На этот раз Родни был умнее и действовал не ннаугад, а предварительно выяснив, чем именно интересуются люди, готовые оплачивать его работу. Более того, он решил уважить родиительскую просьбу и все что вёз, вёз исключительно в карманах и сумке, а не как в прошлый раз. Потом уже понял, что все эти попытки пойти на примирение были недостаточно убедительными, да и не могли быть. Рэндалл все равно женился, а Родни, вернувшись из вояжа, к тому же с удивлением обнаружил, что "Борджин и Берк" приостановили сотрудничество с ним по причинам не указанным, но достаточно очевидным. В общем, ситуация была, в осторожных формулировках, неприятной, но, во всяком случае, Лестрейндж был уверен, что подготовил себе, образно говоря, запасной портключ в лице того, кто заинтересовался одной занятой вещицей из Колумбии (исключительно в исследовательских целях, конечно, разве может быть иначе!), и кто должен был сегодня внести оставшууся часть суммы и забрать артефакт.
На встречу Родни опоздал. Случилась проблема с материалом для оборотки. Он, то есть материал, неожиданно заметил вырванный волос,и не просто заметил, а решил привлечь к этому незначительному эпизоду внимание всех окружающих. Пришлось быстро испариться, а материал, разумеется, искать другой, но он должен был подходить по росту и комплекции к подобраннойй заранее одежде. В общем, это заняло некоторое время, и ввалившись наконец в кабак в Хогсмиде, Родни понял, что, возможно, это опоздание было не слишком хорошо для бизнеса. Кабак пустовал. То есть, было совсем пусто. Очень. Нет, Лестрейндж подозревал, что никто не броситься радостно ему навстречу, поэтому, на всякий случай, попробовал обнаружение, но из живых обнаружился только бармен на своём законном рабочем месте. Присутствие бармена подсказало Родни мысль о том, что в отсутствии людей виновата не аврорская облава, и можно немного подождать контрагента. Он подошёл к прилавку, одновременно служившему баром, выложил несколько монет, но бармен почему-то не осознал необходимости налить.
В общем, если приглядеться, понятно, почему. Это был другой бармен. Кажется, борода подлиннее и мантия почище, не постирал же свою предыдущий, это было бы что-то, прямо скажем, сверх меры. Хотя, кто знает, может и этот был здесь раньше, может, их вообще было двое, Родни приходил сюда совсем нечасто даже в школе: не тратить же на Хогсмид хогсмидские субботы. В те разы, увидев деньги и не услышав заказа, бармен лил какой-то, с позволения сказать, коктейль собственного изготовления, и то было отличное пойло. А этот не лил. А ещё на седьмом курсе Лестрейндж поспорил на десяток галеонов, что узнает, как этого бармена зовут, и таки узнал, подняв все возможное связи в министерстве и обзаведясь новыми, которые стоили ему, конечно, намного больше десяти галеонов. Или все-таки не этого бармена? Решив, что любопытство вполне в состоянии сожраь его, Лестрейндж решился проверить. Саммое страшное, что могло случиться - это посыл в прекрасное далеко и запрет переступать через этот порог. Родни оглянулся на порог и решил, что невелика потеря.
- Налейте Огденского. А где Уильям?
Да, это было смешно, но того бармена звали Уильямом, во всяком случае, по тем документам, по которым регистрировался кабак. Хотя уже то, что этот кабак регистрировался, было по-своему смешно.
Хотя не все ли равно, где этот Уильям? И начерта он вообще сдался? Вопрос, в первую очередь, в том, где тот идиот, который хотел себе сувенир из тёплых краев, оставил предоплату, а на встречу не явился. Ну или не дождался.
- Здесь незадолго до меня не было такого хмыря?.. - Родни вдруг задумался, как же ему хмыря идентифицировать, если он мог с тем же успехом, что и он сам, воспользоваться богатыми возможностями зельеварения, но решил, что уже дал наиболее точное описание, на которое был способен. - Может спрашивал, не спрашивал ли о нем кто?
Получалось как-то путано и несерьезно. Но вся ситуация была такой же. И что теперь ему делать с этим медальоном? Вещь-то вроде хорошая, занимательная вещь. Вот только хранить ее  при себе отчего-то не хотелось.

Да, упоминание Уильяма не вызвало радостного озарения на лице бармена, что, в общем, было предсказуемо, если так подумать. Никто никогда не называл хозяина "Кабаньей головы" Уильямом. Может быть, разве что его родители, да и то не факт, Уильям, по большому счету, мог оказаться просто каким-нибудь неудачником, скончавшимся на заднем дворе заведения, по счастливому (или несчастливому, это уж как посмотреть) обстоятельству тоже бородатым и подходящим по возрасту, у которого были при себе документы. Человек закончился, но как бы продолжил жить в имени владельца этой лавочки. Родерику определенно нравилась эта версия все больше, и все больше казалась единственно правильной, хотя и возникла две минуты назад в его воображении.
- Тот, который хозяин кабака. Наливал здесь еще с полгода назад отличную самодельную бурду, не хуже Огденского, а в Огденском я немного разбираюсь. Как и в бурде. А он не Уильям разве? Или Уильям в Аппер-Фледжли? Там тоже есть отличное место... - наверно было не очень вежливо расхваливать другие злачные места, когда пришел в это, а у Родни не было причин быть невежливым, и он добавил, неопределенно взмахнув рукой. - Но и ваше ничего. Эта вывеска с отрезанной головой... Мне нравится!
На стакан Лестрейндж посмотрел с подозрением. Вообще-то раньше, когда это было единственным местом в Хогсмиде, где несовершеннолетним, и даже совершеннолетним, студентам наливали огневиски, он особо не присматривался к чистоте посуды, просто потому что не задумывался. Он как-то вообще только недавно познакомился с этой привычкой, задумываться, и теперь присматривался к ней, стараясь решить, нужна ли она ему в дальнейшей жизни или без неё все же веселее. Жидкость в стакане, как положено, задымилась, дым окутал емкость и сомнительные пятна на стекле стали не видны. Решив, что подозрительность - это не что иное как первый признак подступающей старости, Родни решил не давать ей шанса взял стакан и залпом выпил. Виски было так себе, видали и получше. Точно не Огденское, да и бутылка с подозрительно поизносившейся этикеткой, скорее всего, перезаполняли ее не раз, и чем под руку попадалось. Родни скривился, но, с другой стороны, надо признать некоторую долю справедливости: платил-то он тоже явно не за лучший виски десятилетней выдержки. Пауза получилась неловкая, но заполнять её чем-то было поздно, а уже то, что говорил второй бармен дальше, а точнее неожиданно образовавшееся взаимопонимание удивляло, но не могло не радовать. Лестрейндж оживился.
- Да точно! Один в один навроде меня. Только другой. Не было значит?
Что за идиот оставляет залог и не приходит за товаром? Родни таких в жизни не встречал. Хотя, по большому счету, он вообще не так уж много кого встречал, и едва ли не каждая сделка заканчивалась как-то криво. Так дело не пойдет. Если и эта не удастся, то следующую он сопроводит убойной дозой Феликс Фелициса. Если это не сработает тоже, придется признать, что такие дела не для него. Хотя кто знает, может, и эта сделка еще не до конца загублена. Заказчик мог опоздать, портал не сработать, расщепить его могло по дороге. Может, он просто умер, мало ли, случаются такие неприятности. Куда, в таком случае деть артефакт? Да найдется, куда. Мало ли таких желающих... "подробно исследовать свойства удивительного предмета, созданного небританской магией"? Родни как будто вживую слышал гнусавый и безэмоциональный голос хмыря. Как будто он когда-то интересовался, зачем это ему нужно! Чисто академический интерес, а как же. Знаем, разговор-то знакомый.
- Пожалуй, жду. Точно не приходил? Должен прийти, - вынес он наконец решение и, не сдержавшись, добавил себе под нос, - ученый хренов.

Отредактировано Roderick Lestrange (2016-03-29 20:26:28)

Ну и кто же сообщает такие новости с наскока! Лестрейндж подавился последними каплями пойла, которое здесь считалось огневиски и едва смог проговорить сквозь кашель.
- Зачем?
Кажется, это совсем не то, что обычно говорят, когда кто-то умирает, но новость была слишком неожиданной, а в неожиданных ситуациях у Родни нередко отказывал мозг, оставляя все остальное действовать без него, Но никогда не поздно исправиться.
- В смысле, жаль. Он нормальный был.
Ну и опять он говорил что-то не то. Лестрейндж ни малейшего понятия не имел о том, каким был предыдущий владелец кабака, и искренне сожалеть о его безвременной консчине не получалось тоже. А вот вырвалось же.
Зато с новостью о том, что контрагент сегодня не появлялся, получилось свыкнуться и смириться даже раньше, чем дед ее озвучил. Понятно, что не было. Был бы, точно бы дождался. Залог-то есть залог. Услышав очередной вопрос бармена, Родни посмотрел на него очень задумчиво. "Еще", конечно не повредит, но этот стакан... Другой просить - тоже не дело, да и с чего бы ему не оказаться таким же? Поразмыслив секунд с пять, Родни наконец решился.
- Еще. И себе налейте:за Уильяма надо. Только можно я это... - по движению руки в ладонь выпала палочка, и он, направив ее в сторону, продемонстрировал бармену: мало кто любил магию без предупреждения в общественных местах, - стакан почищу?
Не дождавшись возражений, он направил палочку на посудину и применил самое простое из очищающих заклинаний. Не сказать, чтобы стекло засияло чистотой, но вроде помогло, во всяком случае, подозрительные пятна пропали. Закончив с этим, Лестрейндж собрался вернуть палочку в рукав, но остановился.
- А может, и налью я? Для разнообразия.
Сосредоточившись на заклинании, он без особого труда призвал на прилавок, за которым стоял дед, бутылку Огденского. Эта, во всяком случае, была настоящей и даже не откупоренной. Пить хороший виски - бесценно, а поделиться никогда не жаль, лишь бы человек был хороший.
Был ли бармен хорошим человеком, судить, пожалуй, было рано, надо было хотя бы посмотреть, будет ли пить за компанию, но он был, как минимум, любопытным, и слишком прямолинейным даже по меркам Родни, который обычно говорил намного быстрее, чем думал, но теперь удивленно округлил глаза и оглянулся, непонятно зачем, на дверь.
- Зачем же сделка? Посылка у меня для него от коллег из-за океана. Редкая сова долетит до середины Атлантики, вот и приходится лично привозить, оплата только за доставку.
Лестрейндж некоторое время завороженно наблюдал за закручивающимся необычной спиралью дымом, который начал подниматься из трубки кабатчика, стоило ему затянуться, потом глубоко вдохнул через нос и выдохнул ртом. Будь здесь кто-нибудь, с кем можно было бы заключить пари, Родни бы поспорил, что сможет с ходу опознать как минимум половину состава той смеси, которой дед убивал свои легкие. И что он и сам наверняка что-то из этих составляющих заказывал за пределами острова.
- Вот и получается, хочет какой-нибудь любитель наук обогатить местную магию, исследовать что-нибудь, что давно используют в Америках а сам попасть туда не может, языка не знает, боится диких обезьян. Как не прийти такому на помощь, верно? Особенно, если сам как раз собираешься туда на экскурсию. Людям вообще помогать надо. А трубка у вас занятная. Сами небось делали?

Бармен оказался сговорчивым. И против палочки не возраджал, и выпить, и из чужой бутылки. Родни этому был, в общем, рад: сейчас еще не хватало только оправдываться, извиняться..Да и вообще всегда симпатизировал  людям с пониманием момента. Понимание, правда, больше звучало в словах кабатчика, чем отражалось на его лице. Там как раз воцарилось какое-то неопределенное выражение то ли удивления, то ли воинственного любопытства. Точнее за поднимавшимся из трубки дымом сложно было разглядеть, и Родни не особо пытался: ну мало ли там, у кого какое лицо, он вот и к своему еще не до конца привык, тоже, небось, выдавало время от времени странные гримасы.
Когда палочка в реке, думается проще. Лестрейндж у теперь не надо было просить еще об одном стакане и о штопоре. Заклинанием он продублировал свою посуду и извлек пробку манящими чарсми, а потом легким движением руки привычно разлил огневиски по край. Напиток, как и положено действительно хорошему Огденскому, не просто дымил, его поверхность как будто горела, и иллюзия пропадала только тогда, когда уставишься на стакан прямо, не давая зрению тебя обмануть. Хороший виски. Он поднял свой и выпил первым, чтобы у деда не было повода думать, что его пытаются травить, мало ли какие идеи в умах у людей.
- Передержка - это тоже хорошо. Не придет за вещью один, так заберет кто-то другой. Добро пропадать не должно.
Это, наверно, смесь виски с неизвестной науке бурдой поывлияла, но Лестрейндж из оживленного беспокойство без лишних предупреждений перешел в состояние философской задумчивости. Бармен только что сообщил ему, что он ему вроде как конкурент. Конкуренция - дело неплохое, соревнования Родни всегда уважал, но на почве теневой стороны артефактного бизнеса он делал только нервые шаги и, при всей своей самоуверенности, все же понимал, что стоит на ней весьма непрочно, куда уж здесь бегать наперегонки с остальными. Другое дело, что в этом бизнесе была ниша, и ниша эта пока пустовала. Индивидуальные заказы - дело все же хлопотное и не всегда окупающееся, как вот и сейчас, когда покупатель просто взял и не явился, специально оборудованного места для хранения такого рода вещей, о котором бы не знал отец, у Родни под рукой не было, а время неумолимо отсчитывало минуты, напоминая о специфических свойствах артефакта. Здесь не о конкуренции надо было думать, а о взаимовыгодном сотрудничестве.
- Из Южной. Любопытные там люди, и магия интересная. Без деления на темную, светлую и полосатую. Магия есть магия, поэтому и такие штуки находить там проще, их просто никто не прячет. Были там? Очень советую. Расширяет кругозор.
Лестрейндж налил себе еще и передал бутылку деду. Сильно навязываться не собирался, но пить, когда собеседник все еще неудобоваримо трезв, ему не позволяло мировоззрение. А так, если кабатчику вдруг не нравятся свои стаканы, скажем, так можно же и прямо из бутылки.
- Хотя у вас же тут, - он задумался, как бы получше охарактеризовать "Кабанью голову", - заведение. Далеко не выберешься. Может, вам привезти чего, в счет нашего нового знакомства? Будете долгими зимними вечерами разглядывать сувенир и думать о дольних странах. Я, правда, на этот раз в другую сторону, но нет в мире места, где не нашлось бы чего-нибудь интересного.

Ну вот и разговор наконец пошел. Это все Огден, на него всегда можно было положиться. Вискарь незаметно располанал людей друг к другу, настраивал на приятную беседу и пробуждал интерес, вот сейчас, например, к южноамериканской гербалогии, плавно перетекающей в зельеварение или, как бы это точнее сказать, зельесушение, дальнейшую зельеобработку и даже зельепотребление.
- Ну почему же, и Северную недооцнивать не стоит, там тоже не только воздух свободы люди нюхают. Еть и чтобы нюхнуть, и чтобы пожевать. Но самые занимательные - это те, которые можно забросить, скажем, на угли в камин и порадовать нужным эффектом всех присутствующих. Незашоренное зельеварение - это почти так же прекрасно, как необремененная запретами артефактология. А когда еще и климат благоприятствует, так это же вообще... Интересуетесь отраслью?
Жаль, что большинство интересного просто так домой не привезти. Мир все еще оставался очень закрытым, а Британия - закрытой вдвойне. Иногда в этом были свои преимущества. Взять хоть те же артефакты: привезенные издалека, они часто не имели нейтрализатора из возможностей местной магии. Конечно, медики их активно искали, когда успевали, и это тоже давало Родни повод для гордости за себя, ведь в некотором роде, он вносил свой посильный вклад в развитие колдомедицины, предоставляя для этого развития стимулы.
Дед в очередной раз вдумчиво согласился, давая Лестрейнджу время перевести дыхание и продолжить, но продолжить не получилось, потому что собеседник стремительно скрылся под стойкой. Родни автоматически тоже пригнулся, ожидая чего угодно, вплоть до атаки авроров, которую, как и сотрудничество с ними продажного кабатчика, который спаивает бизнесменов и разводит их на задушевные признания, а потом сигнализирует властям, уже успел себе представить во всех подробностях. Представить суд, громкие статьи в принадлежавшей Розье газетенке и свое пребывание в Азкабане он не успел, потому что за пару секунд ничего не произошло, никто не ворвался с криками в кабак и сразу десяток вспышек не просвистел над головой. Родни осторожно выпрямился, огляделся и потом с недоуменным видом перегнулся через стойку.
- Эй, вы там в порядке, мистер?
Ну а что, вдруг пожилому человеку плохо стало, помочь надо. Но, видимо, было не надо, потому что бармен уже рнул из-под стойки так же резво, как до этого пропал, и Лестрейндж едва успел отшатнуться, чтобы не столкнуться с ним лбами. Кто же ожидает такой прыти от обкуренного старичка... А старичок оказался прытким не только на приседания, а еще и на интерес к сферам деловым. Родни почесал палочкой лоб и еще раз оглянулся. Конкчно, только что он размышлял о сотрудничестве. Но и об аврорате он тоже думал, и об Азкабане. Что только в голову иногда не приходит.
- Да так, одна интересная вещь, которая помогает людям найти компанию даже в самые одинокие ночные часы. Интересная штука. Я бы рассказал. А вы аврорам не сольете? Ну так, если честно?
Наверно, это звучало по-идиотски. Тем лучше, выглядеть умственно неполноценным часто бывает довольно выгодно. Особенно когда и нужно всего-то получить простой ответ. Умственно неполноценным обычно отвечают кратко и однозначно, а большего, в общем, и не требовалось.
Видимо, впечатление все же повлияло, и следующий вопрос был, что называется, попроще, хотя и не совсем понятно, к чему. Чтобы с толку сбить что ли? Если так, то выражение позаимствованного лица вполне соответствовало моменту, даже играть не пришлось.
- Эээ... Этот? Кажется, покупал у Тома в "Дырявом". У него всегда проверенное, хотя и накрутка будь здоров, место, сами понимаете, ходовое. Но если надо, могу подсказать еще пару надежных точек, где можно договориться, чтобы продавали как своим. А что, - он отпил из своего стакана, надо, если что, чтобы было, куда доливать, и кивнул на бутылку бурды с потрепанной этикеткой, - Поставщик подвел?

Отредактировано Roderick Lestrange (2016-04-20 12:21:49)

Рассказывать про Южную, Северную, Центральную и Заполярную Лестрейндж мог хоть до вечера. Правда, некоторая часть рассказа была бы основана исключительно на теоретических познаниях, а большая - на его собственных домыслах и логических построениях, в которых не каждый смог бы найти что-то, действительно связанное с логикой. Но на этот раз тему не поддержали, пришлось с философским смирением отложить ее до появления в поле зрения более благодарного слушателя, а пока поддержать разговоры про бизнес. С бизнесом у него пока было не очень. Конечно, можно было бы рискнуть и выдать желаемое за действительное, ведь такая деятельность все равно не регистрировалась ни в каких министерских гроссбухах, толком не проверишь. Но огневиски создавало такую теплую обстановку доверия, что нарушить ее было бы почти святотатством.
- Сувениры, - Родни возражать не стал, - Посылки, открытки, букеты, но то больше подругам, хотя не будем о грустном. Какая там работа, "работа" - это слово, которое всегда вгоняло меня в уныние. Так, просто рука помощи достойным и платежеспособным людям.
Прямого ответа про аврорат так и не случилось. Дальше здесь необходимо было как следует подумать. Думая, Родни перестал улыбаться, закусил губу, наклонил голову и уставился на деда, утонувшего в клубах дыма от трубки. Дым не мешал, собственно, мешать-то было нечему. Это Том мог многое сказать о человеке, просто пристально посмотрев ему в глаза, Лестрейнджу вряд ли помогла бы и легилименция, даже если он решился бы колдовать, с ментальной магией он все еще был на вы. А так - ну глаза, ну голубые, а дальше-то что? Оставалось только положиться на интуицию и рисковать - или отступить. С отступлением у Родни всегда было как-то не очень.
- Можно и своими. Да, без них оно как-то спокойнее.
Дальше надо было все-таки рассказать про артефакт и предложить поспрашивать у своих, может еще какой ученый вдруг заинтересуется. Но тема с огденским, еще одна бутылка которого появилась вдруг на стойке, захватила все внимание Родни. Беглый осмотр не сказал ничего особенного, бутылка была копией той, что только что перекочевала сюда из Лестрейндж-Холла. Родни взял ее в руки, перевернул и провел пальцем по дну. Настоящее Оденское - товар штучный, каждая бутылка нумерована. На этой номер был тоже, и он говорил о том, что разлито виски было пару лет назад и продано где-то в Уэльсе. Больше ничего. Или бутылка была настоящей, или отличной копией.
- А какая чертовщина?
Чертовщина - это ведь тоже понятие растяжимое. Может, с него не пьянеешь, или оно превращает тебя на полчаса во флоббер-червя, или не превращает, но ты сам становишься абсолютно уверен, что превратился. Вариантов - хоть отбавляй, но исследовать чертовщину эмапирическим путем Лестрейндж почему-то не хотел. Кабатчик, по всей видимости, тоже, потому что не налил же ему сразу из этой бутылки, хотя мог бы, в заведении пусто, никто ничего бы и не узнал.
Руки чесались, пахло зельеварением. Родни любил этот запах, правда. Зелья давали такой простор для экспериментов, которого он не находил даже в Искусствах. Они были монументальны, и хороши именно этим, а зельеварение - пластичным и динамичным. На практике магия заклинаний использовалась чаще и эффективнее, но для исследований зелья были куда интереснее. Они бросали вызов, а Лестрейндж его с удовольствием принимал.
Закончив, накнец, рассматривать бутылку, но не выпуская ее из рук, он поднял на кабатчика взгляд, полный потерянного было вместе с неявившимся покупателем энтузиазма.
- Может, разберем его? Вот прямо сейчас. Парочка простых манипуляций, чтобы вычислить основные действующие компоненты. А если повезет, то и правильную дозу, превращающую чертовщину в полезные свойства.

Когда старик упомянул Борджина, Родни на секунду замер, потом то ли с сожалением, то ли с досадой, что сам забыл, цокнул языком. Потом налил по новой себе и собутыльнику.
- А ведь верно. И за него надо.
С Борджином история была темная, и Лестрейндж смутно подозревал, что эта темная история может иметь отношение к нему самому. Смутно - потому что мало что помнил, только то, что привез тогда какую-то вещь от венгров, привез не самым привычным способом, потом поговорил с отцом, и, кажется, этот разговор имел отношение к тому бизнесу, который он и собирался провернуть при помощи Борджина. А потом Борджин умер. Какой-то несчастный случай, вроде как полез голыми руками к непроверенному артефакту. Это было как-то даже смешно, предположить такое, но официальная версия осталась именно такой, да и Том, единственный, кто мог пролить бы свет на это дело, только пожимал плечами и говорил, что ничего не знает.
Теперь в лавке был новый Борджин и старый Берк, но Родни не спешил налаживать с ними сотрудничество, сосредоточившись пока на работе с индивидуальными клиентами. Ну а выпить за предыдущего - это практически, дело чести. Он и выпил, и почувствовал, что подошел, пожалуй, к той черте, за которой можно потерять скорость реакции и точность движений. А этого он сейчас допустить не хотел бы, потому что новый исследовательский материал манил тем более, чем подробнее кабатчик рассказывал. Отрубило - это ничего. Может, там и вовсе не полстакана было, а дед просто забыл, а может оно и правда крепкое. Много кого торубает. Потеря памяти и поломанный стол могли бы быть интересными деталями или не быть, но вот страх без причины - здесь уже здорово попахивало ментальной магией, и не просто, а с темным уклоном. Прямо таки подарок на подступающее Рождество. И ничего, что Санта в годами не стиранной шубе и с нечесаной бородой, зато оставалось только протянуть руку и распаковать.
И тут Санта внезапно вместо "хо-хо" пригласил в подвал. Это было вообще как-то не по правилам. Лестрейндж оторвал взгляд от бутылки и недоверчиво посмотрел на деда, а потом заглянул за дверь, которую тот гостеприимно распахнул.
Ходить в подвалы к незнакомым людям в злачных местах - плохая примета, Родни знал это, как-то интуитивно догадывался. С другой стороны, разобрать бутылку очень хотелось, поэтому он достал из закромов разума логику, отряхнул с нее пыль, и пришел к выводу, что в данном конкретном случае подвал едва ли может быть опаснее пустого кабака. Собственно, разница только в том, что то помещение было под землей, а это - над. А возможность получить приключениями по голове была примерно равной, за той лишь разницей, что здесь он пока не подставлял спину, ну и палочки раньше в руках у деда не было, а теперь вдруг появилась, вроде бы только для того, чтобы открыть доступ к подвалу. Небольшая, в общем, разница. Договорившись таким образом со здравым смыслом, Лестрейндж спаковал логику, которая было начала свое "но...", спрятал свою палочку, вместо нее взял в руки бутылку с материалом, а второй рукой нащупал в кармане мантии отдельно лежащий галеон. Затем поднялся со стула. 
- Ну хорошо, почему бы и не в подвал.
Подошел к двери и с извиняющейся улыбкой, стараясь не цокнуть бутылку и не открывать спину, просочился мимо деда, а потом и мимо загона, с, судя по звуку и запаху, живыми козами, прямо к люку. В люке было темно. Родни посмотрел вниз, потом на деда, прикидывая, как он спускается туда, и как вылазит обратно. Вряд ли прыгает.
- Там хоть лестница есть? Может, вы вперед, а то я дороги не знаю?

Конечно, сложно было сказать наверняка, но отец сказал, потом Борджина хоронили, его смерть расследовал аврорат, об этом даже писали в газетах пару строк, так что все это время Лестрейндж был уверен, что старик определенно отправился в лучший мир, ну или точнее, сделал этот мир лучше своим отсутствием. Ну да, были варианты, если так подумать. Инсценировать смерть не так уж сложно. В общем, раз он не умер... то есть раз он гипотетически не умер, Лестрейндж почувствовал некоторое облегчение. Да просто камень с души свалился. Это же получается, что он совсем не виноват! Мысль об этом вызвала на лице благодарную улыбку. Может быть, он бы еще обнял деда на радостях за такие новости, если бы от того так не несло козами.
Кабатчик не стал долго спорить и полез в свой подвал первым. Это, конечно, ни о чем не говорило, но подобные вещи всегда внушают доверие. А уж зажегшийся свет так вообще дает иллюзию полной безопасности. Свет, пожалуй, все и решил, и Родни, протянув вперед бутылку, тоже начал спускаться по расшатанной лестнице. Устойчивости под ногами не добавляла и некоторая степень опьянения, зато она определенно добавляла смелости, поэтому Лестрейндж даже не задумывался о том, что будет, если он свернет себе шею, даже не спустившись в подвал.
Судьба однако сегодня не склонна была так плоско шутить, и на твердую землю Родни триумфально ступил уже через минуту. Затем он осмотрелся. Лаборатория, скажем, была так себе. Он был не из тех, кто проводит часы и дни, уткнувшись в книги рецептов и поднимая нос только для того, чтобы проверить, правильной ли формы испарения исходят от котла. Нет, Родни любил зелья и зельеварение, но чтобы достигнуть в нем каких-нибудь значительных высот надо было быть слегка более усидчивым и, прости Мерлин, трудолюбивым, чего за ним никогда не водилось. Школьный курс освоил, следил за новинками, не брезговал самостоятельно сварить что-нибудь не слишком сложное, чтобы не потерять навык - вот, пожалуй, и все, однако даже у него дома рабочее место выглядело побогаче. Но для задуманного многого было и не нужно.
Дед наблюдал и помощи пока не предлагал. Лестрейндж принял это как разрешение или нет, даже как предложение располагаться как дома и ни в чем себе не отказывать, поэтому взял стоявшую на виду посудину, которая казалась серебряной и, надо отметить справедливости ради, была явно чище стаканов там, наверху, на всякий случай все равно ополоснул ее небольшим количеством наколдованной воды, разжег горелку, делая огонь совсем тихим и, заново наполнив посудину чистой водой, поставил ее греться.
- Заливайте сюда состав. Думаю, унции вполне хватит. В концентрированном виде понять сложнее.
Так уж получилось, что когда на уроках Слагхорна они с Ноттом работали, как обычно вместе, Родни обычно командовал парадом. Не то чтобы он больше знал или лучше понимал предмет, нет. Он просто больше любил командовать, и теперь это просто получалось само собой, как неотъемлемая часть рабочего процесса. Он повернулся наконец к кабатчику, ожидая, пока тот начнет эксперимент вливанием загадочной жидкости теплеющую воду.
- У вас же есть стандартные ингредиенты? Мне бы коготь грифона и содалит. Хотя это все вы, наверно, и без меня пробовали. А вот если бы к этому всему еще перо болтрушайки, то может получиться интересно.

Итак, материал в котле, а гридиент в шкафу. Прекрасно, значит, можно начинать. Родни распахнул дверцы хозяйственным движением, может, стишком резким, потому что петли скрипнули подозрительно, но конструкция удержалась, а за ней открылось как раз то богатство, которого Лестрейнджу так не хватало на первый взгляд. Шкаф-то, похоже, был слегка увеличен незримым расширением, и чего тут только не было... Перьев болтрушайки, например. Обидно, что и сказать. Ну да, ингредиент не из дешевых, но как же можно не иметь такого про запас? Даже не для сыворотки, та, понятное дело, варится совсем непросто, только умельцами, но ведь и без нее полезных свойств хватает. Родни, перебрав несколько коробок и мешочков, наконец выбрал нужные и, взяв их, вернулся к котлу. Коготь он раздробил заклинанием и ссыпал порошок в котел, жидкость в котором стала зеркальной. Да, просто великолепно, значит, ментальные свойства и правда стоит поискать, и не просто поискать, а докопаться до самых мелочей.
- Перо, если им размешивать, а не бросать в котел, дает очень интересный эффект. В учебниках не пишут, но все учебники написаны занудами, которые только и умеют, что повторять за предшественниками. А болтрушайка...
Нет, серьезно, было бы совершенно глупо заполучить такой материал, начать такой эксперимент, и не использовать болтрушайку. Родни направил палочку на стол рядом с котлом, припомнил, где эта штука хранилась у него, сосредоточился, и через пару секунд помахал в воздухе призванным пером.
- Болтрушайка. Смотрите.
Родни махнул рукой деду, чтобы тот подошел поближе, наклонился над котлом и осторожно помегрузил в жидкость перо, сделав один, два, три, четыре помешивания против часовой стрелки. Из котла с легким хлопком вылетело облачко пара, и, когда поднялось и развеялось, по кладовке раскатился довольно громкий и очень заразный смех, который и самого родни заставил хохотнуть. Потом он откашлялся и кивнул с довольным видом.
- Ну вот. Я думаю, это вполне можно трактовать как смешливость при малых дозах. Попробуем добавить? Еще на один раз должно хватить.
Он поднял перо, демонстрируя кабатчику. Перо заметно полысело, и неудивительно, их всегда хватало ненадолго, а совсем опустошать домашний запас Лестрейндж не хотел, поэтому, если у деда не найдется чего-нибудь похожего, то и правда придется довольствоваться боярышником и другими подручными средствами.
Когда жидкости в котле прибавилось*, Родни вгляделся в перо повнимательнее, и несколько раз провернул кисть руки, примериваясь, какими должны быть движения, чтобы успеть. Потом набрал воздуха и опустил его в состав опять. Первые четыре прошли, вроде, нормально, а вот дальше была загвоздка, потому что зеркальная смесь, пожрав основную часть, принялась за стержень пера. С трудом закончив шестой поворот, Родни резко отпустил его, потому что состав уже почти коснулся его кожи, и, скорее рефлекторно, чем с какой-то целью, помахал пальцами в воздухе, как будто на них уже образовался ожог, но нет, на этот раз повезло.
Зато и облако получилось что надо. На этот раз не круглое, а быстро меняющее форму, оно превращалось в человека, да, определенно, человека в мантии и с палочкой, который собрался исполнить какое-то заклинание, но вместо нормального пасса вдруг закинул руку за голову, а ногами изобразил такой выпад, как будто только мантия и мешала ему усесться на шпагат. После этого пируэта дым рассеялся. Родни посмотрел на деда совершенно непонимающим взглядом.
- И... что это вообще могло бы значить? Он танцевал что ли?

Танцы это были или не танцы, понять было сложно. Да и не рассчитывать же на то, что все свойства сложного состава можно взять и узнать, просто поболтав в нем пером. Иначе наука болтания перьями давно бы заменила собой ту часть зельеварения, которая касалась анализа. Можно, конечно, было бы напрячься и додумать. Например, вспомнить дедовр расхреначенный стол и решить, что пойло делало что-то очень странное с координацией движений, что наглядно продемонстрировало облако пара. Может быть, кабатчик хотел убрать со стола бутылку, а вместо этого разломал мебель. А может, и правда, все дело в танцах, может, он джигу нва этом столе отплясывал, вот и расхреначил. Лестрейндж задумчиво закусил губу и побарабанил по столу костяшками пальцев.
И как раз в этот момент стенка перестала быть стенкой и превратилась в кое-что намного полее полезное и интересное. Родни на минуту отвлекся от котла, чтобы рассмотреть поподробнее. Что в шкафу было, толком разобрать не получалось, но ясно, что не мусор, среди которого случайно завалялись ценные перья. Родни улыбнулся очень одобрительно. Всегда приятно обнаружить толкового человека, который разделяет твои интересы. Хотя нет, наверно все же это правило не без исключений, потому что неприятно найти толкового человека, разделяющего твои интересы, когда одного интереса на двоих не хватит, и делиться не хочется. Но здесь история была другая. Ему с дедом зоны влияния не перекраивать, а зелья - всего лишь хобби.
Но хобби иногда захватывало похлеще основной деятельности. Вот и сейчас, глядя на единственное несчастное перо и на бутылку, почти полную, между прочим, Родни напряженно соображал, как бы сделать так, чтобы с одной стороны, исследование не застопорилось на первых же этапах, а с другой - чтобы не сожрало весь ресурс. Потому что, конечно, эти призрачные танцы над котлом - дело интересное, но куда больше Лестрейндж хотел добраться до того страха, о котором говорил кабатчик. Эта штука была во много раз занимательнее. Поэтому он уверенно схватил бутылку, которую дед поставил рядом, пока искал перо, и долил в котел, ровно так, чтобы там оказался стакан этой бурды, а потом еще половина. А потом пришло время содалита. Его Лестрейндж без лишних церемоний просто бухнул в котел целиком, и зеркальная поверхность сомкнулась над камнем. Конечно, для такого коктейля пера должно было хватить на секунды, и Родни уже приготовился смотреть очень внимательно, чтобы извлечь из этих секунд все, что они могли дать, и потом долго думать над увиденным, чувствуя себя скорее на экзамене по предсказаниям, чем по зельеварению. Но тут дед внес рационализаторское предложкение.
Лестрейндж почесал в затылке. Все было как-то очень просто, но все гениальное было таким. До такого можно было додуматься и самостоятельно, но поздно думать об этом, когда конкретное предложение уже буквально повисло в воздухе.
- Ну а что, почему бы не попробовать. Макайте.
Крапива неплохо замедляла самые разные процессы, и при этом была достаточно инертной, чтобы не вносить в объект исследования ничего лишнего. Метод конечно, непроверенный, но если его не проверить, он таким ведь и останется, и когда кТо-нибудь еще предложит окунуть перо в крапиву, Родни даже не сможет спросить, в своем ли этот кто-то уме, многозначительно покрутив у виска пальцем.
В общем, когда инструмент был готов, Лестрейндж картинновстряхнул кистью, освобождая ее для более легкого и быстрого движения, взял перо и склонился над котлом.
- Ну так что, вы смотреть-то идете или страшно?
Потом он задержал дыхание и повел пером у самой стенки котла. Сначала не произошло ничего. Потом опять ничего. Родни медленно выдохнул сквозь зубы, представляя как сейчас все провалится.
И вот тогда на зеркальной поверхности и начали проявляться первые изображения, сначала просто как перепутанные линии, а потом приобретая все большую четкость и реалистичность.

Лестрейндж вглядывался в поверхность варева так внимательно, что сначала не заметил вокруг никаких изменений, а потом просто не понял, почему это начало холодать. Странны, прямо скажем, эффект от болтрушайки, крапивы и пусть даже самого забористого пойла. Но когда в отражении - теперь это казалось не более, чем отражением, хотя поднять голову и осмотреться, чтобы убедиться, что так и есть, тоже, как ни странно, не получалось - начали явно проявляться знакомые интерьеры, которые, конечно, были ничем иным, как интерьерами Лестрейндж-Холла, а если быть точнее, то его главной парадной лестницей, а на рукав мантии опустилась первая снежинка, все стало слишком очевидно.
Ну нет, хватит, знаем мы этот фокус! Давно пора придумать что-то пооригинальнее.
Родни знал его давно, еще с того вечера на третьем курсе, когда Риддл натравил на него боггарта. Или это он натравил боггарта на Риддла? В общем, он хорошо помнил все это, и хорошо помнил, что все, что происходит - не происходит. Это, правда, никогда не помогало, и все равно каждая зима в замке была пыткой, и все равно, как только холодало, он старался оказаться где-нибудь поюжнее, где, наверно, не будет снега. Но только одно из спонтанных путешествий на юг и прогулка ночью по пирамиде совсем недавно внесли свои коррективы. Встречи с боггартами, как и раньше, были для него исключительной редкостью, так что у него не было ни малейшего шанса блеснуть идеальным исполнением Ридикулуса. Сейчас это тоже, наверно, было бесполезно, потому что при чем здесь боггарт, не в котле же он сидит, но зато не бесполезно было понять, что все вокруг - это щедрый подарок собственного же сознания.
Родни знал, что окклюмент из него так себе, и сейчас ему выдался шанс сожалеть об этом со всей искренностью, потому что будь он уверен в своих силах, то точно бы досмотрел до конца, оградившись щитом, чтобы понять, как работает эта штука. Но нет, у него просто не было щитов, в которых он был бы достаточно уверен, а просто очнуться через несколько часов уже без оборотки, зато под разгромленным столом?.. результат не из приятных. Вот и пришлось собрать всю окклюменцию, до которой он смог дотянуться и сосредоточиться только на одном. Он дал себе пять секунд - обратный отсчет для того, чтобы сосредоточиться и выкинуть из головы лишнее - и на "ноль" вскинул руку, закрывая глаза и отступая подальше от стола, а потом долго тер их, потому что перед глазами светились все эти круги и линии, и по голове как будто кто-то стукнул чем-то очень чугунным и определенно маггловским, иначе не было бы так гадко.
Манипуляции с глазами пришлось прекратить тогда, когда его окликнул дед. Окликом это можно было назвать с очень большим допущением: дед говорил тихо, как будто не совсем был уверен, что у него вообще получится что-то сказать. Но у него получилось, и это придало ему уверенности. Уверенности в том, что одним "сказать" здесь не обойдется, и надо непременно достать палочку. И задать пару странных вопросов для затравки. Подавив желание ответить что-то вроде "Хогвартс-экспресса жду", Родни посмотрел на свои руки, чтобы убедиться, что проблемы с узнаванием у кабатчика не от того, что оборотное уже себя исчерпало, а исключительно на нервной почве и под воздействием веществ.
- Нормально все, - он тоже говорил не слишком уверенно, и его палочка тоже скользнула в руку, на всякий случай провернувшись в пассе Reflecto, а то мало ли, что взбредет в голову кабатчику, и не оказаться бы самому в роли безвинно пострадавшего в прошлый раз стола, потому что на людей Репаро действует совсем неэффективно. - Вы же сами меня позвали. Я скоро уйду. Только закончу... одно дело.
Как это самое дело закончить - тоже большой вопрос. Во-первых, дед уже не смотрел в котел, а проблема оставалась, быть может, из-за испарений. Во-вторых, чтобы соорудить какую-нибудь крышку, нужно было время. к тому же, старикан загораживал котел собой, так что даже просто снять его с огня было проблемой. Лестрейндж сделал пару шагов в сторону, чтобы обойти преграду и все же добраться до зелья, а там уже думать, что делать дальше, но стараясь быть осторожнее: психов лучше не провоцировать, уж это он выучил хорошо.
-  Только не делайте резких движений. А лучше, уберите палочку. Я тогда уберу свою, и никто не пострадает.

Команда стоять была такой внезапной и не похожей на все то, как с Родни обычно разговаривали, что от неожиданности он остановился, и что только не поднял руки. Реакция была забавной, и он решил поэкспериментировать с ней как-нибудь в другой раз, чтобы не попасть в неловкую ситуацию, если кто еще решит, что самый умный, что можно просто гаркнуть, и это сработает.
Достойного ответа Лестрейндж так и не придумал, да и через несколько секунд все равно было уже поздно, потому что дед теперь разговаривал с кем-то еще. Родни был уверен, что не с ним, потому что точно знал, что он не потянет на гордое звание баребуха, а уж тем более сушеного, даже под самой забористой обороткой. А еще был почти уверен в том, что он не у деда в голове, ну или хотя бы не только у деда в голове. И все же старикан рассматривал его так, как будто впервые видел. Или, что даже хуже, как будто бы не впервые видел. Родни еще раз посмтрел на руки и поскреб подбородок, убеждаясь, что на нем все так же присутствует пятидневная щетина, которая, конечно, на деле принадлежала не ему, а какому-то маггловскому люмпену, самому удобному материалу для зелья. Ходил слух, что у гоблинов была магия, позволяющая снимать всякие личины. Если бы кусок этой магии оказался в паленой бутылке из-под огденского... Да ради такого Лестрейндж даже лицо свое бы засветил. Все равно, дед забудет, когда протрезвеет.
- Убираю уже, убираю, - он опустил руку и спрятал палочку, убедившись, что делает это на пару секунд позже кабатчика, хотя тот, кажется, не собирался нападать, да и щит выбрал, прямо скажем, не самый сильный. - Уже убрал. Что там показывают?
Вот где был принципиально важный вопрос за неимением возможности увидеть самому. Потому что подопытные крысы - это конечно дело, но подопытные люди - дело куда более толковое. Беда в том, что он ведь забудет. И не сможет рассказать, это уже проходили. У Лестрейнджа сердце кровью обливалось, когда он понимал, что не может как Том, например, просто взять, влезть человеку в голову и посмотреть, что там. А еще лучше - извлечь себе на память. Впрочем, почему же, влезть он мог, и даже вылезти, если повезет. А вот оставить при этом голову в относительном здравии - это вряд ли, над этим еще предстояло работать и работать. В общем, легилименция на этот раз была не вариантом. А значит только и оставалось, что добиться от деда подробного описания свойств и хорошо запомнить.
Дед считал, что его отпустило. Родни считал, что нет. Эта разница во мнениях, в общем, никак не влияла на результат, и Лестрейндж поспешил согласиться, все с той же целью, не рнервировать психа.
- Отпустило, отпустило, - он решил пока прекратить попытки накрыть котел крышкой, не столько из-за бородатой угрозы, сколько из прорезавшегося нежелания останавливать эксперимент на самом интересном месте, но все еще ждал случая добраться до котла: там еще стояло полбутылки неисследованного пойла. - Теперь вы можете точно и с полной достоверностью рассказать о том, что видите. Ну или не только об этом, знаете как бывает под воздействием, иногда, вроде, не видите, но слышите, нутром чуете, а то и вовсе точно знаете. В общем, не упускайте подробности, а если почувствуете себя плохо, сразу говорите.
Не то чтобы я смог чем-то помочь, конечно, но еще один эффект в копилку не помешает.
А дед опять сумел застать врасплох. На этот раз не приказным тоном, а неуместным любопытством. Нет, ну в самом деле, в таком обществе и таких местах спрашивать об имени - это моветон. Но если имя нужно для дела, тут уже не до хороших манер.
- Перси, - Лестрейнджу всегда было немного обидно, что никто не помнит его второго имени. Для чего-то же оно было нужно, мама старалась, придумывала, наверняка уламывала отца отойти от традиции называть в свою честь, хотя можно было бы представиться и Рэндаллом, было бы еще забавнее, так почему бы и не для таких моментов, когда первого от него не ждали. - А вас как?

Маяк - это очень символично, и все такое. Маяк как бы намекает, что к нему непременно надо подойти. Обычно Родни плохо разбирал намеки, оставаясь со странным чувством, что собеседник хотел сказать чуть больше, чем сказал, и если немного поднапрячься и подумать, можно найти это двойное дно, но сколько бы ни старался, понимание приходило ровно в тот момент, когда ему дословно объясняли, что именно подразумевалось. Это создавало определенные проблемы в общении со слизеринцами, которые иначе как намеками не разговаривали, но с проблемами Лестрейндж научился бороться, выучив несколько хороших дуэльных приемов, развив скорость реакции и только потом, в присущем ему стиле начав воспринимать намеки и сарказм дословно. Это мало кому понравилось, но первые два пункта предварительной подготовки были внушительным ответом на возражения, и скоро однокурсники ради своего же блага научились формулировать свои мысли прямо и доступно. А вот мироздание не научилось. Мироздание не боялось, что ему придется бежать в больничное крыло с кровавыми соплями. И теперь мироздание показывало маяк, как будто говоря, ну уж этот намек понять в состоянии даже ты. Родни и понимал, и это значило, что намек был более чем очевиден, а очевидности Лестрейндж не любил, может быть, даже больше, чем намеки. Но выбирать-то не приходилось.
- Ладно. Это не так далеко. Можно и прогуляться. подсветить?
Знать бы еще, где гуляешь. По косвенным признакам дед бродил по глубинам своегло подсознания, а если так, то у Родни было не так уж и много шансов пройти туда же. Но, с другой стороны, мало ли куда еще его занесло. Задумавшись над этим, он машинально отреагировал на имя так, как с детства учили, как-то даже не сразу поняв неуместность.
- Очень приятно.
Ну прямо не пересказать, как. Еще приятнее, наверно, было деду идти на какой-то непонятный свет, хоть и не в конце туннеля, но по сути разницы никакой.
- Что за дрянь? - собрать и исследовать, конечно, не получится, но хоть понять бы, по чем он там ходит. Хотя "ходит" - это слишком сильно сказано, перемещался кабатчик оставаясь на месте. Это, может, и пугало бы, если бы Лестрейндж не был знаком - где понаслышке, а где и на собственном опыте - с целой плеядой зельий с аналогичным эффектом, позволявших совершать длительные и увлекательные путешествия по мирам, которые никогда не существовали даже в самой богатой и одновременно больной фантазии. - Вы идите, идите, я тут тоже рядом пройдусь.
Он и правда сделал еще несколько шагов, не только для того, чтобы приободрить Аберфорта, но и для того, чтобы подойти все-таки к котлу. Эксперимент - экспериментом, но мало ли, вдруг придется действовать быстро. Тем более, что жидкость внутри как-то подозрительно шевелилась. Не кипела, нет, и даже не перемешивалась, или наоборот, и кипела и перемешивалась одновременно.
Хорошая заварка...
Родни опять провернул запястьке так, чтобы палочка упала в ладонь, но на этот раз аккуратно прятал руку в рукаве, чтобы поменьше нервировать старикана, которому и так приходилось несладко, судя по тому что аж дыханье сперло. Хотя - удивительное дело - здесь он совсем не выглядел задыхающимся, и дышал, кажется, вполне себе ровно. Лестрейндж восхищенно цокнул языком. А что, если это было связано не с сознанием, а с вещами поинтереснее и потоньше. С душой, например. Никто толком не понимал, что оно такое, душа, зато все сходились во мнении, что это несомненно что-то очень интересное и тонкое.
- А может и не надо туда пешком? Аппарируйте, - это могло бы решить кое-какие проблемы, например, с медленно нарастающим страхом, который мог бы остановить деда на полпути к успеху. И создать кучу других. - Не беспокойтесь, если что, я умею оказывать первую помощь.

Идея со светом почему-то не получила должного отклика со стороны Аберфорта. Родни не совсем понял, почему, конечно, скорее всего, ничего бы не получилось, но попробовать-то кто мешал?  С другой стороны, разобрать самогон вот уже попробовали без всякой там положенной подготовки, и результат был... очень своеобразный.
Двойственный, сказать прямо, результат. С одной стороны, вроде, все ясно: дед видит то, чего нет. С другой стороны, может быть, это Родни видит то, чего нет, а дед пребывает в самой что ни на есть реальной реальности? Самые очевидные ответы далеко не всегда самые правильные, хотя соблазн считать именно так и велик. Лестрейндж покосился на котел и сделал к нему еще пару шагов. Над поверхностью начал собираться густой пар, такой густой, что самой жидкости вообще уже почти не было видно, или она просто не слишком отличалась по виду от этого пара. Что-то оно, конечно, напоминало, но, перебирая в уме все те зелья, с которыми ему приходилось сталкиваться, начиная с первых уроков Слагги и заканчивая сегодняшним днем, он пока не был готов с уверенностью заявить, на что именно, да и думать, в основном, приходилось о другом.
Вообще-то, думать о другом надо было раньше, перед тем, как советы раздавать, но Родни решил, что раз про свет Аберфорт проигнорировал, то и аппарировать уж точно не додумается, поэтому как-то отвлекся, возвращаясь взглядом и мыслями к котлу, пытаясь вспомнить, на что так похоже его содержимое, и вернулся в реальность только когда дед, преодолевая все возможные законы природы и магии просто взял и отлетел в стену, да еще с таким звуком, как будто планировал, превратившись в снаряд, снести к чертям весь кабак.
Лестрейндж втянул воздух и поморщился, представляя, как должен себя чувствовать Аберфорт, и заодно вспомнил, что обещал первую помощь. Обещал, надо сказать, очень сгоряча, потому что знал только как обезболить, остановить кровь, привести в чувство и не дать задохнуться, ну и может еще что-нибудь, по мелочи, просто когда ты занимаешься Искусствами и боевой магией, обычно больше думаешь о том, как покалечить, а не о том, как вылечить, и именно этому вопросу Родни и уделял львиную долю своего внимания. Кровь из деда фонтаном не била, судя по тому, что он еще и говорил, то с дыханием и сознанием проблем тоже не было, но раз уж обещал, то надо хотя бы постараться, и он подскочил к потерпевшему.
- Вы как? Что-то болит? Кровотечения есть? Дышите нормально? - таким образом примерно осведомив нового знакомого о глубине своих колдомедицинских познаний, Лестрейндж растерялся, и, подумав еще немного, показал ему руку с тремя вытянутыми пальцами. - А ну-ка посчитайте, сколько видите?
Еще у старика могло что-то сломаться, неудивительно, с учетом того, как он вписался в стену, но кости на месте не срастишь, зато шину Родни готов был наложить. Правда, знал, как это делается, в основном, в теории, но никогда не поздно впервые применить знания на практике. Лишь бы перелом был.
- Ну теперь подвигайте руками и ногами, и попробуйте глубоко вдохнуть, и если надо... Мать моя Моргана! Я же знаю, что это!
Ничто не предвещало, как говорится. Озарение пришло внезапно, накрыло с головой, заставило забыть о возможных травмах, и о том, что он собирался попрактиковаться и спасти кабатчика от неминуемой смерти от переломов. Лестрейндж подскочил к котлу, чтобы убедиться, что не ошибся, и подул, чтобы разогнать пар, и с нетерпением всмотрелся в странное вещество, внутри которого теперь были заметны равнина, поверхность которой бугрилась комьями, очертания маяка и дед, медленно шагающий вперед. Родни восхищенно выдохнул и прикоснулся к веществу палочкой, чтобы картинка приобрела объем и теперь уже и маяк, и человеческая фигура возвышались над котлом. Он обернулся с довольным видом и не сдерживая широкую улыбку.
- Не знаю, как вы это сделали, как достали его и сгрузили в котел. Но теперь оно здесь, - а если получилось с одним, то, может, получится и с другими, с теми, которыми кто-то не хочет делиться добровольно. Надо только научиться извлекать не все подряд, а нужные. - Воспоминание, я имею в виду.