми угрозами, а безо всяких сомнений, точно знала, как будет их осуществлять, по спине вдоль позвоночника бежал холод, и кто сказал бы, что это было неприятно, тот не умел ходить по краю и получать от этого настоящее удовольствие.
Она подалась вперед, но он и не думал отстраняться, покрепче перехватил ее под локоть и наклонился еще ближе, облизнул неожиданно пересохшие губы, а потом ответил ей в тон.
- Неужели? Мне надо подготовиться, знаешь ли: написать завещание, надеть лучшую мантию. Пообещай, что будешь рыдать на моих похорнах, а потом отомстишь. Брось, Вэл, и ты, и я знаем, что ты никогда меня не тронешь. Давай сосредоточимся на настоящих врагах, тех, кому ты и правда можешь устроить великолепно долгую и мучительную смерть. Этому мне у тебя еще поучиться. Научишь?

- Мы опять идем грабить могилы?
Достопримечательности Вальбургу интересовали вполне определенного рода. Если точнее, те, которые можно унести с собой. Родни усмехнулся и задумался о том, не взять ли ее в свой бизнес, энтузиазма у нее было хоть отбавляй. И пользу миру принесет, и ей самой будет веселее: даже сейчас она оживилась так, как никогда не оживлялась на светских приемах, где изображала положенную радость по случаю встречи с теми, с кем на таких приемах видишься регулярно, даже если ненавидишь их лица. Да, надо над этим подумать. Только сначала объяснить, что не надо тащить все и отовсюду, слишком сложно пересекать гранцу с полными карманами, да и просто жадность еще никого не украшала.
Он пожал плечами, когда Блэк все же взяла маггловскую одежду и начала пристально разглядывать ее, как будто таким вот взглядом ее можно было бы сделать хоть немного похожей на мантию. В этом ведь и смысл был, в непохожести. А то некоторые покупают в специализированных магазинах что-то привычное, а потом оказывается, что вышли в люди в банном халате - между прочим, реальный случай, да. Лестрейндж же знал, где и что купить, чтобы не заставить Вальбургу выглядеть глупо. Может быть только немного более великолепно, чем бледные маггловские женщины вокруг. Но она ведь любила, когда ее пожирали взглядами, и Родни прекрасно знал это.
- Она мне нравится. Но мне лень следить за маггловской модой, я же не могу позволить тебе гулять по кладбищу с одежде прошлого сезона.
Она, конечно, могла и тронуть. И тронула, хотя на такой эффект от своих как обычно ничего не значащих слов Родни никак не рассчитывал. Он обхватил ее за талию, скорее для того, чтобы дать себе почувствовать реальность происходящего, чем для того, чтобы не позволить ей ускользнуть, она, кажется, и не собиралась. Начало было просто прекрасным. В самом деле, зачем портить такой день кладбищами и музеями, если это можно отложить на завтра. Или послезавтра. Или на неопределенное время. А это, время, когда они пропали со всех карт, можно использовать с толком и не без удовольствия, и подтверждая мысль, Вальбурга не стала останавливаться или пытаться изобразить праведный гнев, остановив время поцелуем, в который сложно было до конца поверить, однако верить и не обязательно для того, чтобы подхватить и продолжить, рискуя хорошо нарваться, но без риска жизнь была бы слишком скучной.

Вполне возможно, у Лестрейнджа и в самом деле иногда отсутствовали тормоза. Но если кто-то из присутствующих, по печальному стечению обстоятельств, оказывался благоразумнее, да еще и пытался нести это благоразумие в массы, отравляя хорошее веселье, то ему ничего не оставалось, кроме как подчиняться вплоть до следующего раза, когда выпадала возможность нарушить еще одну границу. Родни послушно отвернулся, когда Блэк захотела этого. может быть, у него и была плохая память, но фантазия компенсировала недостаток с головой. Он стоял, глядя в стену какого-то дома и улыбаясь совсем уж глупо, благо этого никто не видел, до тех самых пор, пока она ясно не дала понять, что можно обернуться.
- Идет? Ты похожа на... - поэтическое сравнение было подобрать довольно сложно, - в общем-то на ведьму в маггловской одежде. Только слепой кретин мог бы принять тебя за магглу. Но формально приличия соблюдены, так что можем отправляться.
Лестрейндж снял собственную мантию, оставаясь в простых брюках и рубашке, наверно немного не такой, которые носили магглы, особенно здесь, в странах, которые были разорены недавней войной, но это действительно были уже мелочи, к которым министерство не придерется. Мантию он свернул и не слишком аккуратно сунул в сумку, где уже, благодаря небольшому расширению, помещалось много полезного, туда же сложил и нормальную одежду Вэл. Потом опять взял ее за руку и повел туда, где, по его расчетам, должно было быть кладбище. Выслушивал информацию уже намного серьезнее, пытаясь понять, что им за это будет. Ну так, на всякий случай.
- Мы опять будем грабить могилы, - на этот раз это был уже не вопрос: интуиция значит, не подвела. Но музеи - это одно, а вот склепы древних - совсем другое. Родни бы схватился за эту идею, будь она новой, но проблема была как раз в этом "опять". - Помнится, в прошлый раз, мы пробыли в одной чуть дольше, чем хотели, и вынесли чуть больше, чем собирались.

Солнце лупило все сильнее, по мере того, как поднималось над горизонтом, а поднималось оно довольно быстро. Солнце отражалось от старых камней мостовой и выбеленных стен. Родни приходилось щуриться и высматривать дорогу. В конце концов, в Бухаресте он был, кажется, один раз, и, опять же кажется, с друзьями-венграми тогда, сразу после школы. Конечно, в тот раз они не искали кладбище, да и вообще были не в том состоянии, чтобы что-то искать. Они смотрели достопримечательности - это правда, и вот теперь приходилось восстанавливать эти достопримечательности по памяти, пытаясь восстановить дорогу по из месторасположению, а солнце палило будь здоров, настолько, что один раз Родни, даже не оглядевшись толком по сторонам, вытащил палочку и простым заклинанием сделал так, чтобы рубашка поменяла цвет с черного на белый. Кто-то в стороне ойкнул, Лестрейндж обернулся и осклабился, а потом продолжил путь.
- Магглы...
Что себе подумал тот маггл, было непонятно, но Родни посоветовал бы ему решить, что ему тоже просто напекло голову. Всякое случается. Придет домой, попьет холодного пива, или что они здесь пьют холодное, хорошо подумает и поймет, что все привиделось. Так ему для душевного равновесия получше будет.
- Будем рисовать? Не знаю, я не очень хороший художник, Вэл. И я бы на твоем месте не недооценивал Румынию. Магия здесь совсем не та, что в Египте, верно, но и здесь земля ею буквально сочится, ты это почувствуешь, если прислушаешься. Эта часть Европы - другая, но это совсем не значит, что она не может быть опасна. Особенно древние склепы, знаешь ли.
К тому моменту, как они дошли до кладбища, Родни готов был найти самый древний из этих склепов, попросить их обитателей немного подвинуться и самому отдохнуть в прохладе с полчаса, пока Блэк будет разбираться со своими символами. Здесь, конечно, было немного свежее. На кладбищах всегда так, румынское не было исключением. Может быть, именно поэтому и магглов здесь было подозрительно много для обычного дня, все искали прохлады, и те, кому не надо было сегодня работать, находили.
- Смотри-ка, а вон и художник, - Родни кивнул на какого-то маггла, возомнившего себя живописцем, и малевавшим совершенно неподвижные линии. - Возьмем его с собой? Один империус - и он нарисует нам все что нужно. А если нам там попадется вампир, скормим маггла ему, пока будем уходить. Зачем бедняге голодать?
Но к тому времени, как этот гениальный план был разработан, Вальбурга уже нашла нужный склеп, а еще через минуту куда-то дунула, где-то плюнула - и склеп гостеприимно распахнул перед ними двери, которые не открывались уже десятилетиями, а может и веками. За последнюю версию говорило то, что воздух внутри был затхлый, но не смердел, а пах скорее плесенью. Лестрейндж шагнул внутрь, огладываясь на Вэл, но успевая заметить, что художник раскрыл рот и, кажется, даже кисть выронил.
- Не забудь закрыть за собой двери, а то продует. Щит говоришь? - Родни прикоснулся к стене, и она засветилась слабым светом, достаточным, разве чтобы рассмотреть пальцы на вытянутой руке, но ярко освещать внутренности могилы он почему-то совсем не хотел. - Ну хорошо. Accio щит с гербом.
Это была шутка.  Артефакты никогда на такое не реагировали. Понятное дело, иначе они все давно были бы найдены. Но щит - Вальбурга ведь говорила, надо было слушать ее - щит не был артефактом, и уже в следующую секунду, зашевелился в какой-то куче на постаменте в углу, а потом рванул прямо на Родни, который только и успел, что подставить руки и схватить его на лету.
Потом у него было несколько секунд, чтобы отдышаться. Такие секунды чаще всего Лестрейндж использовал чтобы выругаться. Это успокаивает, иногда получше стакана огневиски, но сейчас он не мог. Ведь сейчас рядом была Вальбурга. Родни вдруг понял это невыразимо остро и даже болезненно. Она пришла сюда ради познания, ради спасения ценной для нее вещи из грязных маггловских рук, а он собирается оскорбить ее слух теми словами, которыми обычно объясняются в Лютном? Нет! Кто бы мог допустить такое? Родни сделал несколько медленных шагов в сторону Блэк и протянул щит. Щит был оплетен паутиной, а на его остром крае остался кусок какой-то кости, похоже, черепа, потому что волосы там тоже были. Но это было не так уж важно, главное, она хотела получить его. Родни стряхнул со щита лишнее прямо ладонью, и вдруг почувствовал, что сердце бешено забилось, стоило только опять посмотреть на однокурсницу. Что-то здесь было не так, что-то... А да! Ну конечно. Он опустился на одно колено и склонил голову.
- Я добыл его для тебя, Вальбурга! Надеюсь теперь ты сочтешь меня... - голос от волнения сорвался, но Родни, тяжело сглотнув все же заставил себя продолжать, - что я достоин того, чтобы сказать тебе... просить тебя...

Он посмел поднять не Вальбургу взгляд только тогда, когда она заговорила с ним, но, конечно, и не думал подниматься: её ослепительная красота все равно не позволила бы уверенно стоять на ногах, ее голос не позволял ровно дышать, и Родни то и дело приходилось напоминать себе делать вдох, чтобы случайно не прекратить совсем.
- Да, ну конечно, все прекрасно. Ты же здесь, значит лучше и быть не может.
Теперь Лестрейндж смотрел на нее неотрывно, не в силах отвести взгляд. Он пытался понять, почему все эти годы рядом с ней, которые дарила ему судьба, он был настолько глуп, чтобы не сказать самого важного, и вот сейчас они не понимала, что он может у нее просить. А ведь он всегда любил её... кажется... точно Родни восстановить в памяти своих глубоких чувств и их проявления не мог, но ведь невозможно, чтобы он ее не любил, это ведь выше человеческих сил - не любить Вальбургу Блэк, не испытывать немое восхищение, глядя в её глаза, следя за ее движениями, не думать о ней каждую секунду, не желать хотя бы мимолетно прикоснуться к ней, ощутить тепло ее тела. Родни осторожно поставил щит рядом с собой - будет еще время разобраться с ним, и перехватил её руку, удивляясь собственной смелости. Нет, одно дело лезть к мумиям в пирамиды, одно дело - позволять каким-то венграм спрятать ценный и запрещенный артефакт в своем собственном теле, одно дело, ходить по Колумбии, держа в руках медальон, который привлекает оборотней, а оборотни там, надо сказать, совсем не волки, и могут неожиданно спрыгнуть тебе на голову прямо с дерева и вонзить в горло клыки так быстро, что ты даже понять ничего не успеешь. Одно дело устраивать развлечение митингующим грязнокровкам на площади и дразнить потом аврорат (и как он мог тратить дни своей жизни для того, чтобы провести время с этой Макгонагалл, когда совсем недалеко была Вальбурга!). И совсем другое - оказаться рядом с ней, держать ее руку в своих и пытаться сказать то самое важное, что он должен был сказать еще много лет назад.
Только опять чего-то не хватало. А да!
Лестрейндж стянул со своей руки родовой перстень - увы, другого под рукой не было, а что-то кольцеобразное было совершенно необходимо, не оскорблять же светлый образ Вальбурги, создавая кольцо прямо из воздуха - это была бы просто подделка, ну а семейная драгоценность...
Здесь сознание Родни как будто споткнулось обо что-то, а его мысли болежненно потянуло в разные стороны, как будто на дыбе. Вальбурга, разумеется, была величайшей ценностью, единственным, что в этом мире вообще имело значение. Но семья... Семья тоже была величайшей ценностью, и единственным, что в этом мире вообще имело значение. Родни чувствовал борьбу внутри себя буквально на физическом уровне: его вдруг начало знобить, и даже едва заметный свет резал глаза, а в ушах непрерывной дробью отдавалось сердцебиение. Он нахмурился, пытаясь привести в порядок хотя бы мысли, пытаясь понять, что происходит и сделать с этим хоть что-нибудь, и - о чудо - усилия увенчались успехом. Ну конечно, ведь все было так просто. Если семья - это самое главное, и Вальбурга - это самое главное, совершенно очевидно, что надо делать. Родни теперь как будто чувствовал искры там, где его пальцы соприкасались с её кожей. Он теперь не смог бы отпустить ее руку, даже если бы хотел, но он не хотел, наоборот, он желал прикасаться к ней больше, и схватил бы и вторую, но тогда непонятно, чем держать перстень, когда говоришь самые важные слова и с замиранием сердца ожидаешь ответа.
- Просить тебя оказать мне честь, не подвергать меня мучительным страданиям, и стать моей женой.

Был ли он уверен, что не пожалеет? Да Родни знал это лучше, чем то, что его фамилия - Лестрейндж! Это было что-то из таких вещей как магия подчиняется магам, Хогвартс построили четыре основателя, он никогда не пожалеет о браке с Вальбургой Блэк, Азкабан находится посреди Северного моря. Поэтому её "согласна", прозвучавшее самой невероятной, самой великолепной в мире музыкой, позволило ему наконец припасть губами к ее ладоням, и сначала даже не услышать, что еще она там говорила. Встать? Да, конечно, теперь можно было встать. Можно было наконец обнять её, прижать к себе, поцеловать в лоб, в висок, и...
Уходить?
- Нет, Вэл, зачем же? Нам не надо уходить сейчас. Здесь хорошо, и мы можем побыть одни, без всех этих назойливых...
Он опять не договорил. Договаривать было выше его сил, когда Вальбурга во всем своем великолепии и в новом статусе - его Вальбурга - была так близко, в его руках. Родни убрал её волосы, ниспадающие на плечи, и поцеловал в шею.
- Давай останемся здесь. Ненадолго. На несколько часов. Тебе не стоит выходить сейчас на улицу, там слишком сильно палит солнце, а у тебя такая белая кожа, - он провел пальцами по ее шее, по груди, расстегнул пуговицу маггловской блузки, а затем еще одну. Ей ни к чему была такая одежда, скрывала всю ее красоту, уж лучше вообще без нее, все равно никто, кроме него самого не увидит её здесь. - Такая нежная. Останемся здесь до вечера, кто теперь посмеет нам указывать, запрещать - мы будем смеяться им в лицо. Останемся, а потом, после заката, когда на улицах не будет этих тошнотворных магглов, мы пойдем туда, куда ты захочешь. Ты говорила про Германию, верно? Значит, в Германию, к Нурменгарду, или к черту Нурменгард, я отвезу тебя на утес Лорелай, ты же знаешь, легенду?
Là haut le vent tordait ses cheveux déroulés
Les chevaliers criaient Loreley Loreley
Родни продолжал уверенно избавлять ее от маггловской одежда и, справившись с пуговицами, потянул блузку так, что она соскользнула с плеч девушки. Все-таки, в чем-то магглы были сообразительнее волшебников, и понимали, что главное свойство женской одежды в том, что она должна легко и быстро сниматься. Даже если та, на ком она надета, вовсе не собиралась ее снимать, но для таких случаев и служили отвлекающие маневры, вроде поэзии. Или вина. Здесь должно было быть вино, но у Родни было лишь огневиски, а это было бы почти оскорблением его романтических чувств к самой великолепной из женщин, поэтому и приходилось обходиться только французским, который, кстати, на многих девушек действовал не хуже шампанского, даже несмотря на заметный лондонский прононс Родни.
- Je flambe dans ces flammes ô belle Loreley
Qu'un autre te condamne tu m'as ensorcelé
Слова стиха путались, строки теряли порядок, хотя, положа руку на сердце, кому нужен порядок в настоящей поэзии? Мысли Родни тоже путались так, что точно нельзя было сказать, где начиналась одна и заканчивалась другая, и лишь мысль о том, что он не должен никуда идти, и просто не может отпустить Вальбургу, потому что это значит упустить из рук воплощенное счастье и истинную любовь - оставалась ясной и понятной, заставляя его, быть может, слишком настойчиво смыкать руки на ее плечах, вокруг ее талии, удерживать ее мягко, но уверенно, не позволяя отступить ни на шаг, не позволяя отстраниться.
- Но это все потом. Не сейчас. Позже.

Книги, книги... Что могли сказать засушенные между древними страницами буквы? Жизнь - вот главный источник информации, а книги просто навязывали людям чужой опыт. Обычно Родни просто высмеивал любителей копаться в книгах и потом с умным видом докладывать то, что вычитали. Подумать только, и Вальбурга когда-то попадала под его насмешки. Как он мог?! Он был кретином, но она так прекрасно, блестяще, волшебно злилась, что он готов был проделывать это вновь и вновь, не заботясь о ее чувствах. Что он должен был сделать, чтобы она теперь простила его и наконец перестала сдерживать себя и его, давая волю чувствам?
-  Да все равно, что здесь может быть. Здесь ты, здесь я, мы любим друг друга, и вокруг нас вертится мир. Разве что-то еще может быть важно? Доверься мне, и ты скоро забудешь обо всем этом, ты поймешь, что самое важное - уже здесь, а все остальное - ерунда, не заслуживающая твоего внимания.
Вэл наконец поддалась, соглашаясь на уединение, а потом сказала какое-то "но", но это уже не имело значения. Он закрыл ей рот поцелуем, на этот раз еще более настойчивым и нетерпеливым, и провел руками по шее и груди, обхватил тонкую талию.
- Мертвец никому ничего не скажет, я обещаю. Он отвернется и не будет смотреть.
Блэк покосилась куда-то, Родни отследил ее взгляд и ухмыльнулся, а потом, потянувшись в сторону, небрежным движением руки смел с постамента разбитый череп, и половину костей вперемешку с каким-то куском дерева заодно, и все это рассыпалось с дробным глухим звуком, стряхнул с пальцев паутину.
Но она не оценила такого джентльментства, и все продолжала настаивать на том, чтобы уйти. Но Родни точно знал, что уходить нельзя. В любом другом месте полно глаз и ушей, их не оставят в покое нигде, нигде не дадут быть только друг с другом, только здесь. Мир как будто сжался до одной точки, здесь было все, а за этими стенами - только хаос и абсолютная пустота.
- Мы заберем отсюда все щиты, которые пожелаешь, и... - она повела его за собой, отступая, и Родни не мог сопротивляться, продолжая держать ее за руку, не отпуская ее взгляда, пытаясь приблизиться, но Вэл все отступала и отступала, пока не уперлась в стену, ведь древние склепы, даже самые богатые, не такие уж и просторные. Ей пришлось остановиться, и Лестрейндж остановился тоже, приблизившись настолько, что ей не осталось ни дюйма для маневра или хоть какого-нибудь движения, кроме тех, которые он сам мог бы ей позволить. Он обхватил ее запястья, прижав руку с палочкой к замшелой каменной кладке, а другую положив себе на плечо, продолжая оставлять на ее коже поцелуи. - да, только... - Озноб опять прошел по телу, заставляя вздрогнуть а горло как будто сжало в тисках. Что-то было не так, но понимание едва пробивалось сквозь толщу эмоций, любви, желания обладать. Родни мотнул головой, пытаясь избавиться от лишних мыслей, но не мог понять, какие именно были лишними, только заметил, что и его рубашка уже давно лежит на каменном полу склепа, а свободная рука скользит по бедру Вальбурги.  - Что-то происходит. Ты чувствуешь? Чувствуешь это?

Отредактировано Roderick Lestrange (2016-07-07 18:24:06)

18.06, Рош-ха-Никра

Ночью здесь, пожалуй, даже можно было дышать. Днем не помогали никакие ухищрения, кроме местной магии, научили которой местные добросердечные жители, несколько дней понаблюдавшие за агонией Лестрейнджа. Вообще-то Родни всегда считал, что любит тепло. Британское лето казалось ему слишком холодным и коротким, но сейчас, среди лета в Палестине он учился ценить то, что имел. Как и следовало ожидать, путь к познанию был тернист, проходил через боль и страдания. Ночью и около моря было совсем неплохо, но Лестрейндж с ужасом думал о наступлении нового дня, ведь все дела приходилось вести именно днем.
Дела, в общем, шли. Англичан здесь не слишком любили, надо сказать, поэтому Родни прикрывался своим знанием французского, которого, в целом, хватало для того чтобы объяснить магглам, что у него есть именно то, что им нужно. Еще проще было объясниться с теми, кто поставлял то, что им нужно, ранее. Здесь даже языки были не нужны, магия делала диалог интуитивно понятным для всех. Местные маги же, кажется, интересовались совсем другими отраслями и, хотя вовсе не были счастливы, заметив стороннее вмешательство, остались довольны предложенной сатисфакцией, тем более, что на обещания и описание перспектив Лестрейндж не скупился.
Теперь оставалось закончить переговоры, провести еще несколько встреч и возвращаться, поскольку и на месте предстояло еще немало работы. Так что можно было позволить себе потратить прохладные ночные часы не на короткий и тяжелый сон, а на такие вот прогулки, потому что некоторые места здесь были впечатляющими, как, например, эти изрезанные гротами белые скалы.
Лестрейндж медленно брел вперед по колено в воде, благо местная одежда, которой он обзавелся почти сразу, такому вполне благоприятствовала, и время от времени посматривал на идущую по берегу Вэл, точнее, фамильный перстень Лестрейнджей на ее пальце.
Они так и не говорили о событиях того дня в Бухаресте. Наверно, Родни должен был сам начать разговор, но что он мог сказать? "Извини, Вэл, я сделал тебе предложение потому что был немного не в себе, сама понимаешь, в здравом уме такого не делают, так что давай просто посмеемся и забудем". Нет, кажется, звучало как-то не очень хорошо. Но все равно лучше, чем жениться. Или не лучше? Вот сейчас Родни не отказался бы от совета, только спросить было не у кого. Разве что пойти к маггловским отцам церкви, здесь они выглядели так представительно, что вполне могли бы при желании, сойти за магов, да и, хоть Родни бы никогда не признался, нравились они ему. Но, все же, пожалуй, не настолько, чтобы считать их людьми.
- Нашла здесь для себя что-то? Какие-нибудь могилы, требующие немедленного разграбления или хотя бы осквернения?
Шутка была дурацкой и даже некрасивой. Но молчать все время тоже было нельзя. Кроме того, она и правда ведь могла обнаружить что-то заслуживающее внимания. Это же не у нее все дни напролет были заняты важными встречами и переговорами. А в то, что Блэк упустит шанс погулять по местам боевой славы тамплиеров и еще один мерлин знает, кого, Родни тоже не верил.
- Здесь есть гроты, ты знала? Давай, иди в воду, найдем хоть один.

Отредактировано Roderick Lestrange (2016-07-08 23:18:12)

Он кивнул, и некоторое время они шли в полной тишине, не считая волн, которые накатывали на берег, создавая мерную музыку, и не давая молчанию стать совсем уж неловким. Вальбурга теперь шла рядом, и Родни занимал время тем, что пытался восстановить в себе то самое ощущение, которое с головой накрыло его на румынском кладбище, но увы, все это было безуспешно. То есть нет, конечно, Вэл до сих пор была красивой, очень красивой, и она была отличной напарницей, и с ней было, о чем поговорить, и она знала всю эту впечатляющую древнюю магию, и не была при этом занудой. И Лестрейндж, конечно, не отказался бы перевести их отношения в несколько иной разрез, однако как ни старался, он не мог заставить себя ощутить ту всепоглощающую любовь, заставляющую мгновение остановиться и ограничиться только в одном человеке. И мысль о браке привычно опять вселяла в душу холодящий и щекочущий нервы ужас. Он пытался вообразить Вэл, переселившуюся в его спальню, Вэл, отдающую команды его домовикам и вникающую в его дела, контролирующую переписку и счета, беременную Вэл и Вэл с его детьми на руках. Он хотел привыкнуть к этой мысли, к этим картинам, хотел представлять их спокойно и без содрогания, но вопреки ожиданиям, страх не терял свою остроту, а Вальбурга... была хорошей, но зачем же портить такую дружбу браком?
И все же он не мог набраться достаточно смелости, чтобы сказать ей все. Много раз продумывал и мысленно переписывал свою речь, она становилась все хуже, и он опять же умозрительно сжигал каждый новый вариант, принимаясь за следующий, но просто спокойно сказать пару коротких фраз не мог заставить себя, слова просто отказывались появляться, язык - шевелиться, а воздух - идти из груди. Если бы только заглянуть на пару минут вперед и посмотреть, что из этого получится... Хотя он ведь и так знал, что. Он будет мямлить, Вальбурга смотреть на него уничижающим взглядом, а потом она будет всю жизнь его презирать. Родни не хотел этого. Но ведь и жениться он тоже не хотел!
- Смотри, в том выступе наверняка что-нибудь есть. Правда, зайти придется поглубже, а может даже плыть. Ты плавать умеешь? Странно, но я не знаю. Вообще почти ничего не знаю о тебе, хотя раньше казалось, что почти все.
Просто раньше достаточно было намного меньшего. Главное - знать, что кто-от разделяет твои взгляды. Главное - знать, что к кому-то можно повернуться в бою спиной. Родни не был фанатом знаний ради знаний, об этом красноречиво говорил его аттестат, а значит больше ничего узнавать и не пытался, это просто было бы излишним, но теперь он чувствовал пустоту как раз там, где было место для простых знаний о том человеке, который давно уже рядом. Черт, да он даже не знал, какой у Вэл цвет любимый! Она ведь это видела. И она видела, что он был не в себе, делая предложение, но не подумала уложить его спать раньше. Случайность? Или тонкий расчет? Вопреки обыкновению он не улыбался. Вопреки обыкновению, не пытался перевести все в шутку или поддеть. Вопреки обыкновению, всерьез задумался о том, что за сувениры нашла себе Блэк, и что будет, если их с этими сувенирами поймают.
- Вряд ли там есть что-нибудь. Просто гроты. Красиво, должно быть... Если бы здесь не было как в печи, я бы наверно купил бы здесь дом. Да хоть прямо среди маггловского города. Представь, жить там, где никто не знает тебя, никто не понимает, что ты говоришь, а ты не знаешь, о чем говорят они. Вроде бы вокруг толпа - а как будто в полном одиночестве. Это забавно... Хотя... наверно если бы здесь был нормальный климат, здесь было бы полно англичан.
Здесь Родни все-таки не выдержал и усмехнулся. Кажется, среди магглов ему еще жить не доводилось. Какие-никакие, а это новые впечатления, нельзя так просто взять и упустить их. Надо попробовать.
Они наконец дошли до скалы. Теперь оставалось найти вход, расщелину, которая могла быть скрыта под водой, и Лестрейнджу показалось, что он видит что-то похожее. Правда, до этой двери надо было еще добраться.
- Ты уже думала, что дальше? Что будет, когда мы вернемся?

Раз уж решили пробовать, то заходить глубже. Родни перехватил палочку - колдовать на плаву ему еще пока не случалось, но ведь все когда-нибудь бывает впервые - и шагнул вперед, соступив с валуна, на котором стоял. Сильных течений вроде бы не было, и вода была теплой, даже слишком теплой, пожалуй. Странно, но он готов был бы отдать многое, чтобы вода у берегов Альбиона была круглый год теплой, а здесь скучал по нормальному морю, не похожему на остывший бульон. Но плыть так и правда будет легче.
- Нет, - с улыбкой сказал он, громче, чтобы Вэл услышала его, несмотря на шум разбивающихся о скалы волн. - Нет-нет, они не прекратят. Я им не позволю.
Пояснения он отложил до заплыва. Впрочем, плыть не пришлось. Здесь было не так уж и глубоко, может по грудь, а расщелина в скале уже была совсем рядом, правда, на одном уровне с поверхностью воды: придется нырять. Родни протянул Вальбурге руку. Кажется, после всего того, что с ними уже произошло, вымокнуть с ног до головы будет не самой большой проблемой. Во всяком случае, не больше той, которую подняла Блэк. Она ведь даже не усомнилась в том, что под "будущим" Родни понимает именно их торжественную помолвку и бракосочетание. Лестрейндж нахмурился, но предпочел не услышать. Ему надо подумать об этом. Немного. Хотя бы столько времени, на сколько необходимо задержать дыхание, чтобы проплыть под водой пару метров и оказаться наконец в гроте. Можно было придумать себе головной пузырь, но с ним ощущения не те. Лестрейндж выбрался на камень и помог выбраться Вальбурге. Сушить одежду магией он не хотел: мокрая, она дарила приятную прохладу телу.
- Нет, мы не позволим магглам прекращать свои войны. Их и так развелось слишком много, пусть убивают друг друга. К тому же, война - дело затратное. Ты знала, сколько всего магглы используют: сколько видов оружия, снарядов, техники. Солдатам нужна еда и одежда. Кто-то должен помогать им. Если ты понимаешь, о чем я.
Он улыбнулся. Может быть, посвящать Блэк в дела семьи было еще слишком рано. Может быть, надо было дождаться одобрения отца. Но Родни не хотел ждать, и не хотел лгать или просто замалчивать. Если уж ему придется жениться, то Вэл должна понимать, что именно получает. От альфа и до омега, без лишних романтических бредней. А так... кто знает, может быть, когда она поймет, то и не придется. Может, она и сама откажется, ведь не станет же Лестрейндж забирать назад данное обещание. воспитание подсказывало, что забрать кольцо - это уже слишком. Или это подсказывала трусость?
- Вообще-то тебе полагается другое. Я имею в виду, другое кольцо. Это - родовой перстень, он передается от главы семьи наследнику, просто там... тогда... ну ты понимаешь, у меня не было ничего другого, а предложение не терпело отлагательств, - что уж, быть откровенным - так быть. Глупо было бы сейчас рассказывать, что оно было сделано исключительно из давно зародившихся нежных чувств. Хотя, быть может, ей и приятно было б слишать именно это, но Родни и в самом деле не хотел сегодня лгать. - Я и не собирался забирать его у тебя. Мне бы и в голову такое не пришло. Но у моей жены должно быть другое кольцо, тоже фамильная драгоценность. Его мой отец дарил моей...
Лестрейндж запнулся. Если не врать и не недоговаривать, ему предстоит рассказать Вальбурге еще много интересного. Вот например, про мать. И пусть это действительно могло испугать ее и заставить передумать насчет этого брака, но слова не шли, пересилить себя, заставить себя оживить эту историю, озвучив ее, было слишком сложно. Родни отвернулся и опустил в воду ноги. вода засветилась призрачным зеленоватым светом.
- Отец дарил моей матери, а я должен был бы надеть его на палец той, кто станет следующей мадам Лестрейндж.
Хорошая традиция. Это признавал даже Родни, который не слишком-то верил в традиции в принципе. Но такие вещи заставляли по-настоящему чувствовать себя частью семьи. Наверно, какая-нибудь девушка могла и отказаться от сомнительного в своей художественной ценности произведения древнего ювелира, имя которого потерялось в веках, и не зря. Но она никогда не смогла бы стать частью великого рода. Таких имен не должно быть на гобелене. может быть, это тоже было своего рода испытанием, хотя, если честно, довольно слабым, вот если бы внутри того кольца поместить... Родни встряхнул головой. Нет, о чем-то не том он думал. Во всем виновато было море: его мерный шум успокаивал и отвлекал, становился похож не на шум, а на непонятную, нечеловеческую, но захватывающую музыку, убеждая, что какие бы неприятности вроде скоропостижной свадьбы, ни случаются в человеческой жизни, все равно заканчивается все правильно. Хорошо. Одинаково для всех. Рано или поздно. 
- Знаешь, Вэл, я давно уже хочу спросить, наверно с того дня, хотя нет, пожалуй, со следующего. И я хочу, чтобы ты ответила правду, как обычно, даже несмотря на то, что мы уже... не как обычно. Ты же неплохо меня знаешь, в общем. Почему ты согласилась?

Вэл, кажется, оживилась, но ненадолго. Родни вполне понимал, что ей не нравится. Одно дело - бизнес на артефактах, пусть даже и самый незаконный, ведь что такое закон, когда его создают и его гарантом являются такие, как Спенсер-Мун. Такой закон можно нарушать, и даже нужно, главное - не попадаться. Другое дело - бизнес, связанный с магглами. О таком не намекнешь среди подруг, а если скажешь, они не понимающе улыбнуться и пообещают молчать, а в ужасе отшатнутся и вряд ли когда-нибудь продолжат общение. Конечно, печально, если его занятость заставит и Вэл безать не оглядываясь, но желание быть честным требует жертв, а выбрать себе другое занятие Родни не хотел. Слишком уж заманчивой была ниша.
- Не слишком хорошо, - так же честно признался он. - Но я разберусь. У них интересные игрушки. Некоторые копируют магию, но есть и совершенно самобытные.
А те, кто говорят, что деньги не пахнут, заблуждаются. То, как ты заработал свои галлеоны очень важно. И единственный достойный способ заработать их на чем-то маггловском, по авторитетному мнению Лестрейнджа, состоял именно в том, чтобы попутно делать мир чище, освобождая от этих самых магглов. О том, что останется без клиентов, Родни ничуть не переживал: магглов было слишком много, и становилось все больше. А пока они будут существовать, войны тоже будут существовать, и это даст ему новую и новую прибыль.
Если бы Лестрейнджа спросили, зачем он задает такие вопросы и чего ждет в ответ на них, он вряд ли смог объяснить внятно и ясно. Не смог бы сказать что-то вроде "если она ответит так, значит я точно повторю свое предложение". Но все равно ответы многое ставили на свои места. Не столько то, что именно было сказано, сколько то, как. Блэк начала отвечать, а Родни мерно кивал в такт ее ответам, даже не особо вслушиваясь. слова - это слова, но даже в ее интонациях чувствовалась вся тоска прочных и нерушимых причинно-следственных связей. Она согласилась потому что у нее были тысячи логически обусловленных причин сделать это, но не было одной совершенно нелогичной. Где-то в глубине души Родни считал, что такой брак на рейвенкловском фундаменте обречен априори.
- Значит, ты меня боишься, вот как? - но зато, если уже даже у Вальбурги приступы логики, то, может, она сейчас поймет, что вся эта семейная жизнь - плохая идея, и сама попросит забрать кольцо и не упоминать больше об этом. Было бы удобно... - Не бойся. Обещаю, что...
Он не успел пообещать ничего. Реакция на "ой" была быстрой и однозначной: Protego, Reflecto, Avada Ke...
Вэл вовремя заговорила опять, и Лестрейндж споткнулся на формуле, не закончив заклинания, и только тогда рассмотрел, что "ой" - это выползающий из воды дедок. Несмотря на то, что он только что искупался,изо рта и носа деда пыхал огонь. Не самый лучший признак, насколько Родни понимал с высоты своих знаний о магических существах.
- Надеюсь, это него просто изжога...
Несмотря на просьбу девушки, палочку он на всякий случай не опускал. "Если повезет" было довольно красноречивым. Когда это им везло в прошлый раз? Так и не припомнить. Но магию все равно пока сдерживал, давая шанс этому мариду, что бы ни значило это название, помочь или хотя бы отреагировать на просьбу. Родни был готов к любой реакции. Почти к любой, кроме разве что той, которая последовала.
- Марид, помоги нам, - прохрипело существо, выговаривая слова так, что их едва ли можно было понять, но зато на следующий раз у него получилось намного лучше, -  Марид, помоги нам.
Звуки складывались в речь, которая все еще сильно отличалась от нормального английского, но уже была вполне понятна. А потом белый старикашка сделал рывок и оказался совсем рядом, хотя и не преодолел барьер. Родни инстинктивно подался назад, загораживая Вальбургу.
- Помоги...

О том, что он идиот, Лестрейнджу в своей жизни приходилось слышать огромное количество раз. В половине случаев это он слышал от себя же, но и Вэл среди критиков по активности занимала не последнее место. Так что это очередное ее признание вовсе не было чем-то новым. В отличие от того, что она сказала потом. Не почувствовав тепла в руке, Родни растерянно прикоснулся к пальцу, на котором обычно носил перстень, и, конечно, не нашел его. Он невесело усмехнулся. Слишком привык полагаться на магию, слишком незыблемым казалось она ему, чтобы исчезнуть или подвести, но теперь, лишенный обычной поддержки, он даже не мог понять, лгут ему или нет, а значит, не мог принять простейших решений.
Призрачный старикашка со своей манерой общаться, повторяя за нормальными людьми их слова, был здесь явно лишним. Родни посмотрел на него неодобрительно, но промолчал и палочкой особо не размахивал пока, прислушиваясь к совету Вэл. Коварство, по его мнению, было запросом очень странным, особенно от Вальбурги Блэк. Как будто ей не хватало своего собственного... Или нет, ну это уже ни в какие ворота не лезло. Она считала, что это Лестрейнджу не хватало, потому что именнл его решила осчастливить маридовым подарком! Это было почти оскорблением. Ну да, может быть, Родни никогда не был образцовым слизеринцем, но он, между прочим, вполне справлялся с тем, что брал на себя. И считал, что справлялся совсем даже неплохо. Он собирался высказать все это, собирался возразить, но марид уже принял вызов. Теперь он не полз, но в мгновение ока оказался на ногах, а точнее, завис в полудюйме над выступающим из воды камнем, как будто не поднимался, а просто перетек в это положение. А потом полетел.
Хотя обычно полетом описывают что-то более... неспешное и грациозное. Призрак же рванулся навстречу, игнорируя все магические заграждения и никак не реагируя на еще одно заклинание - Родни и сам не разобрал, какое - которое Лестрейндж послал ему навстречу. От соприкосновения с духом, он как будто на секунду погрузился в жидкий огонь. Огонь разошелся по телу от солнечного сплетения, растекся по венам, дохнул в лицо пустынным ветром, забил горло раскаленным песком и заставил его закашляться и вновь опуститься на камень, не замечая того, что пройдя насквозь, марид развеялся белесым туманом у него за спиной. Не переставая кашлять, он сначала сел, а потом и лег. Нет, кажется, на сегодня он уже слишком устал от всего этого.
- Так что, я теперь коварный, Вэл? - отдышавшись наконец, он посмотрел на нее снизу вверх и слабо улыбнулся. - Лично я не чувствую никакой разницы, но рад, если так тебе нравится больше.
Он кашлянул еще раз и закрыл глаза. Определенно, надо было отдохнуть, но разве у них было на это время? Дома ждали новые свершения, а в голове у Лестрейнджа роились еще и некоторые новые проекты, вовсе не казавшиеся сейчас абсурдом или чем-то слишком сложным. Маггловская война здесь - это очень хорошо. Но магическая война там могла дать ничуть не меньше выгоды, пусть это и будет стоить некоторых жертв. Это было немного не то, о чем он думал раньше, но теперь Родни устал настолько, что у него не оставалось сил даже удивиться своим мыслям.
- Впрочем тебе-то все равно, от любого моего коварства у тебя на пальце отличная защита, верно? Как думаешь, это действительно был подарок, или он взял что-то взамен?

А вот в понимании Родни, если нужна удача, то и просить надо об удаче. Мало ли как мог понять слова иностранный призрак, мало ли что подарить. Но теперь поздно было думать и сожалеть, оставалось либо сдаться в Мунго на опыты, либо принять себя в новом виде, даже если этот новый вид не слишком отличался от старого. Родни приподнялся на локте продолжая смотреть на Блэк с той же улыбкой.
- Удача - это хорошо. Говорят, феликс фелицис не слишком полезен для здоровья, так что будет очень кстати, если такого же эффекта можно будет добиться без зелья.
Вопрос о самочувствии был актуальным. Пожалуй, сначала надо было ответить на него самому себе. Лестрейндж пошевелил руками, ногами, убеждаясь, что все еще может, сделал пару глубоких вдохов и на этот раз не закашлялся, мысленно спросил себя, осознает ли происходящее и сможет ли с закрытыми глазами коснуться кончика носа, и ответил положительно, даже не пытаясь проверить на практике.
Ну, кажется, на этот раз обошлось.
А раз так, то нечего лежать, как пострадавший. Родни сел рядом с девушкой и посмотрел на нее очень серьезно.
- Как человек, который выбрал самый уединенный и отдаленный грот, чтобы побыть в нем наедине со своей невестой, и вместо этого нашел там какого-то призрачного деда, который собирался высосать его жизненную силу. Немного растерянно, но, в общем, не так уж и плохо.
Хотя ему ли жаловаться на жизнь. Ведь "мог бы" не значит "сделал", а жизнь была бы слишком скучной, если бы на них никто и никогда не пытался бы напасть. Вэл сказала про кольцо, и Родни улыбнулся и кивнул. Да, так было правильно, этот перстень должен принадлежать ему, и никому больше, пока не перейдет к его старшему сыну. Или пока веселье не станет по какой-то причине, настолько веселым, что он больше не сможет продолжать игру и представлять семью. Тогда - а что тогда? - если у него все еще не будет сыновей, кольцо наденет Вальбурга, и кто бы мог сказать, что она не справится с теми обязанностями, которые идут с этим кольцом в комплекте? Точно не Родни. Кажется, она и в своей семье была единственным достойным наследником, который не родился мужчиной только по какой-то злой шутке судьбы. Впрочем, это не так уж и плохо. Нет, совсем неплохо, скорее наоборот. Лестрейндж взял ее руку, на которой красовалась семейная реликвия, осторожно провел пальцами по коже, которая казалась на удивление прохладной, хотя даже ночью здесь не спадала жара, внимательно разглядывал ее узкую ладонь.
- Или сказать мне, что это был не просто расчет. Что это сделает нас лучшей в мире командой, потому что никто и никогда не поймет нас так, как мы уже понимаем друг друга. Что ни один из нас не пожалеет об этом, потому что только я знаю, как сделать счастливой тебя, и наоборот. Скажи это, - он раскрыл ее ладонь и прикоснулся к ней губами в дюйме от перстня, который так чутко реагировал на любую ложь, что это иногда доставляло некоторые неудобства, но возможность знать правду стоила этих неудобств. Потому наконец посмотрел ей в глаза и улыбнулся. - Только осторожно: ожоги на тонкой коже очень болезненны.

Отредактировано Roderick Lestrange (2016-07-18 07:48:29)

И совершенно безосновательно некоторые чересчур серьезные однокурсники недооценивали игрушки. Лестрейндж даже не думал спорить, игрушки ему нравились. С возрастом они менялись, становились более сложными, почти живыми. Он никогда не жалел о сломанных или потерянных, никогда не держался за них настолько, чтобы не подарить. Зачем, ведь всегда можно купить новую, еще более интересную, а потом избавиться и от нее.
Сегодня был день игрушек маггловских. Удачный день: сделка удачная и потом было весело. Вэл он тоже с собой прихватил: она же хотела посмотреть на то, чем он занимается. Вот и увидела. Кажется, ей понравилось, но точно Родни сказать не мог, потому что был слишком увлечен тем, какие интересные способы магглы изобретают, чтобы убивать друг друга. И взрывы - взрывы были особенно хороши.
Лестрейндж вернулся в свои комнаты только когда солнце уже зависло над самым горизонтом, и тогда понял, насколько он устал. Успев только принять ванну и собираясь посвятить еще пару часов письмам, а потом, возможно, тренировкам, он вышел к себе, одетый только в местную маггловскую одежду, отдаленно напоминавшую мантию, и даже не обуваясь. И с потерянным видом захлопал глазами тут же оказавшись в эпицентре урагана Вальбурга. Это, как всегда было довольно весело, пусть и неожиданно, и быстро справившись с растерянностью, он довольно ухмыльнулся.
-  И что же сегодня было?
Странно, что последнее время Вэл не так уж и часто радовала своими вспышками. Они придавали жизни красок, что ни говори. Конечно, все это было совершенно безопасно, но где-то в глубине души Родни понимал, что она действительно может выйти из себя, потерять контроль и ударить. Наверно, потом она пожалеет, но если ударит хорошо, для него этого "потом" может ведь и не быть. Это заставляло оставаться в тонусе и немного щекотало нервы. А когда "немного" превращалось в "совсем немного" или даже "слишком мало", можно было подлить в огонь чуть-чуть масла.
- Тогда я повторю, и ты услышишь правильно. Магглы воюют. Это очень интересный феномен, лично мне кажется, что они на каком-то инстинктивном уровне, сами не понимая, чувствуют, что они - грязь, которую надо вычищать из мира. Поэтому они убивают друг друга все время, в самых отдаленных уголках мира, убивают тысячами и по одному. И мне кажется, что долг любого сознательного мага - помочь им в этом начинании.
Он подошел к столу и разлил в два совершенно маггловских бокала, совсем не похожих на массивные кубки драгоценных металлов, которыми чаще всего пользовались маги в Британии, совершенно маггловское вино, так непохожее на привычное огневиски, но совсем не хуже. Родни никогда не разбирался в винах слишком хорошо, но за время этой поездки заинтересовался. Это было красным и терпким, и один из бокалов он протянул Вальбурге, а из второго отпил неспешно, наслаждаясь не столько вкусом, сколько ароматом, который как будто дополнял запахи раскаленных летних сумерек. 
- Не думал, что это может тебя так огорчить. Жалеешь зверушек? Если хочешь, можем завести и себе одну. Будем кормить, всячески помогать, смотреть, как он карабкается к власти, а потом усыпим. Или даже сделаем из него какого-нибудь маггловского пророка. Пусть веруют в него, поклоняются, а потом он прикажет им всем, допустим, сжечь себя. Разве не забавно?
Нет, ей, похоже, было совсем не забавно. А вот Родни наоборот веселился, хотя и пытался сохранить на лице самое серьезное выражение, на которое был способен в данных обстоятельствах. Он усердно кивал в ответ на ужасы, которые расписывала ему Вэл. Невероятно, как же мир докатился до такого: суды над теми, кто имел глупость попасться, да еще и обдирание магглов честными магами!
- ...а наследница Поллукса Блэка махнула рукой на все возможные и невозможные правила приличия и уехала путешествовать наедине с мужчиной. O tempora! O mores!
Лестрейндж хмыкнул и отступив на несколько шагов, опустился в удобное кресло. День был сложный, вино хорошим, а мебель - идеальной для того, чтобы полностью расслабиться, искоса поглядывая время от времени на Вэл и пытаясь примерить на нее гордое звание мадам Лестрейндж - не ошибка ли? Впрочем, то, что мысли Родерика шли в одну сторону, не мешало его словам идти в другую и поддержать для наглядности огонь негодования в этом прекрасном очаге. Например, указать очагу на некоторые несоответствия в логике.
- Следствие над Поттер ведет Уркхарт, а он не грязнокровка, хотя Нотт и не удостоил его места в своей книжке. А ты, хотя ей и племянница, должна понимать, что Дорея сделала глупость, появившись в толпе с палочкой наперевес и без маскировки. Еще рано для таких выходов.
Он сделал еще один глоток вина и машинально потянулся к кольцу на пальце, хотя кольца там не было уже давно. Лестрейндж нахмурился. Несмотря на все то, что было сказано в гроте на берегу, про команду, доверие, понимание, и много чего еще, отдавать перстень Блэк не спешила. Это было довольно показательно, но пока что не особо беспокоило Родни. Он даже не задумывался о том, как будет объяснять подобное дома, по возвращении в Англию.Более того, он знал, что если ничего никому не объяснять, а в ответ на расспросы только улыбаться, слухи поползут сами собой и, скорее всего, это будут совсем не те слухи, которые захочет о себе услышать Вэл. Так что если она хорошо подумает, то артефакт вернет еще до отъезда. Родни не спешил, Родни давал время хорошо подумать и наслаждался вином.
- Не можешь воспринимать всерьез - ну так и не воспринимай. Но скажи, ты и правда думаешь, что благосостояние хотя бы даже твоей собственной семьи поддерживается исключительно чистой кровью и жалованием твоего отца в Министерстве?