Не скулить. Блэк не может скулить...
Вэл сжала губы до боли, которая была несравнима с той, другой. Кричать себе она не могла позволить, как вообще стонать, но если только приоткрыть рот, то... То нет, она не может себе позволить, она должна оставаться стойкой, хотя уже в полуобморочном состоянии и тихо стекала на дорогу, когда её подхватил Родерик. А вот отвечать на его вопросы она не рискнула, слишком велик был риск завыть, она только молча кивнула, когда он предупредил про аппарацию. И было, в сущности, без разницы, куда он её перенесет, только бы подальше от этого места. К тому же, она не первый день знала Лестрейнджа, знала, что даже когда голова ему отказывает, и он начинает сеять хаос, всё же подставлять своих он не будет. Она просто закрыла глаза, сжимая здоровой рукой край мантии молодого человека.
Так от перемещения её не мутило давно. Впрочем, она давно уже аппарировала сама, а не в качестве приложения к взрослому и самостоятельному волшебнику, это будило внутри злость. Злость давала двоякий эффект: с одной стороны, она давала силы, чтобы продержаться в сознании, не отключившись и не потеряв полностью контроль над ситуацией (хотя Вальбурга себе льстила, она ничего не контролировала и всецело зависела от Родни, но признать подобное было крайне тяжело), с другой стороны, это же тратило силы, которые и без того были на исходе.
Блэк открыла глаза, мутным взглядом обводя помещение, где находилась, когда почувствовала, что её опустили в кресло, поморщилась, но сдержалась, чтобы не застонать. Она старалась быть сильной, как её и учили. Где-то на краю сознания маячила мысль, что выглядит она жалко, это причиняло ещё большую боль, чем рана от недозверя.
- Туман, неконтролируемый панический ужас, Сонорус, хлыст на шавку, - она облизала пересохшие губы, выдавив из себя заклинания, которые сегодня применяла. Кажется, это было всё, припомнить что-то ещё не удавалось. Зато удалось левой рукой неуклюже вытащить палочку из рукава. Палочка выскользнула из пальцев, падая на ковёр, Блэк скривилась не то от боли, не то от досады. Левой рукой было неудобно держать и флакон с зельем, но даже здоровая рука дрожала достаточно заметно. Часть отвара она пролила на мантию уже безнадежно испорченную. Снова зажала губы, задержала дыхание, чтобы задавить жалкий стон. - Шавка.
Вэл выпалила на выдохе, после снова задержав дыхание. Укрепляющий отвар лишь немного расслабил. Может быть в неё и ещё чем-то попали, но она этого не видела и не почувствовала. Вообще достаточно проблематично трезво думать, когда боль зашкаливает.
Всё же она постаралась сконцентрировать взгляд на Родни, чтобы понять, о чем он говорит. Заметила настойку бадьяна, медленно кивнула, соглашаясь с тем, что больно будет, потом покачала головой, отказываясь от огденского. Наверное, это было опрометчиво, потому что сразу же, как началось "лечение", девушка зашипела как разворошенное змеиное гнездо, но удержалась от крика. Только под конец звук стал каким-то жалобным. А всего-то капля...
- Что?! - на самом деле она не сразу поняла, что именно говорит Лестрейндж, но моментально покраснела до корней волос, а потом кровь так же быстро схлынула, возвращая болезненную бледность. Вальбурга колебалась несколько секунд, после чего кивнула - честь Блэк пострадает куда больше, если она помрет от какой-то вшивой псины. - Помоги и дай огденское. Пожалуйста.
Она старалась не думать о том, что сейчас она сама попросила снять с неё мантию, просто по той причине, что если Родни ей поможет, то они справятся с этим куда быстрее, чем если она будет долго и мучительно воевать с застежками левой дрожащей рукой.

Уверенность, с которой Родни сказал о том, что последствий не будет, даже сквозь боль показалась Вальбурге подозрительной. Если он был так кокетлив и смущен, то... Ну да, конечно, этого и следовало ожидать - она попалась под зубы его игрушке, которую он сделал и запустил на потеху толпе, как-то не удосужившись сначала согласовать планы с ней. Это было вдвойне обидно, поэтому Блэк нашла в себе силы начать прожигать спасителя очень и очень проникновенным взглядом. Жаль, что всё впустую, потому что Лестрейндж отвернулся вовремя, но всё равно должен был почувствовать всю мировую скорбь и тоску, снизошедшие на волшебницу от идиотизма ситуации. Где-то на краю сознания ещё маячила мысль, что эта несогласованность, которая могла привести и к более тяжелым последствиям, чем сейчас наблюдались, только мешает им в достижении своей цели. Они сами же играют против себя, а это уже откровенно неинтересно. Но мысль мелькнула и снова пропала за новой волной бешенства и боли.
Шрамы, к слову, тоже не украшали девушку, поэтому Вальбурга с удовольствием бы избежала лишних неприятных отметин на теле. Не считая уж неприятных объяснений со старшими Блэками, но об этом сейчас думать совершенно не хотелось.
Растопырник, конечно, был полезен, особенно когда глаза нужно было спрятать. Вэл молча смотрела на то как чистили её палочку, в последний момент задумавшись, а не будет ли странным отсутствие хлыста, которым она хлестнула по зверюге, если кто-то мог это видеть? Впрочем, поздно было уже говорить о том, что оставить, а что убрать, да и силы на это тратить не хотелось.
На пару секунд Блэк успокоилась, получив обратно палочку, но друзья на то и друзья, чтобы оказаться не в меру коварными.
- Полегче! - выдавила сквозь зубы наследница благороднейшего и древнейшего рода, едва удержавшись от пары крепких высказываний, которые очень коротко и ёмко бы отразили всю ситуацию. Чтобы в следующий момент, поднявшись не без помощи Родни, покрепче сжать палочку в левой руке от бессильной злобы. Вся ситуация ей совершенно не нравилась, но сделать она ничего не могла, как минимум из-за того, что Блэк не может забрать данное слово и развернуться на полпути. Да и накладывать компресс поверх мантии глупо, но это не отменяет, что сейчас она просто позволила себя раздеть юноше, который вообще никуда не торопился. Если бы не вполне ощущаемые порезы на плече, то легко можно было представить другой контекст, учитывая медитативную плавность движений Лестрейнджа. Блэк сощурилась, крепко сжав губы, подозревая, что кто-то тут от процесса лечения получает ещё и удовольствие. Она закрыла глаза, не желая вообще наблюдать за происходящим, концентрируясь на том, что вмазать пощечину Родни она может и левой рукой, но пока нужно как-то удержаться от этого действия. Пока. Это заставило её открыть вновь глаза, потому что иначе она давала просто карт-бланш на то, чтобы наглец без зазрения совести её разглядывал, а не лечил. - Постарайся сделать лицо скромнее, - тихо выдавила Вэл, принимая левой рукой бутылку и делая несколько хороших глотков прямо из горла. Это тоже было мерзко. Блэк поморщилась от всей ситуации и обжигающего эффекта огневиски. Впрочем, пойло было действительно хорошее, потому что вслед за огнем, прошедшим по горлу, по телу растеклось тепло и голова стала чуть менее критически воспринимать происходящее. Но она старалась сохранять бдительность и буравить Родерика строгим взглядом.

В день митинга Рэндалл предпочел никуда не ходить, поскольку перемещаться в пространстве, с кем-то контактировать и одновременно думать, как там молодежь проводит время на митинге грязнокровок, казалось ему затруднительным. В результате он выбрал неизбежное - думать и в некотором роде волноваться, ибо никогда не относил к недостаткам Родерика излишнее благоразумие. Элейн предпочла быть в редакции, против чего Лестрейндж нисколько не возражал. Эти двое продолжали радовать его взаимной неприязнью, и ясно было, что кому бы из них он сегодня ни потребовался, второй немедленно встанет в позу, и обычно это было весело, но из любого правила есть исключения.
О прибытии гостей эльфы доложили едва ли не в ту же секунду, как Рэндалл узнал об этом по вибрации сигнальных чар, которые сегодня настроил соответствующим образом исключительно для того, чтобы не волноватся впустую, а гостей, не соответствующих его представлениям о гостях приятных, встречать во всеоружии. Родни вернулся, причем не один, причем прямо в свою комнату. Рэндалл пришел к выводу, что это отнюдь не триумфальное явление человека, показавшего грязнокровкам их место в мире, в два глотка допил свой чай с мятой и направился туда же, чтобы убедиться, что молодежь справляется с ситуацией.
Зрелище, открывшееся ему в первые секунды после вторжения, было примечательным. Ближайшим к двери был Маркус Нотт, скорее в роли потрясенного свидетеля. Следующим - непонятной внешности человек в одежде Родни. Здесь Рэндалл испытал бы уместное облегчение от мысли, что наследник все же последовал совету позаботиться о своей анонимности, если бы третьим элементом и по совместительству центром композиции не была Вальбурга Блэк в костюме античной статуи и с бутылкой огневиски. Раны на ее плече и пузырек явно медицинского назначения в руке Родерика объясняли ситуацию, но эффект все же портили.
Рэндалл кашлянул, предупреждая собравшихся о своем присутствии и о том, что теперь все это следует немедленно прекратить.
- Родни, спрячь зелье и отмени свой маскарад. Альф, мантию для мисс Блэк. Эльф, нашего целителя срочно сюда. Маркус, заберите у Вальбурги огневиски и положите... где там Родни его хранит? Вальбурга, дорогая, никакого самолечения. Вы можете полностью положиться на деликатность и на компетентность, - он с упреком посмотрел на сына, - мистера Гилмора. По крайней мере у вас не останется шрамов, а у людей не останется вопросов, отчего вы, невинно пострадав на этом отвратном сборище, не обратились к целителю.
Убедившись, что стараниями домовика Вальбурга укрыта мантией более чем достаточно, чтобы приличия были соблюдены, Рэндалл обвел комнату взглядом полководца.
- Деликатный вопрос. На чьих палочках еще остались неподходящие заклинания?

Вэл как раз собиралась начать снова возмущаться, когда её разум занял вопрос, а что, действительно, будет, если смешать успокоительное и эйфорийное зелья. Исходя из опыта и простейших умозаключений выходило, что выйти должно отменное пойло, которое будет не хуже, чем пыточное заклятье, хотя могло и иначе подействовать, тогда уже человек просто будет спать и видеть радужные сны, а это откровенно скучно. Словом, надо при случае будет испытать эту гремучую смесь, но не на себе, разумеется.
- Да все меня устраивает, когда я не в таком виде стою, ай! - нет ничего обиднее коварства друзей, причём ожидаемого, потому что Блэк понимала, что ей попросту заговаривают зубы, чтобы в самый неожиданный момент полить зельем плечо. Девушка дёрнулась от боли, крепко зажмуриваясь и отвечая скорее из вредности, чем из желания отвечать. - Если твоя медицина не убьёт меня раньше, потому что обезболивающее... Что?! - она распахнула глаза резко, когда услышала голос Нотта. - Нотт, ты осел!
Она ничего не имела против Маркуса, но его появление на пороге комнаты здесь и сейчас было последней каплей, а ведь терпением она и без того никогда не отличалась. Теперь она получила ещё и законный повод орать, а это уже было приятно, потому что до этого она держалась, а теперь нервное напряжение и болевой шок было на кого сбросить.
- Дома искать не пробовал?! - непроизвольно она покосилась на кровать, под которой Родни предлагал поискать Флавию. С чувством юмора у Вэл и без того было достаточно непросто, а теперь она готова была даже поверить, что под кроватью есть ещё одна аристократка, а там, если подумать, может и в шкафу кто-нибудь есть. - Что за бред... - уже тише добавила, тряхнув головой и пытаясь успокоиться. Вдох-выход, вдох... - Серьезно? - уже обречённо выдохнула Вэл, когда появился ещё и Лестрейндж-старший. Дальше только нужно было явление Элайн, родителей, братьев, Тома и кого-нибудь ещё, зачем мелочиться! Блэк покраснела снова, обдумывая, что совершенно не помешает сейчас домовик, который унесёт её подальше, а не который приоденет. - Спасибо, но... - она машинально поправила на плече мантию здоровой рукой, начиная ещё сильнее паниковать, когда Рэнделл серьезно предложил позвать сюда и ещё человека. Мистер Гилмор нанёс уже непоправимый ущерб психике Вэл, хотя ещё даже не появился. - Мистер Лестрейндж... Родни! - получилось уже скорее жалобно, а поспешность, с которой она согласилась на этот план, кладя свою ладонь в его, говорила о том, что дальше она за себя не отвечает, а кастование заклятий левой рукой не оставит безнаказанным никого. - Не надо больше никого!
Надо как-то успокоиться, она сама понимала, но осознание, что она даже отомстить невольным обидчикам за то, что увидели её в неподходящем виде, не сможет, доводили её до крайней степени отчаяния и бесноватости, когда кидаться начинают на любого, кто протянет руку или скажет лишнее слово.

Даже если бы Рэндалл лично не советовал Родни сменить внешность, даже если бы на нем сейчас не было узнаваемой одежды и даже если бы можно было предположить вероятность того, что некто сумеет проникнуть непосредственно в комнату Родни вопреки тому, что дом неплохо защищен от вторжения неизвестных, - сейчас наследника легко можно было узнать по выражению лица, с каким он начинал капризничать и бунтовать.
Бунт, как и многие бунты при подобных обстоятельствах, был бессмыслен. Рэндалл с интересом посмотрел бы на его результаты, признаться честно. На то, как скажется на репутации Блэков явление пьяной и голой Вальбурги под руку с неизвестным человеком... где бы то ни было, какая разница, где. На то, как осознание этих последствий скажется на готовности Вальбурги впредь хвататься за Родни, когда он предлагает ерунду. Но все-таки ничего подобного Рэндалл не желал ни Родни, ни Вальбурге, ни Поллуксу с Ирмой, наконец.
Дипломатичность Маркуса делала ему, конечно, честь, но сработать в данной ситуации все равно не могла. Родерик желал показать, кто тут главный, и показать, естественно, не своим друзьям, среди которых и так был заводилой. Рэндалл скептически посмотрел на палочку в его руке.
- Эльф, повремени. Вальбурга, дорогая, успокойтесь. Против вашей воли никто ничего с вами делать не будет. Если вы твердо уверены, что хотите обойтись самодеятельностью, это ваше право, просто не спешите с такими решениями.
Насколько все-таки было проще общаться с детьми, пока они оставались детьми, а тут откуда ни возьмись какие-то права, попытки что-то решать и набивание шишек. Всем остальным Лестрейндж не мешал делать глупости, но как абстрагироваться от того, что в неприятности влезает Родни?
Рэндалл вздохнул и присел на ближайший к нему предмет мебели.
- Родни, я понимаю твое желание оградить Вальбургу от последствий, но все же бездумное отрицание - плохой выход. Давайте посмотрим правде в глаза. Тем, чтобы сменить внешность, мисс Блэк уже не озаботилась, и скорее всего, ее заметили. Я не удивлюсь, если будут даже колдографии - нет, разумеется, не в "Пророке". Но всего этого не надо бояться. Нет ничего предосудительного в том, чтобы юной леди из любопытства пойти на митинг, и нет ничего предосудительного в том, чтобы пострадать от рук этих людей. Вы можете не афишировать этого, но я вам очень советую: никому не позволяйте поймать вас на лжи, которую, возможно, легко опровергнуть. Поступите так, как поступила бы в подобной ситуации любая ни в чем не повинная леди. Примите помощь целителя. Мистер Гилмор будет проинструктирован так, что не создаст никаких затруднений, и поверьте, он уже не раз доказал свою надежность в гораздо более щекотливых ситуациях. Потом, если вы пожелаете отдохнуть, прежде чем возвращаться домой, в вашем распоряжении будут гостевые комнаты. Ну, или что-нибудь обсудить... - Рэндалл пожал плечами.
Не говоря уже о том, что сама ситуация с ранением молодой аристократки, пришедшей просто посмотреть, что происходит, могла бы стать прекрасной иллюстрацией к тому, чего следует ожидать от толпы грязнокровок, обрушивших свою агрессию на ни в чем не повинную девушку. Главное - не позволить раздуть из этого нечто компрометирующее и обращаться с информацией правильно.
- Родерик, - Лестрейндж перевел взгляд на сына, - ты взрослый и, конечно, можешь разобраться сам и с этой ситуацией, и с возможными последствиями своих решений в ней. И даже, конечно, не отвечать на мои вопросы. Но постарайся наконец понять, что я всегда действовал в твоих интересах. В ваших, - он обвел взглядом собравшихся, - интересах.

Удивительно, как много значит для женщины её одежда - снять с неё тщательно выверенный наряд иной раз означает забрать у неё уверенность в собственных силах. Что-то подобное сейчас происходило с Вальбургой, оказавшейся практически раздетой, потому что полупрозрачную нижнюю сорочку нельзя было считать за одежду всерьёз, перед тремя мужчинами. И если к действия Родни она практически сама и разрешила под влиянием обстоятельств, то расширение кворума её откровенно бесило. Даже при появлении новой мантии. Огневиски, которое выдано было как обезболивающее и успокаивающее, вышибал из головы здравый смысл окончательно. Она должна была взорваться, она и взорвалась:
- Хватит! - каждый осмотрит её плечо, каждый предложит что-то своё, позовет ещё кого-то, чтобы он тоже осмотрел её плечо. Маркус, конечно, был не виноват, Вэл это практически понимала, но он попался под руку, а с этим уже сложно было совладать. Девушка нервно повела здоровым плечом, потому что ладонь всё ещё лежала в ладони младшего Лестрейнджа. - Прекратите устраивать из меня перетягивание каната, рассказывая, что в моих интересах! - семейному недопониманию Лестрейнджей уже был некий срок, настоялись, как хорошее вино, но Блэк совершенно не улыбалось сейчас оказаться сигналом к началу новых боевых действий, несмотря на то, что в тот момент, когда старший брал в жены весьма молодую особу, она была целиком и полностью на стороне Родерика. - Родни, нам всегда есть о чем поговорить, конечно, - она позволила себя усадить в кресло, откуда зло блестела глазами. - Но успокоительное с чаем не мешают! Но Мерлин с этим, - в обычной обстановке роль третейского судьи пришлась бы ей весьма по вкусу, потому что означала бы власть и влияние, но сейчас ей больше хотелось, чтобы исчезли все и не усугубляли поднимающуюся головную боль своими ссорами. - Но в аврорат меня всё равно вызовут, хотя бы для того, чтобы я сказала о том, что это была не я, а кто-то воспользовался моей внешностью. Я понимаю, что ты хочешь сделать, Родни, но... - она понюхала содержимое чашки, которое несмотря на свою бесполезность по мнению Вэл, всё равно успокаивало. - Но кое в чем твой отец прав. Стой, не шуми, - главное, чтобы юноша сейчас не воспринял это ударом в спину. - Нам надо выработать четкий рассказ о том, что произошло и каким образом. Тем более, что мне кажется, что я видела там Дорею. Меня всё равно вызовут в аврорат, сидели ли мы с тобой весь день здесь и читали книги, гуляли ли на митинге или в Хогсмите.
Вэл зло отпила из чашки, ожидая, что Родни сейчас займет круговую оборону. Хотелось бы, чтобы он верил ей чуть больше и не сомневался в дружбе. В конце концов, она же пошла за ним, когда он попросил, она всегда была на его стороне.
- Мистер Лестрейндж, а известно что-то ещё о жертвах митинга? - она посмотрела на Родерика, здоровой рукой нашла его ладонь, привлекая к себе внимание и вскидывая брови: "не упрямься, давай продолжим развлечение, пойдем дальше, не останавливаясь на мелкой пакости". - О судьбе инициаторов митинга что-то известно?
Насколько она могла предугадать действия Родни, целился он всё же в Лича. В их интересах сейчас, чтобы Лич был жив, тогда её ранение куда лучше предать огласке, чтобы сместить акцент с политического деятеля на жертву. О беседе с родителями она старалась пока не думать, припасая для них чудесную сказку о том, что она как раз шла в гости к тётушке Дорее... Кстати, а не знаете, что с ней случилось?

Отредактировано Walburga Black (2016-03-20 15:49:17)

Дети продолжали шум и суматоху вместо того, чтобы успокоиться и послушать мудрого родителя одного из них, и увы - не препятствовать им и не давать новых поводов для шума было лучшим, что тут можно было сделать. Рэндалл взял свою чашку, где хороший чай был безнадежно испорчен успокоительным, и сделал дипломатический глоток в знак того, что готов признать авторитет юного поколения и взамен рассчитывает на симметричные действия.
Вальбурга, на правах человека, оказавшегося в самом двусмысленном положении из всех присутствующих, поделилась своим гневом и заявила о равноправии с другими участниками ситуации. Рэндалл продолжал кротко покачивать в руках чашку чая и не возражал. Хотела мисс Блэк или нет, но именно она представляла собой основную проблему и для себя самой, и для окружающих, и именно ее эмоциональность была тем самым фактором, который портил прекрасную идею Родни безоглядно врать всему миру. Конечно, сам подход наследника к решению проблем - отрицать их, пока всем не надоест - мог навести на определенные разрешения, но теперь Лестрейнджа волновало другое. Что если в очередной вспышке гнева Вальбурга даст аврорату повод для сомнений, и все это после того, как Родни уже покажет, что провел день вместе с ней?
И все-таки было так мило, что и Вальбурга, и Маркус, который снова взял на себя роль светоча благоразумия, пытались намекнуть Родерику, что его престарелый отец ненадолго вышел из маразма и в словах его жизненная мудрость. Рэндалла, конечно, радовало, не могло не радовать, что его сын - лидер среди своих сверстников, но не могло и не огорчать, что гораздо лучше все понимает сын Нотта.
И все же мои методы были достаточно хороши, чтобы дожить до сегодняшнего дня, Родни.
И не сидеть сейчас в растрепанных чувствах, на ходу сочиняя способ спастись от аврората, который, слава Мерлиновым подтяжкам, все еще не висит на хвосте у троицы контрреволюционеров.
- Методы аврората - очень неприятная вещь, - подтвердил Рэндалл. - И настойчивость аврората - вещь еще более неприятная, и потому это должен быть очень хороший и очень продуманный рассказ, который найдет подтверждение во множестве факторов. Продавец в Косом подтвердит, что вы покупали у него мороженое, миссис Малфой встретит вас у магазина мантий, или я и наши домовики подтвердят, что вы весь день провели здесь, в библиотеке, что-то искали в книгах... И никакая миссис Малфой, заглянувшая к Блэкам на чай, не разболтает потом, что в день погрома Вальбурга вернулась домой непривычно рано и плохо себя чувствовала. Или же, как вариант, мистер Гилмор расскажет, что оказал помощь ни в чем не повинной юной леди, пострадавшей на митинге. Зависит от того, какой рассказ даже в волнении и в ситуации давления вам будет проще всего раз за разом воспроизводить, не путаясь в деталях. Поверьте, дорогая, это будет куда более значительное давление, чем сейчас.
Лестрейндж был уверен, что где-то слышал фамилию аврора, которая допрашивала Маркуса, но где - пока что не мог вспомнить. Вероятно, кто-то из рядовых сотрудников, пока что не стоящих интереса, но он счел нужным на будущее соотнести с фамилией упрямство и методичность.
- Увы, мне о митинге совершенно ничего не известно, - Рэндалл развел руками. - Я лишь узнал, что Родни вернулся, и зашел спросить, как все прошло, но уже вижу, что прошло... эффектно.

Вдох. Выдох. Успокоиться, независимо от неправильного использования успокоительного зелья. Вэл приходила в себя, оправляясь от болевого и эмоционального шока, постепенно начиная соображать и понимать происходящее уже не через пелену боли и злости, смешанной с крайним смущением. Блэк постепенно переставала напоминать помятую куклу, становясь снова человеком.
Для начала надо было признать, что напортачили. Вернее она сама напортачила, явившись на митинг без оборотного зелья, позволив себя кому-то опозанать. Её ошибка, в которой винить, кроме самой себя, некого. С другой стороны, это не было фатально, может быть даже стоило воспользоваться ей, только перестать паниковать и решить, что им будет выгодно.
Родни, разумеется, дулся. Вэл к этому уже привыкла, потому что Лестрейндж всегда очень болезненно воспринимал любую попытку научить его жить или оспорить предложенный план, особенно усугубляло все присутствие отца, перед которым тот всегда старался выглядеть старше и независимей, что бы не случилось. До тех пор, пока её саму не начинали учить жить, Блэк относилась к подобным проблемам снисходительно, забывая, что и сама не терпит вмешательство в свои дела старшего поколения с их многовековой мудростью.
Нотт как всегда занудствовал.
Вэл поймала себя на том, что улыбается - в мире все стабильно, неизменно, а роли по прежнему играются безукоризненно каждым из них.
- Маркус, ты неисправим, а впечатление, произведённой на тебя аврором просто ошеломляет. У тебя боггартом та девица не стала? - она вздернула брови, продолжая улыбаться, но потом сделала ещё глоток чаю и посерьёзнела. - Давление там не будет сильнее, чем здесь, потому что для меня уже не будет неожиданностью вызов в аврорат. Или все здесь считают, что я от страха потеряю сознание и выдам все, чем мы развлекали себя с самых юных лет, добавив про родню, друзей и случайных прохожих? - девушка обвела всех присутствующих долгим проникновенным взглядом. Сейчас было бы крайне неприятно услышать, что её действительно считают за взбалмошную истеричную дуру, не способную сохранить лицо перед чужими. - Но я не спорю, что к встрече надо подготовиться. Родни, прекрати. Ты же понимаешь и сам, чем сегодня отличается от предыдущих прогулок, ты прекрасно должен понимать, - особенно, если перестанешь тратить все силы на попытки побороть авторитет отца. - Раньше это было развлечение, а сегодня грязнокровки собрались и объявили нам войну. Или попытались объявить, неважно. Важно то, что они заявили о своих намерениях отстаивать права, которых у них нет, а это значит, что сегодняшний митинг лишь первый. Теперь это не единичный случай, теперь надо обдумывать дальнейшие шаги, а не отделываться спонтанностью. Сегодня я не озаботилась обороткой, аврорат услышит о том, что мы сидели и читали книги весь день, завтра ещё где-то всплывет фамилия Нотта, потом ещё чья-то. Если не аврорат, то ещё кто-нибудь начнёт думать и вычислит нас исключительно из-за того, что мы развлекаемся на уровне школьников. Стоит расширить веселье.
Грязнокровку игрушка Родерика не достала, печально. Но исходя из этого стоило выбирать стратегию. Постепенно Вэл начинало казаться, что сказать правду будет весьма неплохим вариантом.
- Ты мой герой, Родни, но, пожалуй, я бы не стала сейчас впутывать твою фамилию. В конце концов, совсем недавно был тот злополучный прем у Малфоев, на котором этот грязнокровка был шутом, но не вижу ничего дурного в том, чтобы сказать правду - после нашей с ним беседы на приёме, я решила посетить митинг и послушать. Если я с ним не согласна, то это все равно мне не мешает из любопытства заглянуть туда. Тем более, что я собиралась навестить тётушку Дорею. К ней я могу придти в любое время и без приглашения, ведь все знают, что у нас хорошие отношения. К ней я не дошла, потому что стала жертвой монстра. Если так, то мне нужно домой и к нашему лекарю, который подтвердит, что я пришла в ужасном состоянии, а он ещё долго боролся с раной на плече.

В вопросе Родни было здравое зерно. Рэндалл тоже хотел бы знать, когда именно юная поросль аристократов начала бояться аврората, продемонстрировав таким образом, что инстинкт самосохранения и здравая осторожность понемногу становятся сильнее, чем безрассудность молодости и желание проявить себя. Начиная с этой даты он мог бы жить гораздо более спокойно, но если верить интонациям наследника, для него этот момент еще не наступил.
Рэндалл сложил пальцы домиком и оглядел собравшихся в надежде, что они выскажутся насчет этой животрепещущей проблемы, но после слов сына все же не сдержался.
- Плевать на аврорат, Родни, может быть очень весело. Ровно до тех пор, пока не станет очень грустно, причем не только тебе, но и всем, о ком ты хоть что-то знаешь. Думаю, что это очень широкий круг людей, и кое-кто из них сейчас здесь присутствует.
Смеяться над авроратом было, разумеется, весело. Равно как и смеяться над всем общественным мнением, и собственной репутацией, с годами ставшей достаточно надежным укрытием для некоторых выгодных дел. Но Рэндалл позволял себе смеяться лишь тогда, когда был далеко от возможной опасности, а не перед тем, как встретиться с ней лицом к лицу. Помнить, что ты не знаешь, какие козыри на руках у врага - вот что было залогом спокойствия и благоденствия.
Вальбурга в очередной раз заняла роль оскорбленного достоинства, и Рэндалл мобилизовал все запасы своего безграничного терпения, напоминая себе, что для юной девицы в растрепанных чувствах вполне пристойно так себя вести, только в отличие от большинства юных дев, впадающих в панику и сожаления о своих переживаниях, мисс Блэк впадала в боевой раж, ничуть не более напоминающий хладнокровие и самоконтроль, нежели первый вариант. Например, она только что поведала о том, что с юных лет принимала участие в развлечениях Родни и Маркуса, очевидно, забыв, что Рэндалла не посвящали в эти презанятные дела.
- Никто не считает, что вы потеряете сознание, дорогая. И вы правы в том, что эти люди порой цепляются к самым незначительным мелочам, - Рэндалл теперь смотрел на Вальбургу и Родерика поочередно. - Поэтому я настоятельно советую вам обоим согласовать между собой свои рассказы, вплоть до мельчайших подробностей. И вам, Маркус, тоже в этом поучаствовать, если вы считаете, что вас могут привлечь. А я с вашего позволения останусь послушать. Мы можем посмеяться и потом, когда все останется позади и аврорат ничего не сумеет предпринять.
Целитель Блэков был для Рэндалла фигурой неизвестной и непонятной, а потому в число доверенных персон никоим образом не входил. Возможно, Блэки думали иначе, но разномастных Блэков было слишком много, чтобы у них вообще могло быть единое мнение на какой-то счет.
- Вы, конечно, можете в любой момент отправиться домой, Вальбурга. Но меня беспокоит разрыв во времени, ведь если вашего целителя спросят, когда он прибыл на вызов, и он это время назовет, оно не совпадет с моментом окончания митинга, не так ли? Равно как вопросы при появлении дома вызовут ваш костюм и последствия импровизированного лечения. Увы, я наблюдал достаточно примеров, когда дело губили подобного рода мелочи. Можете ли вы целиком и полностью положиться на преданность этого человека?

Маркус продолжал настаивать на своем авторитетном мнении об аврорате. Вэл покосилась в сторону Нотта прикидывая, что именно так его покорило в прошедшем некогда разговоре, что у него, возможно, и боггарт теперь в аврорской мантии, но спрашивать не стала,  только хмыкнула, когда обнаружилось, что и Флавия, и сам он были на площади.
- Блестяще, значит там были все, - неизвестно, был ли там Том, а если был, то должен был изрядно посмеяться над произошедшим, а потом им задаст несколько вопросов, которые девушку беспокоили больше, чем аврорат. Хотя аврорат продолжал быть проблемой. Ещё одной проблемой был Родни, который завелся и теперь мог остановиться уже за гранью, тормоза у него никогда не работали, так что теперь, пока не дойдёт до критической точки, не успокоится. Вэл и раньше знала об очень сложных взаимоотношениях старшего и младшего Лестрейнджа, но вынуждена была признать, что сейчас Родерик выглядит как подросток-бунтарь, отстаивающий право прыгать с крыши без метлы, потому что он взрослый. Она поморщилась - при всем желании оставаться на стороне друга, она ощущала всю нелепость происходящего и, отчасти, её беспокоило, что она стала причиной новой размолвки. - Я не вижу здесь предательства, Родни.
Она напряглась, потому что ситуация выходила за рамки конструктивного русла, в которое только-только начала возвращаться. Слова Рэнделла заставили её согласиться, что в плане есть явный прокол со временем, это взбесило снова.
- Да, этому человеку я могу доверять, - собственно, целитель Блэков видел много странного, вряд ли его можно было удивить чем-то, но то, что она к нему прибудет уже со следами лечения и спустя весьма приличный срок - задачка, конечно. Она хмуро уставилась на Родни, решившего, что созерцать она должна только его, потому что остальные, видимо, её внимания недостойны. - А ты думаешь, что после этого митинга всё закончится, да? Ты правда не видишь разницу между группки грязнокровок, которые сами осознают свою ущербность, и этой толпой, которая готова была разнести Министерство, если бы им дали разгуляться чуть больше? Да? - это было только начало. Блэк не сомневалась, а потому не могла понять, почему Родни капризничает и всячески отрицает необходимость изменить тактику. - Что?.. - она не сразу поняла, что за слова прозвучали. На минуту замолчала, ошарашенно глядя на Родерика и борясь с желанием запустить в него чем-нибудь. Неважно чем: чашкой, заклинанием, книгой... - Да никакого мне нет дела до твоей фамилии! - обидно прозвучали слова Родни, учитывая, что дружили они достаточно давно, Вэл сама не ожидала, что воспримет это настолько болезненно, что едва не ударится в слезы. Слезы останавливало фирменное блэковское бешенство. - Никакого отношения не имею и иметь больше не хочу! - она была обижена. Обижена, потому что не так часто была склонна к благородным порывам как прикрыть кого-то, вместо того, чтобы на него свалить, а тут все души её прекрасные порывы просто ушли в пустую. - Не трогай меня!
Голос предательски сломался, когда Родерик решил проверить результаты своей лекарской деятельности. То, что шрамов на плече не было, её сейчас не волновало, она смотрела на него с бешенством и готова была убить.
- Кинул бы меня там или оставил в Мунго, а не тащил сюда, чтобы я точно не имела никакого отношения к Лестрейнджам, а то теперь ещё сочинять, почему же это я трангрессировала сюда, а не домой, - обидно было. На Рэнделла она больше не обращала внимание - в какой-то степени Родни достиг своей цели, вырвав её внимание и переключив полностью на себя.