Хозяйственный отдел считал, что сотрудники Министерства магии должны весь день, только выглянув в окно, наблюдать лёгкий моросящий дождь. Неизвестно, на каком основании они пришли к такому выводу. Может быть хотели напомнить людям, в какой стране те живут. Может быть дождь был у них в соответствии с расписанием, настроением главы Департамента или даже с прогнозом погоды. Это все были факторы одного порядка. Фактором другого порядка было нежелание Уркхарта видеть ни этот дождь, ни то, как день за окном постепенно уступал вечеру. Пока была работа, ход времени не имел особенного значения, а лишь отвлекал, поэтому только вернувшись с той туманной, но вполне сухой площади, он запустил в изображающее дождь окно одним хорошим заклинанием, и с тех пор имел возможность работать, не отвлекаясь.
А работы было предостаточно. Работа была бумажная, а потому вдвойне утомительная, но необходимая. Уже через несколько часов гора документов на столе достигла такой высоты, что Уркхарт задумался, заметит ли кто-нибудь, если аккуратно уничтожить одну из стопок Эванеско. Ещё через некоторое время поток разноцветных бумажных самолётов заметно поредел, как и поток паломников в его кабинет. Намереваясь выяснить, что произошло, а заодно и подбросить работы нескольким самым свободным стажерам, он захватил с собой ворох пергаментов и вышел из кабинета в обычно оживлённое и переполненное людьми помещение штаба аврората. Понимание того, что рабочий день давно закончен, настигло его на пороге, следующей мыслью после той, что всех его людей выслали на подавление вооруженного восстания, а его не предупредили только лишь потому что не смогли обнаружить за горой документов размером с Бен Нэвис.
Уркхарт махнул головой, как будто это могло отогнать глупые мысли, и попытался понять, насколько сейчас ночь. Из коридора не донос лось никаких звуков, хотя тот уровень Министерства, на котором располагался аврорат, считался самым оживлённым. В самом штабе не было никого, кроме одного дежурного и одной недопитой чашки кофе, которая, по всей видимости, должна была обозначать незримое присутствие второго дежурного, который "только на минуту вышел". Элфинстон мысленно сделал ставку на час ночи, сгрузил пергаменты на стол тому, у кого была лишняя минута на то, чтобы погулять по коридорам, и подошёл к Минерве.
- Что с допросом организаторов? Мне принесли только два протокола. Остальные скрываются?
Он бы и сам с удовольствием скрылся где-нибудь. Но его же из-под земли достанут. Он сам же себя и достанет. Нет, об относительно спокойном и ровном рабочем процессе можно теперь забыть как минимум на месяц, а дальше все будет зависеть лишь от того, зачем сегодня произошло то, что произошло. Именно "зачем", в том, что законную манифестацию прервали умышленно, не было ни малейших сомнений. Надо лишь найти того, кому это было выгодно. И не ограничиться при этом только наиболее очевидными ответами. И все это по ходу дела разбираясь с возникающими в связи проблемами. Только и всего.
- Кто занимается жалобами на наши действия во время митинга? Мне завтра с самого утра отчитываться перед главой Департамента и, могу поклясться, ещё раньше него Министерство начнут осаждать журналисты, а у меня до сих пор ни одного отчёта о том, как аврорат упустил, недосмотрел и проявил произвол. Как бы чисто мы ни сработали, не думаю, что люди могут упустить такую блестящую возможность пожаловаться.

Значит, в Мунго. Ну что ж, в этом была доля справедливости. Сам вырыл себе яму, сам в нее ухнул. Однако справедливость высшая не отменяла справедливость, которую олицетворял закон, и койка в Мунго вовсе не гарантировала отсутствие допросов с пристрастием. В общем-то их отменяло только одно: невозможность говорить.
- В каком состоянии?
Если только не в предсмертном, можно не сомневаться, что он сможет давать показания к утру. Если в предсмертном, то, может, придется подождать до обеда. В любом случае, Лича надо будет допросить завтра, даже если колдомедики, как они любят делать, будут настаивать на полном покое для пациента. Даже если будут бросаться на двери и закрывать её собой, Элфинстон помнил один такой случай, отличился кто-то из младшего персонала, крича о все том же аврорском произволе (хоть бы слова поразнообразнее выбирали) и еще чем-то таком же содержательном. Что тут скажешь... Она не пострадала. Разве что гордость немного.
- Кто доставлял его в Мунго? - Приказ исходил не от него лично, значит кто-то решил вопрос ранее, что не может не радовать, аврорат - не хиты, умение думать и принимать решение, а не тащить прилично раненного в Министерство, должно присутствовать. - Кто из наших людей остался контролировать ситуацию?
Само собой, кто-то должен был остаться, но Уркхарта начали терзать смутные сомнения. Не то, чтобы он сомневался в своих людях, но оставить без присмотра того, кто только что наступил на больную мозоль сразу всей аристократии островов? Нет, конечно нет. Эти неуместные сомнения только от недостатка сна, в больнице наверняка кто-то есть. Элфинстон вопросительно покосился на Минерву, опасаясь прочитать на ее лице отчаянное усилие, направленное на то, чтобы не выдать раздражение. Вообще-то она была бы права, но выглядеть перед подчиненными идиотом все равно всегда неприятно.
- Около семи? Не думаю, что я внимательно следил за временем, - он вдруг понял, что устал, понял неожиданно и в ознаменование собственного понимания, сел здесь же, на стол, не слишком заботясь о том, как это должно выглядеть. Да никак не должно, просто день был паршивый. - Нет необходимости, думаю, я и сам найду их. Не может же там быть слишком много зеленых папок.
Фин тоскливо посмотрел на приоткрытую дверь кабинета и заставил себя не думать о том, что если сейчас, вот прямо в этот момент поступил бы вызов, можно было бы сорваться на место происшествия, забыв о проклятых бумагах, зеленых папках и завтрашних, а скорее всего уже сегодняшних, утренних отчетах. Он закрыл глаза и медленно покачал головой, надеясь, что сделал это незаметно. Ладно еще Министр, но журналисты...
- Плохо. Ушибленное запястье в "Пророке" превратится в три зверски растерзанных трупа. Нам такие излишки ни к чему: количество трупов по отчетам, в том числе, и в прессе, должно совпадать с количеством их же в наличии, иначе еще через неделю мы узнаем, что выкрали тела погибших для своих противоестественных экспериментов.
Кажется, он нес какую-то чушь. Просто бездарно тратил время, вместо того, чтобы немного разгрузить день завтрашний. При мысли о том, в какие гималаи из зеленых папок, покрытые шапками отчетов и протоколов, превратится его стол завтра, Уркхарт скривился так, как будто у него заболел не просто зуб, а вся челюсть сразу. Если бы дементоры знали, какие чувства навевает эта бумажная работа, от осознания собственного несовершенства точно развеялись бы по ветру.
- Впрочем нет, пусть печатают. К некоторым газетчикам у меня есть свои вопросы, вот и будет повод поговорить в уютной обстановке нашей прекрасной штаб-квартиры. Может чаю? У меня в столе склад казенного шоколада на случай, если придется отрядить кого-то в Азкабан, но никто не заметит, если мы устроим небольшую растрату государственного имущества.

Значит, к утру. Подавив желание спросить, сколько часов осталось до этого утра, Элфинстон взглянул на карманные часы и понял, что спор с собой он проиграл: стрелки указывали на десять минут пятого.
- Если внезапно ухудшится? Это колдомедики так сказали?
Уркхарт разбирался в колдомедицине не так хорошо, как ему хотелось бы, но интуиция подсказывала, что просто так таких заявлений сотрудники Мунго делать не должны. Конечно, может быть, просто кто-то молодой и неопытный перестраховался, но теперь мысль о том, что трупы подсчитывать еще рано, не давала покоя главе аврората.
В сочетании с тем, что дежурного в больнице могли и не оставить, все это сливалось в довольно мрачную картину. Может быть, несколько мрачнее, чем она была на самом деле, Уркхарт знал за собой привычку сгущать краски, но это так или иначе приходило с опытом аврорской работы, когда все, что могло пойти не так, чаще всего шло не так.
- Нет. Свяжемся сразу с Мунго.
Он постарался сказать это так, чтобы в голосе не слышалось нетерпения от возможности все же отвлечься от бюрократии хотя бы на час. Хотя, кажется, Макгонагалл было не до того, чтобы улавливать тонкости чужих интонаций, осознание своей собственной непредусмотрительности придавало девушке такой испуганный вид, что впору было бы то ли успокоить, то ли воспользоваться моментом, чтобы провести воспитательную беседу. Элфинстон не сделал ни того, ни другого. Воспитанием и до него занимались достаточно, он же тешил себя надеждой, что принимает на работу людей достаточно взрослых, чтобы им не надо было на пальцах объяснять, что такое хорошо, и что такое плохо, которые способны сами понять, и, разумеется, исправить свою ошибку. Это касалось и успокаивающих речей и дружеских похлопываний по плечу. Аврор, который не может сам справиться с эмоциями и действовать - плохой аврор, пусть его утешают друзья. Сразу после отставки.
Элфинстон смотрел, как с этим справляется Минерва. Получилось у нее быстро. Может, даже слишком быстро, но нагнетать обстановку описанием последствий такого легкомыслия было бы как минимум непоследовательным, и он промолчал, отложив эту беседу хотя бы до того момента, как они оба выпьют чай.
Шутка про опыты была смешной, Уркхарт совершил над собой усилие, пытаясь хотя бы улыбнуться, но получилось плохо. Макгонагалл, конечно, была не виновата, но некоторые темы, даже годы спустя оставались слишком болезненными, чтобы получалось говорить на них спокойно или хотя бы слушать. И если второе обычно получалось неожиданно, вот как сейчас, хорошо хоть первое было не обязательно.
- Оно где-то рядом с государственными секретами. Чувствуй себя как дома.
Пока Минерва делала чай, он мельком просмотрел бумаги, над которыми она работала. Результаты были неплохи. То есть, действительно неплохи. Анализ явно был той сферой, где она ощущала себя как рыба в воде. Пожалуй, стоило подумать о том, чтобы давать ей больше именно таких заданий. Да и вообще о том, чтобы превратить в аврорат в какую-то более четкую структуру, где от каждого будет по способностям. Универсальность - это, в общем, неплохо. Где-нибудь в другом месте. Конечно, было бы жестоко полностью лишать человека полевых заданий, запереть в кабинете. Или это считалось у нормальных людей лучшими условиями? Пожалуй, надо спросить об этом у нескольких нормальных людей, прежде, чем принимать решение. Такие разговоры иногда дарят бездну открытий.
Чашка ткнулась прямо в руку, отскочила и пошла на новый круг, но Элфинстон перехватил её на повороте, а потом сосредоточил взгляд на Макгонагалл.
- Ты была там? На стажировке или, может, сопровождала осужденных? На допросах, наверно, нет: чтобы допросить того, кто некоторое время провел там, нужны особые навыки. И уметь ничего не воспринимать близко к сердцу.
Зачем спросил, он и сам не знал. Вряд ли ответ мог помочь определить, хочет ли Минерва остаться исключительно на штабной работе и как относится к той, где надо пачкать руки. Точнее, слова не могли бы, а вот выражение лица, взгляд, голос - почему бы и нет. Уркхарт отпил чай и взял кусок шоколада. Врали все, шоколад никак не облегчал то, что испытываешь, столкнувшись с темной магией. Что не умаляло его достоинств в качестве десерта. Сделав еще глоток, он поставил чашку на стол.
- Допивай чай и верни на рабочее место напарника, мы с тобой идем прогуляться в больницу, проконтролируем Уильямсона.

Колдомедики вообще редко что-то прогнозируют, а ещё реже делают это правильно. По какой-то ведомой только им самим причине, все, кто связаны с медициной, считают возможным сложить с себя часть ответственности за вверенные жизни и переложить ее  на какие-то высшие силы, те, которые обычно не получается призвать к ответу. На конкретные вопросы, от ответов на которые был хоть малейший шанс уйти, целители традиционно лишь пожимали плечами и советовали думать о хорошем. Исполнять этот совет однако получалось лишь с переменным успехом: проще всего в такие моменты думалось о том, какие интересные эффекты иногда дают самые простые заклинания в применении к людям. Было ли это то самое хорошее, чего хотели добиться от него колдомедики, Уркхарт не знал, но выражениеего лица при этом обычно говорило людям в зеленых халатах достаточно, чтобы они становились немного разговорчивее, а фатализм откладывали до следующего посетителя. В общем, эффект от их советов определенно был.
У Минервы, по всей видимости такое лицо делать пока не получалось, что, конечно, не говорило о том, что она безнадежна, некоторый потенциал определенно присутствовал, но, может, ожидал для своего пробуждения удачный момент, когда ей не просто нудно будет узнать о судьб попавшего в больницу, а действительно нужно. Поэтому то, что они не прогнозировали ухудшения, не было хорошим знаком, скорее, знаком того, что в Мунго хотели отделаться от навязчивого аврора, и у них это получилось весьма неплохо. Конечно, сама больница охрану не обеспечит, не будет даже пытаться. Если не считать охраной привет-ведьму в холле. Нет, определённо, в Мунго зайти необходимо, даже если это будет отзначать отчёт перед журналистами и вышестоящим начальством без должной подготовки. Элфинстон все ещё задумчиво просматривал лежащие на столе заметки, поражаясь тому, что несмотря на количество документов в работе, чей-то стол может выглядеть как стол, а не как склад использованых пергаментов, когда ему в голову пришла просто гениальная идея.
- Минерва, - обращаться к своим людям по имени было непривычно, но скажи он "аврор Макгонагалл", и все сказанное далее будет звучать как приказ, а не просьба. - Ты не могла бы одолжить мне это? Боюсь, иначе, не получив достаточно фактов, газетчики без зазрения совести дополнять пробелы с помощью своей фантазии. Это, конечно, получится занимательное чтиво, но министр, боюсь, не одобрит.
Да, гениальная идея состояла в том, чтобы выдать результаты чужого труда за свои. Раньше Уркхарту не приходило в голову, что он начнёт списывать, только оказавшись на должности главы аврората. Но времени оставалось слишком мало, а работы слишком много. И он потом выпишет Макгонагалл премию. Или упомянет журналистам о ее  бесценном вкладе в расследование происшествия на митинге. Или сделает ещё что-нибудь , кажется, он был сейчас согласен на любое ее  условие.
Разве что кроме того, чтобы согласиться с ней.
- Мы отправляем? - он удивленно вскинул брови. - Лично я не претендуют на то, чтобы олицетворять правосудие. Наша задача - выяснить факты, вынести справедливый приговор, или, как ты говоришь, "отправить" - это задача суда. Сомнения трактуются в пользу подсудимого не из сочувствия, а потому что этого требует закон. Если принимать близко к сердцу то, что получают преступники за свои преступления, слишком велик риск начать трактовать в их пользу и факты. Граница между сомнительным и несомненным далеко не всегда очевидна.
Элфинстон никогда не забывал о том, что ждёт тех, кому, благодаря в том числе и его усилиям был вынесен обвинительный приговор. Но ещё он всегда хорошо помнил, кто эти люди, и точно знал, что общество заслуживает избавиться от них. Когда варишься среди человеческой беспринципности, подлости, готовности убивать, предавать ради своей выгоды, жажды наживы или власти, а иногда и просто развлечения, годами, меньше всего хочется трактовать в их пользу что бы то ни было. Да, будь его воля, обвинительных было бы больше, а наказания строже. Может именно поэтому он и дальше собирался держаться подальше от судебной системы.
- Палату помнишь? - Элфинстон проследил взглядом за вернувшимся на своё место Праудфутом и взглядом же подтвердил, что резко выросшая стопка бумаг на столе - вовсе не плод его воображения. Праудфут издал не положенный по уставу стон отчаяния, а Уркхарт продолжил мысль. - Тогда будем аппарировать. Посмотрим, сложно ли воспользоваться беззащитным положением главного бельма на глазу британской чистокровной аристократии.

Минерва щедро поделилась всем тем, над чем работала, и Уркхарт сдержанно улыбнувшись в знак благодарности, углубился теперь в тщательное изучение исписанных зелеными чернилами пергамента. Текста было совсем немного, но даже по таким кратким заметкам можно было в больших или меньших подробностях воссоздать все происходящее. Взгляд как раз зацепился за несколько фраз, от которых можно было оттолкнуться для того, чтобы дать журналистам то, чего они хотят, и при этом не стать отправной точкой очередного газетного скандала, когда Макгонагалл озвучила просьбу. Элфинстон посмотрел на неё поверх бумаг и вопросительно наклонил голову. Больше всего его интересовало, не подумал ли он достаточно громко, чтобы быть услышанным, в тот момент, когда мысленно соглашался на любые условия. Складывалось так, как будто это и было условием, и обещание, пусть и неозвученное, надо выполнять. Все однако же было не так просто. Дело было сложным, и вовсе не из-за того, как придется вести расследование, а из-за того, что грянет, когда оно будет завершено.  Уркхарт планировал принять огонь на себя, не подключая к делу никого настолько, чтобы с ними можно было разделить ответственность. Но обещание. Надо было что-то ответить, причем совсем не то, что хотелось бы отвечать, когда разговор очень удачно свернул в сторону понятий значительно более абстрактных. Элфинстон с облегчением выдохнул, усмехнулся, сложил бумаги и спрятал их во внутренний карман мантии.
- Подготовься. Тогда в следующий раз, когда кто-то поинтересуется твоими глубокомысленными воззрения на этот счет, твои ответы не будут звучать так, как будто ты сомневаешься в том, чем занимаешься.
Он вышел из штаб-квартиры и направился к лифтам. Шаги гулко раздавались в пустом коридоре, и это давало возможность не оглядываясь знать, что Макгонагалл не отстает. Молчание затягивалось, но оно совершенно не беспокоило бы аврора, если бы не просьба, которая так и оставалась без ответа. Он попытался сделать вид, что напряженно раздумывает над чем-то, но думать получалось только о том, что выбора у него нет.
Лифт ждал на этаже. Уркхарт зашел в кабину, нажал кнопку с восьмеркой и, когда дверь закрылась, развернулся к Минерве.
- Почему ты хочешь взять это дело? Оно будет громким, и результат, каким бы он ни был, обязательно кому-нибудь не понравится. Что ты будешь делать, если тебя попросят "назначить" виновного? А если попросят убедительно, напомнив, что у тебя есть семья?
Преимущество ночного Министерства хотя бы в том, что можно проехать на лифте спокойно, не отвлекаясь постоянно на холодный обезличенный голос, объявляющий этажи, толпы людей в кабине лифта и бумажные самолетики, которые, если их заколдовывали стажеры или это были не стажеры, а просто криворукие сотрудники, постоянно норовили ткнуться в лицо. Можно было говорить, не пытаясь понизить голос, чтобы тебя не услышал никто из тех, кому не предназначены твои слова, или повысить, чтобы их услышали те, кому они предназначены. Можно было спокойно смотреть в лицо того, с кем говоришь. Или не смотреть, упорно разглядывая дверную решетку, подсчитывая кованые завитки на ней и делая вид, что только что не задал такой вопрос, на который сам не знаешь ответа.
Что делать, если правда, какой бы она ни была, будет кому-нибудь неудобной, было, в общем понятно. В свое время у Элфинстона было предостаточно времени и весьма подходящая обстановка, чтобы поразмыслить над такими моральными величинами и далее придерживаться тех выводов, к которым удалось прийти, вне зависимости от того, какими последствиями будут чреваты такие действия. Но что делать, если только одна из сторон конфликта желает соблюдать закон, вторая же не утруждает себя подобными мелочами? Хватит ли сил не поддаваться на шантаж, если понимаешь, что у шантажиста достаточно средств и недостаточно моральных барьеров, чтобы осуществить все то, что он обещает? Увы, вопрос неразрешимый, если не видишь перед собой четкого ориентира, маяка. Для Уркхарта маяком был закон. Что было маяком для Минервы, оставалось загадкой, но если нежелание случайно подставить невинного... Тогда он не собирался привлекать её к этому делу ни под каким видом, и даже несмотря на обещание. Потому что невинные все равно пострадают.
- Я не отговариваю тебя. Более того, я уверен, что ты предусмотрела такое развитие событий, если, конечно, эта просьба не была просто порывом, к которому ты не подготовилась. Если это так, я просто забуду об этом. Если все еще хочешь взять дело, я хотел бы знать, чего от тебя ждать, когда начнутся трудности.
Лифт наконец добрался до восьмого уровня, дверь открылась, и Уркхарт шагнул в огромный зал, который даже сейчас не был пуст, хотя до обычной здешней суеты оставалось еще несколько часов. Он прошел к фонтану и бросил в воду кнат: не более чем привычка, если не сказать, суеверие: до сих пор оно помогало ему откупиться от Мунго в большей или меньшей степени, и не попадать туда с чем-то действительно серьезным. Действительно серьезным в понимании главы аврората считалось все то, что задерживало его в госпитале дольше, чем на пару дней. Покончив с формальностями, о протянул руку Макгонагалл.
- Раз запомнила, тебе вести к палате. Или прямо в нее.

Отредактировано Elphinstone Urquart (2016-03-15 21:42:27)

Тяга к справедливости. Неплохая мотивация для того, чтобы взять дело. Не хуже многих других, в конце концов. И совершенно точно не хуже того, что фигурантами выступают друзья. Потому что хуже этого мало что может быть. Это была первая из возможных причин отказать Макгонагалл в просьбе. Но Элфинстон продолжал молчать, обдумывая варианты. Возможно ли вообще найти в аврорате человека, который никоим образом не будет связан с теми, кто присутствовал на митинге, учитывая то, сколько там было людей?
Перечисленные меры звучали довольно наивно. Максимально возможная безопасность - неплохие слова для того, чтобы успокоить совесть. "Максимально возможная" совсем не обязательно значит "достаточная". Минерва могла вывезти семью за границу и сделать так, чтобы её следы затерялись, пожалуй, это было максимально возможным уровнем. Сделает ли она это? Маловероятно. И точно не сможет проделать то же самое со всеми близкими людьми. Остается лишь навесить на дом какие-нибудь охранные системы, если дом находится не в маггловском квартале, потому что иначе невозможно и это. Итак, максимально возможную безопасность безопасностью можно было назвать только в качестве насмешки. Но что мог сделать он сам для своих близких? Немногим больше. Работа аврора подразумевала риск не только для самого аврора. Можно было пытаться закрыть на это глаза, но не всегда получалось.
Остальные пункты были еще более слабыми. Дать показания на того, кто тебе угрожает - прекрасное решение. Если ты знаешь, кто это. Возможно, если бы угрожать шла сама Минерва, она бы сделала это честно и прямо, что касается Уркхарта, он как минимум использовал бы возможности оборотного зелья, не говоря уже о других доступных средствах скрыть свою личность. В таком случае показания превращались в отличный ложный след. А универсальных схем не было, а те что были, отродясь не работали.
- Лишь то, что все это может не сработать. Но я рад, что ты осознаешь возможные последствия.
То ли к ответам на эти вопросы Макгонагалл долго и усердно готовилась, то ли недооценивала свои способности формулировать неподготовленные мысли. В общем, у нее получалось вполне неплохо говорить о том, в чем она не сомневалась. И если она не сомневалась в своей готовности не просто взять это дело, а еще и вести его до конца, не оставалось ничего, кроме как признать, что с ней будет проще. Элфинстон прекратил разглядывать решетку и опять посмотрел на Минерву как раз тогда, когда голос объявил о прибытии в атриум, и дверь лифта пришла в движение.
- Поверю.
Если не доверять тем, к кому ты поворачиваешься в бою спиной, то об аврорате лучше вообще забыть.
Холл больницы он пересек, не обращая внимания на сонную привет-ведьму, которая что-то проговорила только тогда, когда они почти ушли из поля ее зрения. Лучше бы она вообще выбрала этот момент для того, чтобы пойти заварить себе кофе. В любом случае, как и подозревал глава аврората, ни остановить посетителей, явившихся во внеурочное время, ни даже выяснить, почему они выбрали именно это время для визита, ведьма не попыталась. Уркхарт знал, что она скажет, если потребовать объяснений. Наверняка что-нибудь вроде "а что я могла поделать?" Выглядело бы это как нападение, может быть хотя бы додумалась связаться с авроратом, а так... Беда была в том, что нападения далеко не всегда выглядят как нападения.
- Будешь работать над делом вместе со мной, официально других ответственных лиц не будет. Дело приоритетное, поэтому остальные твои дела я передам Уильямсону и Праудфуту. Люди будут жаждать крови, наша задача - проследить за тем, чтобы это не была кровь невиновных. Готовься к тому, что по результатам расследования полетят головы. Вполне возможно, наши с тобой.
На нужный этаж поднялись без приключений, точно так же без приключений подошли к палате и зашли в неё. Никакой охраны, никаких преград. Пациент мирно спал в своей кровати и даже не перевернулся на другой бок, когда к нему пришли посетители. Уркхарт еще раз взглянул на часы, на этот раз убеждаясь, что в палате нет и скрытого присутствия, намеренно не пытаясь передвигаться тише, прошелся по периметру, остановился в двух шагах от койки и поднял палочку, направляя её на пациента. Ничего. Что бы он мог сделать теперь? Все, что угодно. Авада Кедавра была бы излишней морокой, а вот Империус вполне мог быть полезен тем, кому не понравилось собрание на площади. Одно движение, одно слово - и у тебя в руках карманный оппозиционер. Пожалуй, стоило чуть позже и в самом деле проверить оппозиционера на карманность, он все-таки пробыл здесь полдня и почти всю ночь в гордом одиночестве. С Уильямсоном было о чем поговорить.
Макгонагалл заговорила опять, теперь уже, кажется, лучше осознавая масштаб проблемы. Элфинстон посмотрел на нее, спрятал палочку и качнул головой.
- Нет, пока есть возможность, не привлекаем больше никого. Останешься здесь на случай... на какой-нибудь непредвиденный случай. Я проверю остальные палаты и поговорю с медиками, - он выжидающе посмотрел на Макгонагалл, и когда та озвучила, где искать остальных участников сегодняшнего аттракциона, направился к двери, с порога давая последнее указание. - Сделай так, чтобы тебя не было заметно.

Отредактировано Elphinstone Urquart (2016-03-17 00:40:36)

С остальными палатами было то же самое, что и с этой. Они не охранялись ни снаружи, ни внутри. И все равно все, там находящиеся, были живы, и никого лишнего не было. Видимой угрозы безопасности тоже не было. Конечно, вместо утренних зелий им могли подлить яд сиделки, но с колдомедиками было как с аврорами: им приходилось доверять, потому что другого пути просто не было. И до сих пор клиника не подводила. У тех же, кто хотел бы причинить пациентам вред, времени было предостаточно. Если они не воспользовались этой форой, значит, имели какие-то другие планы. Элфинстон хотел бы знать, какие именно. Больше всего то, что происходило на площади, было похоже на полное отсутствие всякого плана, причем, и с одной стороны, и с другой. Если вообще были эти две стороны, если организация митинга и его срыв - не дело рук одних и тех же людей. А смысл? Смысл иногда бывает совершенно непредсказуемым. Как бы то ни было, те, кто устроил это, ответят по закону. Ответят, даже если придется костьми лечь. Не только потому что все это могло стоить жизней людям, а правительству - их кресел, не только потому что организатор планировал расшатать всю ту систему, которая пока что неплохо функционировала. Потому что закон здесь - это его вотчина, Уркхарта, и тот, кто посягал на закон, бросал вызов ему лично. Он усмехнулся, поймав себя на этой мысли. Присвоить себе весь британский закон и порядок - неплохая заявка для начинающего главы аврората.
Врача удалось найти не сразу. На третий этаж поступил кто-то с редчайшей формой малоизвестной болезни, и всех колдомедиков, которые остались в больнице на ночь, собрали на консилиум. Однако присутствовать на этом консилиуме, для человека, который специализируется на травмах от существ, было совсем не так важно, как ответить на несколько вопросов, и доктор был извлечен из коллектива и очень раздражен этим фактом. Уркхарту, в общем, было все равно, целитель должен был пересказать ему все подробности, и он пересказал. Возвращаясь в палату, аврор с сожалением думал о том, что не получил от этого общения ничего нового. Кроме волшебной палочки пациента, конечно. Изымать её не было никакого повода, но целитель не слишком сопротивлялся, возможно спешил вернуться к заразе, пока её не излечили без его участия.
На всякий случай, палочку он проверил на месте. Ничего особенного на ней не было, только то, чего и можно было ожидать от неё. И Уркхарт даже не знал, радоваться отсутствию такого следа или наоборот, огорчаться. Так и не определившись, он зашел в палату. С первого взгляда Минервы видно не было, но за окном уже рассвело, и внимательно приглядевшись, Элфинстон заметил неподвижный силуэт в одном из углов палаты.
- Хорошо. Тебе придется остаться здесь еще на какое-то время, пока я накормлю журналистов информацией и поговорю с начальством. За это время к нему, - Уркхарт кивнул на мирно спящего борца за свои права, - могут приходить. Должны, если его так называемые друзья не разбежались при первой же неудаче.
Элфинстон замолчал как раз вовремя, чтобы вспомнить, что это же еще и друзья Макгонагалл. Получилось немного нетактично, но что поделать. Он осмотрелся. Палата была довольно просторная, и даже если на первый взгляд казалось, что спрятаться здесь негде, это было совсем не так.
- Не отходи от него. Наблюдай и запоминай все, но так, чтобы тебя не заметили. Можешь поставить здесь иллюзорную стену, не думаю, что кто-то обратит внимание на то, что стало тесно. Или используй свои навыки. Если никого не будет, допроси его. Предложи наблюдение ради его же собственной безопасности. Мы в любом случае установим слежку, но спросить будет с нашей стороны хорошим тоном.
И бумаг надо будет заполнять намного меньше.
- Ты в состоянии выдержать еще несколько часов? Думаю, сменю тебя еще до полудня.

Отредактировано Elphinstone Urquart (2016-03-18 00:36:22)

Вопрос про репортеров здесь, в Мунго, был резонным. Странно было бы, если бы совесть вдруг помешала им нагрянуть сюда раньше других. Пожалуй, их стоило ждать часам к семи утра, когда пользуясь пересменкой, можно проникнуть, не привлекая к себе много внимания. Опять же, нельзя быть уверенным в том, что репортеры уже не побывали здесь и не поговорили с мистером Личем, хотя врач клялся Мерлином, что, конечно, никого не пускал к больному, потому что ему необходим покой. Теперь на страже этого покоя была Макгонагалл, так что волноваться было не о чем.
- Мы не можем его изолировать. Журналисты достанут его, само собой. Но он же твой друг. Вот и проинструктируй его по-дружески о том, что стоит им говорить, а о чем лучше пока молчать. Нет, прессе лучше не знать о нашем пристальном внимании. Если кто-то посчитает, что вчера недостаточно проявил себя, пусть проявят инициативу еще раз. Но теперь уже под нашим контролем.
Элфинстон сделал паузу достаточно долгую, чтобы Минерва смогла осознать, возмутиться, продумать речь о том, что гражданских лиц нельзя использовать в качестве наживки, а потом пересказать эту речь вкратце. У него даже был вполне универсальный ответ на такие речи, которые иногда приходилось слышать из разных источников: чаще всего от все тех же репортеров, иногда от только что пришедших на службу стажеров. Однажды, будучи еще заместителем главы аврората, ему удалось послушать это даже от министра, но тому даже не пришлось отвечать, достаточно было проникновенного взгляда, чтобы  он вспомнил, каким образом шел к власти, а может быть, еще что-нибудь из своего послужного списка, быстро стушевался и сменил тему. Хотя, может быть, за несколько лет аврорской работы кое-какие иллюзии уже рассеялись.
Возмущение все же последовало, и не ограничилось только лишь темой ловли на живца, а плавно преобразовалось в "он не такой". Протестовать против такого напора было просто невозможно. В первую очередь, потому что Уркхарт не был знаком с этим человеком, и заявить, что на самом-то деле, он способен, было бы просто сотрясанием воздуха. Никаких доказательств, кроме опыта и понимания того, что многие люди способны куда на большее, чем думают сами, и уж точно на большее, чем считают окружающие. Мистер Лич, небось, тоже думал, что Макгонагалл ни за что не станет прятаться в углу его палаты и подслушивать разговоры, которые он будет вести, думая, что его никто не слышит. А вот Уркхарт считал, что станет. Кто из них прав, покажет время. Но кто-то ведь точно ошибается. Точно так же в своем друге могла ошибаться и Минерва, даже если ей казалось, что у нее есть основания верить ему безоглядно.
- А кто способен? Ты хорошо знаешь этих либералов? Если одной из версий принять, что этим могли руководить из их лагеря, кто это мог быть? Могло ли это произойти без одобрения Лича? Без его ведома? Есть кто-то, кто высказывает недовольство его методами или им самим?
Стоило бы, наверно, задаться вопросом о том, какие основания были у нее так защищать этого человека. И не помешают ли эти обстоятельства вести расследование. Но этот вопрос был частью вопроса о доверии своим подчиненным, а значит, был решен намного раньше. Макгонагалл выдвигала версии как аврор, а не бросалась замолвить слово за друга - это надо было принять как данность или отстранить её. И Уркхарт принял.
- Да, именно. Он не задержан, и может идти, куда пожелает. Вернешь ему палочку, если будет хорошо себя вести и выразит желание сотрудничать с авроратом.
Он передал палочку Минерве как раз тогда, когда она решила организовать его личное расписание, научив попутно, как положено вести расследование, было весьма занятно. Элфинстон выслушал её, раздумывая одновременно, не назначить ли ее на некоторое время на секретарскую работу, раз она испытывает к ней такую склонность, но решил, что такие педагогические меры подождут до конца расследования. Все-таки вести такое дело одному было слишком сложно. Надо было бы сказать "невозможно", но в этом Уркхарт вряд ли признался бы даже себе. В любом случае, он не собирался лично следить за неудавшимся революционером, как и не собирался тратить на это силы аврората.
- Наблюдение будет установлено еще до того, как он выйдет отсюда. Я принесу все необходимое, - неожиданного понимания в глазах аврора Макгонагалл не засветилось, и на всякий случай, Уркхарт пояснил. -  Маячок. Ты же не думаешь, что я собираюсь все время ходить за ним следом? Во всяком случае, пока он не обратился к нам с официальной просьбой предоставить ему охрану.

То, что аврор Макгонагалл не стала бы делать что-либо слишком рано и, стоило надеяться, не стала бы ждать до тех пор, когда будет слишком поздно, внушало определенный оптимизм. Этот оптимизм даже отразился на лице главы аврората, улыбкой, правда, весьма сдержанной.
- Отлично, в таком случае, сделай это вовремя.
Да уж, пожалуй, это звучало не слишком доброжелательно. Сложный день, сложная ночь, сложный день впереди. И неумение общаться с людьми так, чтобы они чувствовали поддержку, дружелюбие, руку помощи или что там люди обычно любят чувствовать. Кое-кто считал, что аврорат с таким начальством скоро совсем утратит человеческое лицо. Элфинстон считал иначе. Например, что человеческое лицо - это отнюдь не главное, что должно быть у аврората. И все же им нужна была согласованность действий, доверие и командная работа, и ради всего этого Уркхарт сделал еще одну попытку вернуть в глазах подчиненных человеческое лицо хотя бы себе лично.
- Минерва, - он на пару секунд задумался, как обозначить то, что ей просто необходимо было понять, чтобы не работать вхолостую над этим расследованием. - Ты же понимаешь масштаб этого дела? Понимаешь, сколько людей должно работать над ним. Этого не будет. Ты получишь широкие полномочия для работы, но одновременно на тебя ляжет намного большая ответственность, чем та, к которой ты привыкла. Тебе придется принимать много самостоятельных решений, не согласуя их со мной, только с тем, что ты посчитаешь полезным для расследования. Начни с простых, например, с того, когда заявить мистеру Личу о своем присутствии. Уверен, ты быстро войдешь во вкус.
Кажется, речи в защиту устроителей митинга становились традицией. Увы, это не убеждало, а скорее работало в обратном направлении. Что бы ни говорили, в споре редко рождается истина, каждый из участников лишь сильнее начинает держаться за собственное мнение. И пока Макгонагалл говорила, Уркхарт автоматически находил контраргументы и противоречия.
- Искать надо везде. Может быть, дискредитация этого движения - единственное, ради чего был организован митинг. А может быть, и дискредитации в полном понимании не было. Думаешь, люди разуверятся в либеральном движении после этого инцидента? И, разумеется, это не единственная рабочая версия, мы просто не будем сбрасывать ее со счетов раньше времени.
И все-таки зацикливаться лишь на одной, не очень вероятной версии, было плохо. А для того, чтобы обнаружить вероятную, необходимо было намного больше информации. Пока что получить информацию можно было лишь перечитывая протоколы допросов свидетелей, пытаясь обнаружить ранее упущенные детали, незаметные на первый взгляд зацепки. И наблюдая за тем, кому волей-неволей досталась роль главного действующего лица.
Ну и, конечно, анализируя факты. Действительно, пострадавших было совсем не так много, как могло было быть, учитывая обстоятельства. Правда объяснений этому можно было найти немало. Элфинстон пожал плечами.
- Они могли не ставить себе целью физически устранить участников митинга. Возможно, просто привлечь к нему внимание, - он опять поймал себя на том, что пытается рассматривать дело под углом причастности к нападению самих организаторов, и заставил себя тут же привести другие варианты, чтобы не давать себе возможности хвататься за красивую версию и действовать однобоко. - Возможно, запугать участников. Просто бездарную подготовку нападения тоже предположить будет не лишним, или то, что подготовки не было вообще, и все это - результат чьего-нибудь политического вдохновения под действием нескольких бутылок огневиски.

Увы, дезиллюминация не позволяет различить нюансы эмоций на лицах людей, но то, что идея большей самостоятельности была воспринята с энтузиазмом, чувствовалось даже в голосе Минервы. Как будто до этого её держали на цепи, и вот тут неожиданно дали свободу.
- Отлично, - на этот раз улыбка получилась намного более открытой и настоящей, - главное, не забывай время от времени докладывать о своих решениях и их последствиях. В общем, я уверен, что мы неплохо сработаемся и доведем это расследование до суда.
Элфинстон знал, чего это может стоить. Макгонагалл, по всей видимости, не знала, а может быть просто не хотела задумываться об этом. Её можно было понять. Для дела её готовность действовать была бесценна, и даже жаль было портить картину, но раз речь все равно зашла об этом, то промолчать было невозможно.
- Я представляю, как они отреагируют. Я представляю, как отреагируют политические оппоненты Лича, если мы начнем с того, что это их рук дело. Начнешь оглядываться на чью-нибудь реакцию, получишь не расследование, а фарс. И результат получишь удобный кому-то, но не обязательно имеющий что-то общее с истиной. Их реакция - неизбежное зло. Просто, не дожидаясь ее, начни с того, что загодя обеспечишь себе и своей семье максимально возможную безопасность.
Довести дело до суда - дело нехитрое. Предоставить суду достаточно убедительные факты для того, чтобы у него не было возможности принять удобное, но не правильное решение - уже намного сложнее, не дать фигурантам шанса усугубить свое положение прямым давлением на тех, кто это расследование ведет... Это, пожалуй, можно только отсрочить. Принять огонь на себя на некоторое время, в конце концов, его собственная семья вовсе не так беззащитна, а даже Арабелла вполне может постоять за себя намного лучше, чем думают некоторые. Это может дать время Макгонагалл подготовиться к обороне, и время важно не упустить. А от кого придется обороняться - вопрос второстепенный.
Она уже не впервые намекнула на то развитие событий, которого Уркхарт хотел бы избежать больше всего. И все же приходилось признавать, что оно весьма вероятно, и что он не готов препятствовать такому повороту любыми способами. Если люди захотят революций, они найдут повод, но переступать через закон только ради того, чтобы утихомирить толпу, он не будет.
- Массовые бунты - не юрисдикция аврората, - Уркхарт выжидающе смотрел на Макгонагалл, надеясь, что она сама разовьет мысль дальше, но этого не случилось, видимо все эти логические построения не были для нее столь очевидны, чтобы вопрос сам по себе возник перед ней, как и необходимость на этот вопрос ответить. - Но ты, конечно, знаешь, что у нас не получится остаться в стороне, если нечто подобное все же произойдет. И выбирать сторону тоже не получится. Наша сторона - Министерство и закон.
Он устало провел по лбу ладонью. С этим надо будет разбираться позже, тогда, когда что-то действительно произойдет. Сейчас главное не поддаться сну, закончить с тем, с чем надо закончить в первую очередь: отчетами, журналистами, необходимыми артефактами и разрешениями на использование этих артефактов. Хотя нет, последнего точно не будет раньше понедельника. Поэтому, если повезет, сегодня ночью даже получится оказаться дома.
- Конечно. Дождемся фактов.
Он отошел к двери, собираясь уходить. Знал, что должен бы сказать еще что-нибудь. Например поблагодарить за то, что ему не придется работать над этим в одиночку. Но благодарственные речи никогда не были сильной стороной Элфинстона, и он смог изобразить лишь что-то отдаленно ее напоминающее, прежде чем уйти.
- Если тебе понадобится помощь с тем, чтобы обеспечить кому-то из твоих близких безопасность, скажи. Я буду рад помочь.