1. Участники:
Tom Marvolo Riddle vs Morfin Gaunt vs Tom Riddle\Thomas Riddle (всех отыгрывает Tom Riddle)2. Дата и место действия:
~21-22.06.1943
Лачуга Мраксов, поместье Реддлов на Литтл-Хэнглтон3. Описание:
В доме Мраксов было необычайно грязно — грязнее места Гарри ещё никогда не видел. Потолок покрывала плотная паутина, пол — глубоко въевшаяся сажа; на столе вперемешку с кучей немытых мисок и плошек валялись заплесневелые и гниющие объедки. Единственный свет давала оплывшая свеча, стоявшая у ног мужчины, чьи волосы и борода отросли до такой длины, что ни глаз его, ни рта Гарри различить не сумел. Мужчина сидел, обмякнув, в кресле у очага, и на миг Гарри почудилось, что он мёртв. Но тут кто-то громко постучал в дверь, мужчина дёрнулся, просыпаясь, и поднял правую руку с зажатой в ней волшебной палочкой и левую — с коротким ножом.
Дверь со скрипом отворилась. На пороге, держа перед собой старомодный фонарь, стоял подросток, которого Гарри мгновенно узнал: высокий, бледный, темноволосый и красивый — юный Волан-де-Морт.
(с) Дж. Роулинг
И все поплатятся
Сообщений 1 страница 8 из 8
Поделиться12016-05-03 21:18:35
Поделиться22016-05-05 00:59:31
Те, кого мне удалось склонить к беседе, рассказали, что Реддл был одержим своей родословной. Да оно и понятно — Реддл вырос в сиротском приюте и, естественно, стремился узнать, как он туда попал. Он тщетно пытался найти какие-либо следы Тома Реддла Старшего — на щитах Зала Славы, в списках прежних старост школы, даже в книгах по истории волшебства. В конце концов ему пришлось смириться с мыслью, что его отец никогда в Хогвартсе не учился. Думаю, тогда-то он и отказался от прежнего имени, выдумал лорда Волан-де-Морта и занялся исследованием материнской линии. Если ты помнишь, он считал, что его мать не могла быть волшебницей, поскольку она не устояла перед постыдной человеческой слабостью — перед смертью.
Реддл мог опереться на одно-единственное имя — Марволо. От приютского начальства он знал, что так звали отца его матери. После долгого изучения старых, посвящённых родословным волшебников книг он выяснил, что у рода Слизерина существуют потомки. В шестнадцатилетнем возрасте, летом, он оставил сиротский приют, в который всегда возвращался на каникулы, и отправился на поиски своих родственников, Мраксов.
(с) Альбус Дамблдор, 50 лет спустя
Еще никогда в жизни юноша не был столь взволнован. Даже когда профессор Дамблдор впервые пришел в приют, поджог шкаф и рассказал о волшебстве. Даже когда Том ступил в Хогвартс, который стал для него лучшим местом на свете. И даже когда после долгих писков обнаружил в своей родословной заветные "Мракс – чистокровная семья, прямые наследники Салазара Слизерина". Все это было эмоциями другого толка. Тогда Реддл испытывал триумф, восторг, спокойствие от того, что наконец-то нашел свое место сначала в жизни, а затем и в учебниках по истории волшебных родословных. Теперь же его одолевала надежда; какое-то приятное предвкушение и ожидание. Как выяснилось, - Наследник Слизерина, - он не ждал чего-то фееричного и роскошного (иначе бы уже слышал о Мраксах раньше). Но все равно надеялся встретить достойных волшебников. Подозревал, что его могут не принять, не узнать, не встретить с распростёртыми объятиями; хотелось бы этого, - теплой встречи, - конечно, но пока важно просто увидеть. Слишком много книг он перерыл, изучил вдоль и поперек, запомнил и снова перечитал, чтобы отказываться от возможности отыскать своих чистокровных родственников. Наконец-то, наконец-то "родословная" перестала быть пустым звуком и для Тома. Такая родословная, что на какое-то время юный маг даже был готов забыть о том, что отец оказался магглом. Совсем ненадолго.
После всей проделанной работы, на которую ушел не один месяц, после нескольких лет постоянного поиска хоть каких-то зацепок, найти место проживания Мраксов - самая простая из возможных задач.
Ближе к ночи Том прибыл в заброшенную локацию, добраться до которой можно было по одной лишь тропинке, ведущей в густые заросли. Все приличные дома в Литтл-Хэнглтоне между двумя холмами оказались позади, и единственное, что теперь походило на место, в теории пригодное для жизни, совсем не впечатлило. Небольшой, от части перекошенный домишко, более похожий на лачугу. По нему было видно: за жилищем не следят, даже не пытаются привести его в порядок и поддерживать в нормальном состоянии. Кустарники, заросли, бурьян, камни, и очень много крапивы. Про бедность Мраксов, конечно, Том уже все выяснил, но оказался не то чтобы готов встретить... настолько запущенное, нежели ветхое, жилье. Впрочем, надежды и предвкушения он от этого не утерял, все еще имея шансы на незабываемую встречу с родственниками. Знал бы он сам, насколько незабываемую...
На районе жили по большей части магглы, потому освещающее волшебство пришлось скрыть в обычном фонаре. Хотя встретить здесь кого бы то ни было, да еще когда опускается темнота - скорее фантастика. Ну да черт с этим, плевать на подобное.
Уверенными шагами подросток направился ко входной двери. Чем ближе подходил, тем больше дыр видел; тем более осыпавшимися да разрушенными становились стены и крыша, а не ухоженность даже в темноте била по "чистоплотному Тому". Юноша еще не осознавал это, но внутри него что-то мерзко поежилось, не предвещая ничего хорошего. Вера все еще была, надежда пока еще держалась из последних сил.
Остановившись в двери, волшебник громко постучал. Он знал, что лачуга обитаема, а потому ему непременно откроют. Когда-нибудь, если сразу не соизволят.
[AVA]http://s6.uploads.ru/yNzhe.jpg[/AVA]
Отредактировано Tom Riddle (2016-05-05 01:49:21)
Поделиться32016-05-05 10:35:02
Ничего в жизни Мракса не происходило. Он еще лет десять назад потерял счет дням, смысл жизни и того раньше. Непонятно, был ли он вообще когда-то у наследника великого Салазара Слизерина и Кадма Певерелла. И цели. И предназначение. Хотя нет, последнее было точно - представлять род, чистоту и величию которого может позавидовать любая чистокровная семья, даже более богатая и известная, нежели Мраксы. Мраксы - это сами по себе дар и наследие. Им не нужна работа, им не нужны материальные ценности, порядок, правила, подобающий внешний вид, образование, новые палочки. Ничего не нужно, давно и совсем. Ведь самое ценное, что могло только быть у Мраксов, - сами Мраксы, - у них уже имелось. А вернее, остался всего один. Морфин Мракс, представляющий собой весьма странного волшебника. Неправильного: что внешне, что внутренне мужчина был искажен, словно природа посмеялась над ним, плюнув в лицо. Хотя, само собой, его это не беспокоило. Если объективно судить, то Морфин был способным волшебником: самостоятельно освоил бытовую магию и некоторые проклятия, не имея образования, умудрялся применять волшебство для воровства у магглов. Будь Мраксы и их предки чуть менее расточительны и чуть более чистоплотны, это позволило бы и Морфину, и Меропе, получить образование, сделать в жизни что-то значимое, достигнуть чего-то, хотя бы вернуть свою фамилию в ряды не просто анонимного списка, но хроник аристократичной деятельности. А красота физическая, знаете ли, дело не главное, особенно среди чистокровных; все основное может быть исправлено магией, в то время как и богатого внутреннего мира никто тоже не требовал. Сколько чистокровных девиц среднего достатка нашлось бы, а вернее родителей этих девиц, которые были бы не прочь пополнить свою родословную самим Салазаром Слизерином, и даже отсыпать дочери часть наследства. Стоило лишь только поработать над собой. Но ничего не происходило.
Уже шестнадцать лет как Морфин фактически являлся ходячим мертвецом, бессмысленным и беспощадным призраком, разве что облаченным в физическую оболочку. Отца больше не было, сестры тоже. И даже медальон Слизерина - смысл жизни всей семьи, столь же значимый, как и кольцо Кадма Певерелла, оказалось утеряно.
С тех самых пор Морфину оставалось лишь наслаждаться самим собой, и даже не пытаться что-то изменить. Он так и не смог найти себе другого занятия, кроме как полностью отгородиться от мира, контактируя лишь для дел весьма сомнительных. Злость, желчь, агрессия, презрение, ненависть, гордыня - свойственные Салазару черты за сотни лет лишь преумножились, в роду Мраксов дошли до наиболее своего парадоксального и нездорового проявления. Впрочем, у Морфина действительно имелись некоторые причины ненавидеть окружающий мир: предки не оставили им наследства, не способствовали нормальной социализации, не дали возможности получить образования; продолжение рода его не интересовало, подобно тем случаям, когда мутировавшие животные и больные особи не стремятся (а часто и не могут вовсе) продолжать род, подсознательно будучи неспособными плодить таких же деформированных, как и они сами. Да и зачем, когда у Морфина Мракса есть Морфин Мракс. Точно также у него была и причина ненавидеть, всей душой и сердцем, если таковые имели место быть, магглов: они, эти мерзкие выродки, испортили чистейшую волшебную кровь, довели семью до распада, до смерти Меропы, до потери важнейшей родовой реликвии. Недостаточно много? Тогда вам просто никогда не понять Салазара Слизерина, идеи которого Мраксы свято и бережно передавали из поколения в поколения уже на, должно быть, генетическом уровне.
Печальная картина, история несчастного и поломанного человека. Разве нет? По мнению самого Морфина все нормально, он ведь по-прежнему сохранял чувство собственного достоинства, семейной гордости и прочего, прочего, чем будет кичиться любой уважающий себя чистокровны волшебник.
Вот и сейчас все нормально, даже хорошо. Вернее, слишком хорошо после выхода из Азкабана. В тюрьме, признаться, были свои плюсы. К примеру, отсутствие необходимости убирать, за ними следили и так, а жаловаться можно было на то, что у Мракса отобрали волшебную палочку - почти что единственную после себя самого и кольца гордость, ну и на дементоров кругом. Хотя, последние его на деле не беспокоили, зато стали прекрасным поводом, чтобы показать свой нрав. Тяжелый ровно в той же степени, насколько беден род Мраксов. Ах, свобода, что? Да? А, да, Морфин ведь уже давно вышел из Азкабана, и жизнь его приобрела новое... новые... новый... Ритм? После очередного (на что, подери их гиппогриф, магглы еще пригодны?) грабежа волшебник осел в своем домишке, уставившись куда-то в сторону камина сквозь засоли бровей. Мыть накопившуюся посуду смысла не было; убирать тоже; состричь бороду, усы, брови, помыться должным образом - тоже; все, чем занялся Морфин - это амебообразно завалился на одном месте, почти сразу ж впав в прекрасные грезы о былом величии, воспоминания о своем громком роде, а также о том, как он ненавидит магглов. Жить в своем маленьком внутреннем мерке, ничем не наполняемым вот уже лет шестнадцать как минимум, очень удобно. Ведь в нем всегда остается твоя значимость, ты можешь вознести себя к небесам, а то и выше. И тогда совсем не важно, что жизнь могла бы сложиться иначе.
Мужчина сидел, обмякнув, в кресле у очага, и могло создаться впечатление, что он и вовсе помер. Но тут кто-то громко постучал в дверь. Волшебник не ждал гостей (никогда), не думал, что когда-то услышит стук, от чего резко дёрнулся, просыпаясь, и поднял правую руку с зажатой в ней волшебной палочкой и левую — с коротким ножом. Гостей не ждал, а что это значит? Воры. Или магглы. Или кто-то ужасный, непременно желающий ему зла. Или украсть кольцо. Или все вместе взятое.
Стоило двери со скрипом отвариться, как Морфин подвис, замер, остолбенел. Не может быть.
"Да как... как..." - как такое возможно? как посмел? как так получилось? Не-е-е-еет, этих вопросов было недостаточно, они не выражали и части того, что испытывал Мракс. В какой-то миг волшебнику показалось, что на пороге стоял Том Реддл. О, он запомнил это имя на всю жизнь, и даже мысленно поизносить его было отвратительно. Тот чертов маггл, запятнавший кровь Мраксов, заставивший сестру ограбить и предать их всех, а затем и вовсе умереть. Он бы узнал его в темноте, с закрытыми глазами, да черт знаем в каком состоянии - не сомневайтесь! Упавшие на глаза брови мешали не то чтобы сильно.
Осознав, что ему известно, кто перед ним стоит, Мракс не раздумывая вскочил и побежал на незваного гостя, посмевшего сюда явиться, с волшебной палочкой и ножом.
- ТЫ! - если можно вложить в две буква всю ненависть, что только собрана по отношению к людскому роду, жизни и вообще всему, то это было оно самое. Том тоже научится так делать, но только... в будущем.
Сознание уже нарисовало жестокую расправу с этим чёртовым магглом, посмевшим явиться сюда спустя столько лет, но вдруг Морфина словно осенило, ударила молния, померещилось то, чего он не ожидал услышать больше никогда.
"Что-о-о-о-о-о?" - волшебник оказался настолько обескуражен, что затормозил и врезался в стол — на пол посыпалась заросшая плесенью посуда. Он услышал змеиный язык, слух не подвел его.
Не потеряв еще способность мыслись, Мракс обеспокоенно начал подумывать о том, что Том Реддл, этот презренный маггл, стоящий перед ним, был вовсе не тем Тотом Реддлом. Отпрыск его глупой сестры. В голове сразу закрутилось несколько вопросов, но гордость не позволила озвучить их вслух.
Вместо этого повисло долгое молчание, гость и хозяин разглядывали друг друга. Нарушил молчание хозяин:
— Ti-sh govorish-sh na-s neom-sh?
[NIC]Morfin Gaunt[/NIC]
[AVA]http://s6.uploads.ru/N7zCx.jpg[/AVA]
[STA]Гордость как наследие[/STA]
[SGN]Чувство собственного достоинства -
Не пища, а верный признак. [/SGN]
Отредактировано Tom Riddle (2016-05-05 10:44:46)
Поделиться42016-07-12 22:46:12
— Stois-s! - резко отрезает Том, когда предполагаемый родственник подрывается с места, схватившись за палочку и нож.
Волшебник в тот же момент замер, предварительно ударившись о стол от слишком выраженного, но ожидаемого изумления. Замер и юнец. Замерла и вся его сущность. Только внутри что-то оборвалось, оставив на своем месте пустоту. Ниточка слабой надежды, похоже, изжила себя, оторвавшись от души Реддла, отлетев куда-то далеко. Навсегда. В ту секунду Том даже не сразу понял, что накатило на него далее, потому что пока в воздухе висела тяжелая тишина, он не испытывал ровным счетом ничего. По началу пусто. Ни тьмы, ни света. Просто запущенное нищенское жилье. Просто пьяный уродливый волшебник, напавший на гостя с ножом. Просто представитель наследия одного из Тех, Кто основал Хогвартс когда-то. Просто.
Глаза лишь следят за тем, как на пол посыпалась посуда, грязная и заросшая мхом, а вместе с ней и пыль, и грязь, и заплесневевшие остатки пищи. Том отрешен. Том словно смотрит со стороны. Том словно бы не верит своим глазам, не хочет верить. Том просто в упор разглядывает это существо, потерявшееся среди бороды и бровей, грязное и воняющее. Теперь до него отчетливо доносится запах алкоголя. Непроизвольно морщится, а глаза начинают наполняться холодом. Гневливым, помешенным с отвращением, обидой и разочарованием. Юный волшебник еще не отыскал этих чувств в себе в ту минуту, зато это сделал его взгляд.
Так и стояли несколько минут. Молча. Вроде бы и столько вопросов, но, с другой стороны, в голове совершенно пусто. Ни единого слова. Только ничтожность во плоти, в которую Том Реддл так очевидно не вписывался. И все же, в итоге хозяин все-таки соизволил нарушить тишину.
"Как и ты", - неохотно расшевелил свой разум. На лицо снова вернулось чувство отвращения, вернее, мелкая мимика лица говорила об этом теперь еще более ярко. - "Такой жалкий, а владеет Им".
— Да, я на нём говорю, — ответил. Он был спокоен, сдержан, держался гордо, как и подобает Наследнику, однако даже несмотря на это в тоне его проскальзывало разочарование и, как жаль, презрение. Это мерзко. Это низко. Том отказывается понимать это существо. Однако же, ему нужна информация. Он слишком долго искал правду, слишком тяжело она досталась, чтобы так просто от нее отказывается. Волшебник узнает и примет все. Ему нужно. Надежд больше нет, но свято место, как известно, пусто не бывает. К примеру, больше простора освободилось для мести.
Он вступил в комнату, отпустив дверь, и та захлопнулась за ним. Лицо его выражало лишь отвращение и разочарование. Никакого страха, опасений или осторожности: Том точно знал, что это существо неопасно, он ликвидирует его, если то попытается причинить ему вред. А оно больше не попытается. Теперь не попытается.
— Где Марволо? — спросил юный волшебник не изменяя тональности. Не хочется смотреть на предполагаемого родственника, однако выбора нет, убранство помещения выглядит еще более мерзко и нелицеприятно, нежели тот.
— Помер, — ответил хозяин дома. — Помер много годков назад, а то как же?
Том нахмурился. Хорошо, с одной стороны - похоже, дедушка, - а именно таковым оказался Марволо, - не пал так низко, и это пьяное заросшее существо им не являлось.
— Ktos-je-s tis-s togdash-h?
— Morfin-sh, ktoshj eshios-s?
— Sin-s Marvolo-sh-s?
"Значит, у матери был брат. Их было двое. В таком случае..." - однако, последовавшие за этим слова предполагаемого дяди заставили Реддла в миг замереть, широко раскрыв глаза. Кажется, внутренне волшебник даже вздрогнул.
— Jasne-s delo-s, s-sin, a… А я тебя за маггла принял, — прошептал Морфин. Юноше показалось, или этому ничтожеству весело? Или он не понимает до конца? Пьяная гнида. Меньше всего Тому хотелось две вещи: думать в подобном духе о чистокровных волшебниках и слышать "маггл" по отношению к себе. Он же услышал все и сразу. — Здорово ты на того маггла смахиваешь...
— Какого маггла? — кажется, дядя хотел продолжить, однако Реддл его резко оборвал. Презрение переросло в гнев.
"Я не маггл. Я не могу быть похожим на маггла. Это глупая случайность, ошибка. Впрочем", - процеживает свои мысли, неотрывно смотря на волшебника. С одной стороны, за такие слова готов убить прямо сейчас, но с другой... Сдерживают омерзение и здравый смысл. Отец. В. Самом. Деле. Был. Магглом. Том должен узнать все. Исправить се. Сделать все, что может с этим недоразумением, потому продолжает буровить тяжелым взглядом темных глаз родственника. Тот, чтобы рассмотреть сына сестры, даже жирные слипшееся волосы с лица убрал, дабы лучше видеть. Противно. Недостойно.
[AVA]http://s6.uploads.ru/yNzhe.jpg[/AVA]
Отредактировано Tom Riddle (2016-07-12 23:34:36)
Поделиться52016-07-12 23:27:20
Пьяное искалеченное зонание волшебника временно сменило гнев на милость, а вернее сказать, на любопытство. В самом деле, это ведь такая нетипичная ситуация, чтобы Морфин удивлялся. Чтобы Морфин двигался, чтобы Морфин пытался что-то разглядеть. Еще лучше - кого-то. Ему настолько любопытно, настолько нездорово и одновременно с этим настолько раздражающе, что после нарушения тишины и установления подобия диалога Мракс даже оживился, оказавшись простым на разговор, а в итоге и вовсе торопливо, хоть и крайне неосторожно да неряшливо, поспешил "расчистить" сое лицо от грязных волос. Настолько поспешил, что длинные, давно нестриженые ногти немного царапнули нос и щеки, но физиономия волшебника до такой степени потная и грязная, что даже кровь не проступает сквозь слои жира. Черных ногтей он и вовсе не замечает: какая чепуха, в самом деле, для чистокровного волшебника, существеннее которого само по себе - подарок мирозданию.
"Это как какого маггла, значит? Того же самого, это же с ним она тогда... этого вот сделала... эх, ушла! Так ведь точно похож... экой погляди, ну один в один! А, не знает небось, да? О, о, о!" - длинные брови, спадающие на глаза, активно шевелятся, пока он нагло не спешит прекращать рассматривать гостя. Ему как-то даже весело, что ли. Так непохоже на правду. Шутка, наверное. Или снова играет память. Дурнушка. Гнев заменился на любопытство, любопытство на забаву. Экой как!
— Маггла, в которого сестра моя по уши влюбилась, он тут в большом доме при дороге живёт, ты его точно видел, издалека, большой такой, богатый, — сказал Морфин и неожиданно сплюнул на пол между собой и гостем. Сколько обиды было вложено в этот плевок! Сколько чаяний, сколько разочарования! Как же он сетовал на решение своей сестры, прямо дурно вспоминать. Глаза торопливо пробежались по довольно темной лачуге, но уже вскоре снова вернулись на мальчишку. — Ты на него здорово похож, я ж потому и спутал. На Реддла. Думал, он пришел. Явился, знаешь. Только вот он теперь постарше будет, нет? Лет-то сколько прошло... Постарше тебя, коли присмотреться… - чем больше Морфин старался вглядеться, вспомнить и предпринять хоть какие-то действия, тем сильнее его шатало, тем труднее было стоять на ногах, и тем сложнее становилось ухватиться за стол. Вообще не получалось. Вот-вот рухнет, сам по себе. - Он, понимаешь, вернулся. Без Меропы. Ну, сестру так звали. Стало быть, мать твою, — глупо прибавил Морфин, сумев-таки устоять на ногах, и даже почесав затылок пальцем с длинным ногтем и слоем рапана под ним.
Гость, между тем, все так же пристально глядел на хозяина, словно пытаясь оценить, на что тот способен. Самому Морфину до этого дела не было, он уже явно вспоминал что-то свое. Куда там до взглядов непрошенного гостя, когда тут такая ностальгия, трагедия всего рода наследника Слизерина! От того волшебник даже и не обратил внимания толком, когда юноша придвинулся поближе к нему и спросил:
— Znachots-s, Riddl-s-s vernulses??
— Ага, бросил её, и правильно, гнида такая, мужа ей подавай! — гневно отозвался, негодуя и злясь до сих пор, и еще раз сплюнул. Прямо там, где и стоял, на и без того грязный пол. Подумать только! Как посмела! Мракс и магглы! Мракс и дети от магглов! Что за дурь, что за предательство! — Обобрала нас, понял, перед тем как сбежать! Где медальон-то, а, медальон Слизеринов, где он? Знаешь, видел, тебе отдала, или украла? Слизерина медальон, гордость нашу! - Мраксу очень хотелось услышать ответа от гостя, но Реддл-младший, к его сожалению, безучастно молчал, от чего волшебника снова буквально накрыло. Гнев вернулся, и он опять взмахнул ножом, перейдя на крик. — Осрамила нас, потаскушка! Шлюха! Предательница! А ты-то кто таков, заявился сюда, с вопросами лезешь?! Всё уж кончилось, нет, что ли?.. Всё кончилось… - он глянул в сторону, покачнулся, в то время как сын Меропы шагнул вперёд. И едва он это сделал, как наступила неестественная тьма, поглотившая и фонарь мальчишки, и свечу Морфина, поглотившая всё… [NIC]Morfin Gaunt[/NIC][AVA]http://s6.uploads.ru/N7zCx.jpg[/AVA][STA]Гордость как наследие[/STA][SGN]Чувство собственного достоинства -
Не пища, а верный признак. [/SGN]
Отредактировано Tom Riddle (2016-07-12 23:32:12)
Поделиться62016-07-13 00:58:32
Том терпит. Том внимательно слушает. Том ловит каждое слово, насколько бы оно ему не нравилось, какой бы пожар внутри не вызывало. Кажется, у него есть сердце. Он чувствует, как оно полыхает, то сжимается, то снова сжимается, то снова, и еще сильнее.
"Шлюха. Предательница", - отзывается в его голове. О его матери. Волшебнице. Юноша не подает виду, выглядит совершенно спокойным, хотя на деле чувствует себя совершенно иным образом. Морфин не достоин того, чтобы быть этому свидетелем. Да и Реддл не позволит себе. Морфин разочарован. Морфин пьян. Морфин, очевидно, терпеть не может магглов. Значит, ненавидит отца. Значит, и мать тоже. И его. Впрочем, не важно. Морфин не представляет угрозы, Морфин теперь почти бесполезен. Почти - потому что в голове юного волшебника по ходу нелицеприятных разговоров дяди уже созрел план дальнейших действий, - "Реддл вернулся".
"Большой дом у дороги, значит", - важное. Тот, кто очернил его родословную, - а теперь Том вовсе не сомневался, что являлся прямым потомком Салазара Слизерина, - совсем близко. Тот, кто не был волшебником. Его отец. Реддл подступает ближе к Морфину, игнорируя теперь и исходящий от ого запах, и внешний вид, и вообще, похоже, наблюдая теперь не столько сущность дяди, сколько что-то свое. Глаза нехорошо блестят, но Мракс не в состоянии это разглядеть. Не сможет. Он слишком с головой ушел в свою ненависть и брань. Как мерзко, какая ярая фанатичность. Удивительно, но Том прекрасно понимает чувства дяди, правда, понимает иначе – ведь Меропа являлась Мраксу сестрой, а не матерью; не он родился не до конца полноценным. Не его отец был магглом. Не он провел все свое детство в чертовом приюте, одинокий, непонятый и не такой, как все, среди презренных жестоких магглов.
"Заткнись уже наконец", - снова процеживает мысли, когда Морфин разбуянился, опять взявшись за нож и не прекращая покачиваться от выпитого. Реддл делает шаг вперед. Его цели ничто не мешает. - "Stupefy".
Мракс, оглушенный, на этот раз на ногах не устоял, упав на грязный пол в беспамятстве. Тому оставалось лишь подобрать его старую волшебную палочку. Уже спустя несколько мгновений бледный высокий юноша покинул лачугу, устремившись к "большому дому у дороги". Он должен видеть. Сам. Лично.
Ворота у особняка не закрыты, в то время как даже во тьме разница между лачугой и этим местом, - домом наследников Слизерина и жалких магглов, - не нуждается в комментариях. Правда, не то чтобы Том в самом деле находил это важным: он вообще сомневался, что на свете есть нечто, способное переубедить или как-то повлиять на его мнение. В позитивную сторону, разумеется.
В подобном жилье наверняка имеется и прислуга, - что же, тогда придется убить их, если увидят что лишнее, Том считает и чувствует, что морально готов даже к такому повороту, - но ему везет, и двери отворяет лично... "Том Реддл".
Мужчина, стоявший на пороге, определенно являлся его отцом. Волшебник понял это сразу: юноша в самом деле походил на него. На своего отца. На маггла. Мерзкое ощущение, несмотря на красоту мужчины, словно бы смотрит на свое отражение в зеркале спустя каких-то лет тридцать. Внутри что-то зажимает, затем разжимает, а потом ударяет. Это правда. Том увидел. Том подтвердил. Том внешне остается спокойным.
Только вот сказать ничего не может. Не знает, что нужно говорить. Нужно ли вообще.
[AVA]http://s6.uploads.ru/yNzhe.jpg[/AVA]
Поделиться72016-07-13 11:24:56
Мистер Реддл так и не женился с тех пор. Уж больше пятнадцати лет как прошло, а он все и не думал съезжать из родительского дома. И жениться тоже не думал. Детей заводить, семью, переехать, - и снова не думал. О том, что где-то в мире у него есть сын (или дочь) и вовсе позабыл. Или нет: потому о всем вышеперечисленном и не заботился. Опыт. Слишком шокировало его прошлое, слишком больно ударило, слишком не того хотел мужчина когда-то, будучи еще молодым и почти перспективным парнишкой. Занудным, холодным, зато очень красивым.
Еще у него тогда была невеста. Сесилия. Славная деваха. И главное: его под статус. Симпатичная, домохозяйка, не бедная. Неудивительно, что сын самой богатой семьи в округе выбрал именно ее. Вероятнее всего, тогда Том имел возможность стать счастливым. По крайней мере, так ему казалось, когда он катал будущую жену по округе раз за разом, показывая как собственные окрестности, так и природу. С дугой стороны, что еще делать в те времена? Все, что нужно, они делали.
А потом все рухнуло. Подобно больному наваждению, дурману, одержимости, слепоте. Ведьмовское колдовство, приворот, магия - это станет ясно потом, когда уже окажется поздно. А пока, влюбившейся, казалось бы, по самое не хочу Реддл уже объявляет о расторжении помолвки, уже ссорится с семьей, уже плюет на все на свете, сойдясь с откровенно некрасивой, на грани уродства молодой девушкой из нищенской маргинальной семейки Мракс (Гонт). Живет, словно бы в дурмане, чуть больше года, успев и жениться, и сжечь мосты в отношениях с Сесилией, наговоров ей кучу гадостей и разбив сердце, и...
"... кто эта страшная девица?" - словил себя однажды на мысли, проснувшись в одной постели с неприятной ни сердцу, ни глазу женой. Она оказывается ведьмой. Она оказывается его очаровала, поила любовным зельем все это время. Она оказывается от него беременна. - "Какая мерзость", - подумалось тогда не менее малодушному, чем Мраксы, от природы Реддлу, после чего он ушел буквально сразу. Забыл страшную жену, словно плохой сон. И ее, и ее беременность, и о ее жизни. Все "ее".
Как вернулся тогда домой подавленным, так и не выходил из этого состояния все последующие годы. Женщины - ведьмы. От женщин зло. От семьи зло. Все хотят его красоту и деньги, так будет же он в таком случае один. Сесилия к тому времени все равно уже вышла замуж и уехала, так и не простив красавчика Тома, променявшего ее на нищенскую уродину. А он сам так до конца и не осознал, так до конца и не понял, как так получилось. Глупость. Вся жизнь свернула не туда из-за какой-то...
От мыслей его оторвал режущий слух звук дверного звонка, мужчина нехотя отставил газету, отставил и чай: ни он, ни его родители пока не спали. Для ужина уже поздно, а вот для позднего чая после позднего ужина - самое время, потому они вместе и собрались в просторной гостиной на первом этаже недалеко от парадного входа.
- Мы кого-то ждем? - уточняет миссис Реддл, мать Тома-старшего, бабушка Тома-младшего.
- Не припоминаю... а, свет. Это, наверное, пришли на счет света. Мы же давно собирались провести его во всем доме, эти фонари совсем жизни не дают! Только почему так поздно? Их не учили, что в такое время... - возмущался мистер Реддл, отец Тома-старшего, только вот сын, прекрасно зная, как сейчас разнесет отца, раздраженно встал, направляясь к двери и перебив его бурчание, которое могло бы затянуться еще не на одно предложение, подпортив им всем настроение.
- Не начинай, я открою и все выясню, - угрюмо отозвался мужчина.
Только вот стоило ему отварить дверь и разглядеть стоящую на пороге фигуру молодого человека, как Реддл замер.
"Чего?..." - он никогда не интересовался, выносила ли Меропа ребенка, и если так, то был ли это сын, дочь или чупакабра. Ему всегда было все равно (да и до сих пор было), однако он точно понял, кто именно перед ним стоит: в темноте ему даже сначала показалось, что это шутка, потому что незнакомый юноша оказался настолько похож на самого мистера Реддла, что ему даже показалось, что это он сам, и ему это снится.
Около минуты оба так и стояли, молча изучая друг друга. Том не знал, как реагировать. Он не проникся никакой любовью к красивому сыну, очевидно перенявшему его лучшие черты, не перестал ненавидеть Меропу, но и закрыть дверь прямо перед носом у молодого человека как-то не получалось. В мыслях смешались куча ругательств и нелепых, ровно как и понятных в данной ситуации вопросов, но выдать их вслух мужчина не мог.
- Ты... как... какого черта... - не доводя ни одной мысли до логического завершения только и удалось выдать, выходя из некоторого ступора, пока из-за голоса матери ситуация не двинулась из-за тупика.
- Том, ну что, это на счет электричества? Скажи, чтобы их там...
- Нет, - резко отрезал ее сын, как-то безысходно, раздраженно и одновременно с этим сухо. Женщина уловила это и поспешила тоже подбежать к дверям, не оставляя чашки с чаем.
Правда, как подбежала, так буквально сразу чашку и выронила.
- Том, Том, что это такое! Как ты..! Когда ты..! Это как!.. Мне кажется? Это... - миссис Реддл не знала о беременности Меропы, никогда ее не любила и презирала настолько сильно, насколько только могла. Однако то, насколько этот молодой человек походил на ее сына, - даже ровной спиной, волосами, чертами лица, - всем, одним словом, поразило ее. Нет, будь у Сесилии сын от Тома, она оказалась бы счастлива, приняла бы его и прочее. Но со времени Меропы у Реддла не было ни единого толкового романа, в чем она его понимала - после такой-то уродины, оказавшейся еще и ведьмой, вообще оправиться тяжело. И вот нате. Спустя столько лет. Может, это чья-то шутка.
- Что-о-о? - подключился и самый старший из Реддлов, подбежав к остальным членам семьи, стоило только супруге выронить чашку с чаем. Он не сразу понял, в чем вообще суть вопроса, но когда женщина что-то нашептала ему на ухо, то сразу же встрепенулся. - Прознал о наследстве, выродок? Или кто тебя прислал? Это шутка? Ишь как, посередь ночи! Это тебя Томсоны прислали отомстить, да? А ну пошел... - однако, наконец-то подавший голос незнакомец заставил не только заткнуться, но и передумать закрывать дверь прямо перед его носом, что старший из Реддлов уже было думал сделать.
[NIC]Tom Riddle Sr.[/NIC] [STA]Малодушие бывает разным[/STA] [AVA]http://s2.uploads.ru/5dV8N.jpg[/AVA] [SGN]А в чем вина? Виновен кто? [/SGN]
Поделиться82016-07-13 15:20:09
Том отрешенно смотрит на продолжающую разворачиваться прямо перед его глазами трагикомедию. Смешно. Иронично. Противно. И снова ничего, кроме новой дозы разочарования. Прямо в душу.
Сначала он молча смотрит на того, кто являлся его отцом. Тот делал тоже самое. Затем мужчина пытается что-то сказать, но оно у него плохо получается. И хорошо: явно не то, чего в теории хотелось бы услышать юноше сейчас. Он смотрит в глаза отца и видит в них... ничего. Только пустую растерянность и ностальгическое раздражение, непонимание, как это возможно и что с этим делать теперь. А волшебник все стоит, спокойный и статный, и смотрит, не говоря ни единого слова.
"Какого черта, значит", - лишь сухо повторил про себя. Всю свою жизнь он искал ответы, чтобы затем услышать сначала: "Твоя мать - шлюха, а ты - ошибка" от дяди, а после и вовсе: "Какого черта". От отца. Что же, прекрасное знакомство, прекрасные результаты.
Вдруг юноша слышит своя имя. Вернее, его имя. Том. Дальше было продолжение фразы, кто-то там про какое-то электричество, но Реддл, честно говоря, не слушал и не слышал. Назвать его, внука Марволо, наследника Слизерина, в честь этого... этого... Волшебник не может найти подходящего слова, снова вскипая внутри и ощущая, как спрятанная в потайном кармане палочка дяди начинает жечь, буквально просясь в руки. Дыхание вот-вот собьется, но Том держится. Он лишь переводит взгляд на ... похоже, свою бабушку, когда та становится рядом. С безразличностью отрешенность проследил за тем, как выронила чашку. Аналогичного взгляда удостоился и, стало быть, дедушка.
Вся маггловская семейка в сборе, копошатся, спорят, переговариваются, шумят. Смотрят на Реддла-младшего (от одного осознания этого факта по телу пробегают неприятные мурашки), словно с ним что-то не так. О наследстве говорят, о каких-то Томспонах.
"Шутка? Да, пожалуй, это шутка," - мрачно выдает сознание юноши реакцию на столь печальную картину, очередной пример маггловского скотодушия и ущербности. Во всей красе. А Том, выходит, являлся его частью. Рука за спиной сжалась в кулак и разжалась, хотя лицо и оставалось неизменным, разве что брови с каждым новым словом родственников хмурились все больше, сходясь на переносице. Абсурд: от этого он еще больше становился похож на своего отца. Какое совпадение - также весьма статного и очевидно угрюмого.
- Меня не интересует ничего из того, что вы озвучили, - на фоне остальных голос юноши звучит подобно ледяному душу. Спокойный, ровный. Ничто не выдает бушующего внутри пламени и гнева. - У меня есть лишь несколько вопросов, на которые я хотел бы услышать ответы, если вы способны проявить такую щедрость, после чего я сразу же уйду, и больше вы меня не увидите. Полагаюсь на ваше благородство, - каждое слово внутренне дается с трудом, хотя и звучит так, словно бы Том в самом деле посторонний, просто имеющий в виду именно то, что имеет в виду. Именно оно, похоже, сразу всех родственников и остудило, в то время как отец вообще так и замер, полный негодования на лице: очевидно, манера речи Реддла-младшего, нежданного и до селе вообще в природе не существовавшего, походила на него, чего не смогли не заметить и остальные. При желании в голосе Тома можно было разглядеть и угрозу, и сарказм, и насмешку, и злобу, однако резанувшие слух слова "щедрость" и "благородство" вынудили богатых магглов согласиться.
- Ладно, хорошо. Мы отвечаем, ты уходишь, - ответил дед. Бабка молчит, все никак не может перестать лупиться то на сына, то на, как оказалось, существующего внука, в то время как сам Том Реддл старший... Его гримасу вообще довольно трудно описать словами, ибо чего только в ней не читалось. В любой другой ситуации юноша бы усмехнулся с такого лица, но сейчас его разрывали совсем иные чувства, противоположные смеху и даже злорадству.
- Благодарю, - его пропускают в дом.
Вся семья кучкой собирается у стола, отец на сына больше не смотрит, в то время как самый старший из Реддлов указывает ночному гостю на стоящий неподалеку стул. Том отказывается.
- Ты же сын той уродины? - и снова уточняет дед, бабка снова пялится, отец снова раздраженно повел носом, не поднимая на юношу взгляда.
"Шлюха. Предательница. Уродина еще, выходит. А сами-то? На себя посмотрите", - слова Реддла явно волшебнику не нравятся, он немного напрягает брови, но в целом агрессии пока не высказывает.
- Меропы Мракс, сэр, - деликатно, насколько вообще может. - Меня интересуют обстоятельства ее смерти.
- Ничего я не знаю, - резко отозвался отец, наконец-то переведя на Тома взгляд более светлых, чем у сына, глаз. - Эта... ведьма. Да, чертова ведьма, страшная и хилая. Она разрушила всю мою жизнь. Она разрушила мои планы на семью, околдовала, опоила, держала рядом с собой, словно я собака... - голос мужчины не отличался насыщенной эмоциональности, однако ни о какой симпатии в нем речи идти не могло. Тема ему не нравилась и, похоже, он до сих пор злился, вспоминая о прошлом. - Как только я узнал об этом, то сразу же бросил ее, стоило ей только забыть в очередной раз опоить меня. Она думала, что я проникся к ней любовью из-за этого ее положения. Словно бы оно что-то значило, словно от этого она бы стала красивее, или богаче, или умнее, - пока так называемый отец говорит, юный Том чувствует, как внутри его буквально колотит и распирает. Руки горят, палочка горит, вся натура волшебника дергается от неприязни, стыда, презрения и ненависти.
"Шлюха. Предательница. Уродина. Нищенка. Да какой бы она не была, она все равно являлась волшебницей. Она не сделала ничего плохого. Лучше этих... мелочных ублюдков", - Реддл немного сжимает губы. - "Но как она вообще могла испытывать хоть что-то к этому ничтожному магглу. Как могла".
- Значит, судьба будущего ребенка не волновала совсем?
- Совсем.
- Что же касательно смерти?
- Не знаю я ничего. Померла и ладно, с нее сталось, да хоть бы вместе с ребенком умерла. Никому больше жизнь не сломает, дрянная ведьма. Я сюда вернулся. И тут ты..
- ... и тут я, - зеркалит волшебник, очень мрачно усмехнувшись. Недобро, до холодка.
Повисла тишина.
- Что же, мне все ясно, - заключает юноша спокойным голосом (словно бы слишком) и лезет во внутренний карман. - Прежде, чем уйти, я тоже хочу кое-что рассказать вам, - в его руках закрасовалась палочка. Наконец-то. Она уже изнемогает, как и ее временный обладатель.
-... Ты тоже!..
- Молчать. Я не разрешал себя перебивать, - легкое движение палочки и стулья сдвигаются с места, сбивают всех членов семьи с ног, заставляя их сесть. Следом летят чары уменьшения громкости - кричать они смогут. Позвать не смогут. Пускай почувствуют свою беспомощность на фоне "чертовой ведьмы", которую с такой легкостью осуждают теперь и чувствами которой воспользовались, растоптали. - Вы - ничтожества. Пустые, бессердечные и жестокие. Я никогда не прощу свою мать за то, что надоумилась связаться с таким как ты, - презрение в сторону напуганного Тома-старшего, - однако она была не "чертовой ведьмой". Она была волшебницей. Настоящей, с великой историей. А вы ее испортили и довели до смерти. Очевидно, я не могу оставить это просто так. Но и не соврал: вы в самом деле меня больше не увидите, - взмах. - Avada Kedavra! - нет, это не сказано спокойно, ровно как и вышло без крика или надрыва. Том буквально выпалил это со свей ненавистью, до рыка, пугающе и смакуя каждую букву заклинания.
Три трупа упали на пол. Стулья задвинуты на свои места.
Единственный оставшийся Том Реддл пока не может разобраться в своих чувствах, однако лицезрение мертвых тел неудачливых родственников доставляет ему в удовольствие. Магглы, посмевшие испортить самое ценное, что ему дано - кровь и жизнь, мертвы. Он получил все ответы. Теперь использует их для того, чтобы начать сначала. В качестве топлива.
Морфин так и валялся без сознания, когда юноша вернулся в лачугу. Уже и плевать: теперь Том не чувствует ничего, лишь приятную пустоту и временную удовлетворенность. Даже омерзение на какое-то время оставило его. Теперь только цель.
Он с завидной уверенностью внедряется в сознание чистокровного родственника, наводит там порядок, - так, что тот будет верить в него до конца своих дней, - после чего вкладывает ему в руку волшебную палочку, которую ранее забрал и которой совершил убийство. Держа ее в руках там, в особняке, Том чувствовал всю ненависть не только по отношению к магглам в целом, но и к семье Реддлов. Что же, в самом деле: в этом они абсолютно сходятся. Родственники, действительно.
Возвращая палочку на место, замечает на пальце дяди кольцо. Хоть и грязное, но золотое и с камнем, с какими-то символами на нем. Похоже, нечто ценное, ведущее напрямую к великой истории. По крайней мере, сокрытую силу и значимость юноша почувствовал сразу. Прикарманил. Ему нужнее, чем Морфину.
И ушел.
[AVA]http://s6.uploads.ru/yNzhe.jpg[/AVA]
Отредактировано Tom Riddle (2016-07-13 15:57:25)
