Обычно для того, чтобы попасть к Арабелле, пользовались камином, потому что аппарировать в самую маггловскую часть Абердина, которую она выбрала себе для проживания, было бы решением весьма неосторожным. Но сегодня Элфинстон решил прогуляться, пройти сквозь эту маггловскую реальность, ради которой сестра и собиралась рисковать собственной жизнью и спокойствием семьи, и заодно подумать о том, что сказать, чтобы с порога не услышать что-нибудь из богатейшего словаря предложений идти куда-нибудь подальше, который предоставлял гэльский язык. "Обычно" - это, в общем-то, было не так давно, где-то полгода, потому что до этого были несколько месяцев в госпитале святого Мунго, воспоминания о которых были отрывочны и, пусть в них и мелькали иногда родные лица, но разговоры тогда вряд ли складывались, и насчет того, когда он наконец сможет выйти из больничных стен, чтобы навестить родных, были совсем не радужными. Медики и сами, похоже, не верили в то, что смогут значительно улучшить состояние своего сложного пациента, но продолжали упорно твердить, что ему необходим полный покой и еще мордред его разберет, что. Уркхарт ушел оттуда сразу, как только понял, что такой полный покой не сделает ничего, кроме как добьет его окончательно, оставив наедине с собственной памятью и собственными снами, которые казались более реальными, чем выкрашенные в белый стены отдельной палаты и тишина. Еще раньше увидеться с сестрой несколько лет не представлялась возможности по некоторым очень объективным причинам, а еще раньше, когда он только уезжал, она жила еще с родителями и, Гриффиндор тому свидетель, лучше бы она и продолжала жить с ними, быть может, тогда в её светлую, в общем, голову не пришли бы эти идеи.
Здесь они витали в воздухе, лица у людей, простых прохожих на улице, были обеспокоенные и напряженные, а слово "война" красовалось на всех первых полосах и то и дело слышалось со стороны. Война. Теперь и магглы знали. Если верить Министерству, если верить главным защитникам Статута, то больше всего окружающих сейчас должно было бы беспокоить существование мира магии и, собственно, Гриндевальда, благодаря которому война выплеснулась из берегов истории магической и затопила все вокруг. Но нет, ничего такого. Люди просто боялись войны, не беспокоясь о её причинах, а имена, которые с ненавистью и одновременно со страхом выплевывала пресса, были, хоть и немецкие, но совсем другие. Люди продолжали не знать, на краю какой пропасти они стоят. А некоторые не стоят, а уже взяли неплохой разгон, чтобы совершить впечатляющий по своей глупости прыжок.
Он нашел нужный дом, сверился с адресом, поднялся по ступеням, по привычке, рожденной в тесном магическом мире, здороваясь с каким-то неизвестным соседом Арабеллы и получая за это его подозрительный взгляд в спину. Беспокоиться, конечно, было не о чем, в соответствии со всеми инструкциями, Элфинстон подробно изучил, что сейчас носят магглы, прежде чем идти на их территорию, и выбрал себе достаточно странный, на его взгляд, но все же вполне соответствующий костюм, в котором, правда, чувствовал себя, как на маскараде. Немного постоял у двери, дожидаясь, пока сосед перестанет смотреть с лестничной площадки этажом ниже, и постучал.
- Привет, - он сдержанно улыбнулся появившейся в дверях сестре, стараясь сдержаться и хотя бы в первые несколько секунд не вывалить ей на голову сразу "Даже не думай об этом!" - Ну и как продвигается учеба? Они уже успели научить тебя чему-нибудь более эффективному в медицине, чем то, что ты и так уже знаешь?

Приветствие как у нормальных людей и разговоры о погоде - это не для Уркхартов. Поздороваться надо с каким-нибудь подвохом, желательно голосом, исполненным священного ужаса или праведного гнева. У Арабеллы получилось совместить то и другое.
- Что не так-то? - он и сам мог бы сказать себе то же самое, а заодно сестре, её любопытному соседу и всем тем магглам на улице, но что поделать, если так здесь одевались все, и инструкции строго приписывали сливаться с толпой. - Немного похоже на китель...
Очень немного, но эта одежда была лучшим из того, что продавалось в магическом Лондоне, а идти в маггловский за покупками в аврорской мантии было не самой хорошей идеей. Особенно сейчас, когда люди и так на взводе. И это при том, что в Лондоне было спокойнее, чем здесь: англичане искренне верили, что война лично для них останется на бумаге, это Шотландия рвалась в бой. Как всегда. 
- Нет, спасибо, я только что завтракал.
Её вопрос, если честно, не очень походил на вопрос, но Элфинстон все равно не спешил соглашаться, прекрасно зная, что чай и сэндвичи в понимании Арабеллы - это плотный завтрак, плавно переходящий в плотный обед. А это не совсем то, что необходимо организму после ночного дежурства, большей частью занятого отработкой сложной магии - экзамен-то из-за длительного отсутствия придется пересдавать - и борьбы с последствиями при помощи шоколада, который все равно не помогал.
- Ты должна была бы рассказать сама.
Элфинстон не стал спорить и сел: поводы для споров сегодня ожидались куда более весомые. Арабелла попробовала перевести тему в безопасное русло, но это была довольно слабая попытка, от которой он даже не отмахнулся, просто ответил долгим взглядом, чуть приподняв брови, сообщая, что этот номер точно не пройдет, и на него не купился бы даже Гил в том возрасте, когда у него впервые проклюнулась магия, а, надо сказать, что никто из домашних не помнил тех времен, когда у него её не было. Нет, про аврорат можно было поговорить и позже или в какой-нибудь другой раз, тем более, обсуждать там особенно было нечего, и мало что изменилось за эти годы.
А вот о "все хорошо" зато поговорить стоило. Лишь бы не о методах, о которых Арабелла заявила с таким сомнением, что Уркхарт даже думать не хотел, какими же методами пользуются полевые маггломедики.
- Значит, все хорошо? Значит, наверно, в этой программе есть что-нибудь, что поможет тебе закончить войну, только появившись в её эпицентре? Или, может, масштаб поменьше: вернет к жизни погибших, исцелит раненных и утихомирит агрессивных в радиусе километра от тебя? Или хотя бы там учат тому, как пройти это и остаться целым?
Если так, то придется признать, что магглы изобрели какую-то совершенно особенную магию, правда, в таком случае, не совсем понятно, почему у них до сих пор случались войны. Хотя нет, с этой как раз понятно было все. Понятно магам, конечно, магглам никто не докладывал, но Арабелла-то должна видеть настоящую подоплеку, и нечего было притворяться, Элфинстон знал свою сестру достаточно хорошо, чтобы поверить в то, что она не понимает. И это было хуже всего, потому что объяснять, значит, было бесполезно, и что оставалось? Только прямые запреты или компромиссы, и это при том, что он не мог не знать, как подействует первое, и ему совершенно ни к чему было второе, потому что о каких компромиссах можно говорить, когда жизнь его сестры становится просто разменной монетой в чьей-то игре?
- Если нет, то все совсем не хорошо.

- Может быть не "из", а "в", и ты только что раскрыла секретную операцию аврората?
Элфинстон внимательно, но без излишнего удивления, смотрел, как на столе появляется все то, от чего он только что отказался. В общем, это был привычный ритуал: прийти к Арабелле, сказать, что не голоден и получить много еды, часть из которой, во избежание семейного непонимания, обычно съедалась.
- Кто бы мог подумать, что родная сестра будет сомневаться в моей способности слиться с толпой. Можешь лично выбрать мне какую-нибудь другую одежду на случай, если мне опять придется гулять далеко от Букингемского дворца, и эта будет выглядеть подозрительно.
Во всяком случае, в ее вкусе и лучшем понимании реалий он не сомневался, хотя иногда сомневался в чувстве юмора, оно у Уркхартов было семейным, и не могло не вызывать подозрений, поэтому, даже если она решит пройтись по маггловским магазинам, Элфинстон планировал тщательно проверить, что именно она купила, прежде чем надеть. Он взял в руки чашку с чаем и посмотрел на сестру. Если их беседа начиналась с аргумента "ой-ёй", который обычно бывал последним и решающим, то едва ли можно было рассчитывать на то, что она будет продуктивной, стороны выслушают аргументы друг друга и придут к компромиссу. Какие уж тут компромиссы, когда "ой-ёй".
- Не ёрничай, Арабелла, ты понимаешь, о чем я говорю.
К сомнениям в чувстве юмора самое время было прибавить сомнения в здравом смысле, хотя они раньше не имели к Арабелле отношения но времена меняются, и сестры меняются вместе с ними. Уркхарт отпил чай, только для того, чтобы дать ей время договорить, а себе - успокоиться, и опять посмотрел на нее, теперь уже одним взглядом давая понять, что обсуждение новостей аврората откладывается до лучших времен, тех, когда она станет хорошей благоразумной девочкой. Арабелла тоже смотрела, причем так, что можно было вообразить, что обсуждение это откладывается навсегда.
И она, кстати, опять не угадала: он вовсе не собирался ссориться. Единственное, что он собирался сделать - это запретить ей то, что она себе придумала, потому что он лучше знает, во что она пытается ввязаться, и чем это может закончиться, да и вообще знает лучше. Какие уж тут ссоры? И совсем не потому, что он не хочет извиняться потом, этого добра у него хватит.
- Извини, но то, что тебе нравится, можно делать и здесь. Иди в Мунго, ты вполне сможешь работать там, ценность хорошего зельевара никто не оспаривает. Хочешь к магглам - пожалуйста, научись маггловской медицине и лечи их. Здесь. Не на фронте.

Что будет, что будет... А что бывает слишком прозорливым и любопытным гражданским? Уркхарт развел руками и высказал предположение.
- Бекон?
Ну нет, одно дело - послать сестру за маггловский одеждой, которая займет в шкафу почетное место и, может быть, пригодится лет через десять, а другое - тратить день на походы по магазинам - маггловским или магическим - совершенно никакой разницы. К этому подвигу Элфинстон не был готов.
- Без меня ты справишься лучше. Кроме того, я не совсем уверен в том, когда у меня следующий выходной.
Работы в аврорате всегда предостаточно. А еще там предостаточно людей семейных, которым четкий график выходных нужнее, и для кого нераскрытое дело никуда не исчезнет за пару дней, а пропуск торжественного обеда по случаю дня рождения тещи может обернуться катастрофой. Таких людей надо было жалеть и всячески им помогать, а значит, выходных иногда становилось меньше. Жаловаться на это было глупо: аврорская служба вообще не предполагала жалоб от тех, кто ее нес, только на них. Зато она предполагала ненормированный рабочий день и полную отдачу. И в этом были плюсы, хотя, наверно, не каждый мог их с ходу заметить.
О том, как четыре года назад развивалась карьера сестры, Элфинстон, конечно, знать не мог. Хотя нет, он мог бы, наверно, если бы расспрашивал ее саму или, например, маму, но его почему-то никогда не волновали причины, по которым Арабелла решила жить среди магглов и водить их транспорт. Он считал само собой разумеющимся то, что ей просто это нравится, а раз так, то почему бы ей этим не заниматься. Неожиданно оказалось, что все несколько сложнее. Хотя, не сложнее, конечно. С каких пор в Мунго избыток рабочих рук? С каких пор для работы нужны не навыки, а диплом Хогвартса? Все эти вопросы вполне можно задать заведующему лавочкой, а если подкрепить их официальным запросом, то даже можно рассчитывать на правильные ответы, ведь наверняка "решение приняли на более низком уровне, но если бы он только знал..."
- Не взяли в тридцать пятом - возьмут в тридцать девятом. А если не пытаться, то ничего не получится.
Он пока не совсем понимал свои шансы обойтись малой кровью и устроить сестру в Мунго или, в менее удачном случае, в маггловскую больницу, но, похоже, Арабелла не стремилась на войну просто ради того, чтобы попасть на войну, а значит, всегда можно было объяснить, что и в мирное время существует предостаточно людей, которые нуждаются в квалифицированной помощи. Один лишь уход за больными драконьей оспой, особенно, когда эти больные уже в возрасте, чего стоит. Хотя...
Интересно, магглы болеют драконьей оспой?
В любом случае, разговор приобрел некоторые черты обсуждения, а не просто обмена колкостями, и, приободрившись, Фин дуловым тоном начал излагать основные аргументы.
- Во-первых, до того, как ты станешь маггловским военнообязанным врачом, пройдет некоторое время, за которое, возможно, мы решим проблему с маггловской войной. Во-вторых, не направят, об этом позаботятся в Министерстве. Если ты помнишь, существует закон, запрещающий нам вмешиваться в маггловские военные конфликты, и, соответственно, люди, которые за исполнением этого закона следят.
Он даже взял с тарелки последний оставшийся кусок бекона, если так подумать, то шоколадом не наешься, и завтрак был бы не лишним, хотя этот спор и вообще вся эта безумная идея сестры искать неприятности на свою голову несколько подпортили аппетит.
- Пойми, Арабелла, это не твоя война. Это вообще не война, а только ее отражение. Кто-то ради своих интересов натравливает одних магглов на других, а ты бегом бежишь принять в этом участие. Им не поможешь. И их война не закончится, пока не закончится наша. Ты просто добровольно лезешь в мясорубку - вот что ты делаешь.

- Ты никогда не думала о том, что можешь и не вернуться? Или маггловские войны так гуманны, что там не убивают?
Так ведь все просто с этим "когда вернусь". Он, кажется, тоже говорил так, когда уходил, только не таким веселым голосом и без улыбки. Но это было такое очевидное "когда", что никто бы не перепутал его с "если". Он, конечно, вернулся, но только хорошо понимал, что это случилось только лишь благодаря странному совпадению, в которое он и сам долго не верил, полагая свое возвращение каким-то слишком хорошим, чтобы длиться слишком долго, сном. Это прошло, хотя иногда возвращалось вместе с воспоминаниями. И чтобы такие же воспоминания были у Арабеллы? Нет, этого он допустить не мог.
- Да, "им" - это магглам. Значит, ты считаешь, что они добровольно и сознательно развязали свою войну, не подчиняясь ничьим указаниям пошли друг друга истреблять? В таком случае, какое ты имеешь право оспаривать их решение и вмешиваться?
Порыв, конечно, благородный, но кроме благородства ничего в нем нет: ни смысла, ни ответственности. Магглы были достойны помощи ничуть не меньше, чем маги, но для того, чтобы помогать магглам существовали другие магглы. А магический мир, к которому, несмотря ни на что, принадлежала Арабелла, должен был существовать сам по себе. Потому что есть Статут. Потому что есть здравый смысл. Потому что нельзя просто взять и уйти на фронт, это не трамваи водить!
- Или когда ты просила не ругать то, что тебе нравится, ты подразумевала не медицину, а войну? Тогда извини еще раз.
И что бы она ни думала за эти пять ли, как бы их ни прожила, вряд ли могла понимать, что на самом деле происходит там, куда она сейчас так рвалась. Потому что войну можно воображать себе, но пока не оказываешься в ее сердце, невозможно действительно представить. Как она меняет людей. Как обесценивает одни ценности и поднимает на пьедестал другие. Что такое каждый день и каждую ночь жить по соседству со смертью и болью, и привыкнуть к ним настолько, чтобы уже даже не удивляться своей привычке.  Или что такое просыпаться от звука шагов в коридоре и пытаться услышать, двое идут или один, потому что если один - это обычный обход, из камеры забирают только по двое, что значит научиться понимать чужой язык только для того, чтобы хотя бы немного подготовиться к тому, для чего забрали сегодня.
Или что такое страх. Элфинстону казалось, что это и так известно всем, даже гриффиндорцам, но только там понял, что до сих пор просто не знал настоящего значения этого слова.
- Нет, Арабелла, ты никуда не едешь. В конце концов, участие в маггловском конфликте - это нарушение закона, и я имею полное право его пресечь. Если понадобится, я отключу камин и запру двери, - он громко поставил на стол чашку, оперся на спинку своего стула и скрестил руки на груди. Это, по идее, должно было дать сестре ясное понимание того, что он не шутит. - И окна тоже.

Когда общаешься с Арабеллой, никогда нельзя было быть наверняка уверенным, шутит она, издевается или говорит на полном серьезе. Вот сейчас, например, все указывало на то, что она и правда считает, что медсестрам на войне живется легко, весело и совершенно безопасно. Но не могла же она, в самом деле! Пусть маггловские и магические войны отличались друг от друга как черное и белое, не надеется же она убедить его, что едет на что-то вроде пикника, где самое неприятное, что может случиться - это комары?
- А по-твоему, медсестры сидят в светлом и уютном госпитале и завивают волосы, ожидая, когда подвезут раненых? От того, что ты пойдешь под заклинания, или под что там ходят магглы, не строем, а в одиночку, легче точно не будет.
И при чем здесь свое мнение? Война не была мнением, смерть не была мнением. Это была реальность, самая настоящая и для всех одинаковая и неизменная от одной войны к другой,  поэтому Уркхарт справедливо считал, что имеет полное право судить о ней по собственному опыту.
- Именно поэтому. Потому что я знаю, во что ты лезешь. Потому что меня тогда никто не остановил.
Нет, он не хотел, ни разозлить, ни обмдеть, он вообще хотел прийти, увидеть, запретить, и чтобы Арабелла после этого сказала, что все понимает, и спасибо. Только иногда желаниям не дано сбываться, и сейчас как раз был тот случай. Здравый смысл против шотладского характера. Первый был обречен еще до начала поединка.
Аргументы у сестры, видимо, закончились, так и не начавшись, потому что она теперь перешла в нападение. Да, можно было бы запереть ее так, чтобы она не вышла. И найти человека в любом другом городе и под любым другим именем - не то чтобы проблема для тех, кто владеет ритуалами и родной кровью, которая - сильнейшая связь. Но делать это, значило бы приравнять сестру к какому-то домовому эльфу или просто вещи. Элфинстон, конечно, чувствовал полное право пытаться устроить жизнь Арабеллы так, как считал правильным. И все же, некоторые меры были за гранью даже для аврора, который пытается предотвратить нарушение Статута, хотя за это ему и не платят. Он долго смотрел на сестру, пытаясь найти нужные слова, но ничего подходящего так и не обнаружил.
- Просто скажи мне, Белла, что должно произойти, чтобы ты поумнела?
Снег посреди лета, и не иначе. Пить кофе он не хотел, что с сахаром, что без. И есть не хотел. Встал и прошелся по клмнате, чтобы не смотреть ни на сестру, ни на еду. Кажется, все было более чем серьезно, и Арабелла уже начинала собирать вещи, иначе зачем бы здесь лежали зимние: начало сентября радовало дождями, но никак не морозами. Одна, самая яркая, привлекла его внимание настолько, что заставила взять ее в руки.
- Это что, шарф? - и это, конечно, было очень глупым вопросом, потому что это был настолько шарф, крупной вязки и в яркую полоску, что перепутать его с чем-то другим было невозможно, но он придавал всей этой эпопее с уходом на фронт такой налет нелепости, что можно было бы от души посмеяться. Если бы сестру так сильно не хотелось бы убить прямо здесь за ее наивность и идеализм.  - Ты собираешься носить там этот шарф?

А теперь он оказывался виноватым. Хотя, наверно, на что-то такое и нужно было рассчитывать, начиная разговор, надеяться, что Арабелла признает свою неправоту было бы верхом легкомыслия, но обвинять его в том, что он лишает ее уверенности? Да какая уверенность может быть там, куда она собралась?!
- То есть, ты хочешь, чтобы я просто соврал тебе? Пожалуйста! Конечно, Арабелла, у тебя есть все шансы вернуться целой и невредимой, ведь война - совсем не так страшна, как ее описывают, это вообще весело, и я пытаюсь отговорить тебя только для того, чтобы не делиться. Так лучше?
То, что она не боится - вот что было страшно. Это было неправильно, идти на войну и не бояться. Бесстрашие убивает, потому что заставляет геройствовать. Это Элфинстон отлично знал по собственному опыту, и если кто захочет возразить, что он не умер, тот просто ничего не понял.
- Я не знаю, что для тебя очевидно, Арабелла. Вообрази себе смерть и будь готова встречаться с ней ежедневно. Вообрази себе боль, и будь готова к десятикратно большей. Потери, жертвы, ненависть, необходимость убивать - навести палочку на живого человека, который ничем не хуже тебя, а может быть, и лучше, потому что вообще не хотел быть здесь. К этому ты уже подготовилась? Тогда готовься засовывать свое вечное право на собственное мнение себе в... писаную торбу, потому что за неподчинение приказу - трибунал, даже если ты искренне веришь, что действовала правильно.
Все, что вы хотели знать о войне, но стеснялись спросить. Или надо было перечислить что-нибудь другое? Победы, радость борьбы за правое дело, фронтовую романтику? Так этим накормят агитаторы, Уркхарт был вполне уверен, что маггловские не слишком отличаются от магических. Им это ничего не стоит. Слова... Зато они дорого обходятся тем, кто верит в них. И вот этих людей надо перестать считать дураками?
- А что бы говорила ты, если бы Гилливрей сказал тебе что решил сходить повоевать? Просто пожарила бы бекона в дорогу?
С той периодичностью, с которой в мире случались войны, не было поводов надеяться, что ответ на этот вопрос они не получат в ближайшем времени, стоит только Гилу закончить школу. Хотя брат был умнее их обоих, в каком-то смысле. Может быть, хотя бы он был достаточно умным и для войны. Во всяком случае, кажется, не из тех, кто жертвует собой в авангарде. Скорее, из тех, кто эти войны развязывает одним росчерком пера. Его всегда непросто было понять, и это если вообще возможно. Вроде бы тот же Уркхарт с вечным своим вышеупомянутым мнением, а вроде бы мнение это отстаивает не упершись в непробиваемую стену и прибавив шагу, и даже не выхватывая сразу палочку, а как-то так, что когда в споре с ним начинаешь чувствовать свою победу, понимаешь, что только что триумфально отстоял его же точку зрения. Иногда понимаешь. Не то, чтобы все вокруг Гилливрея были идиотами, нет. Просто он сам был в немного другой весовой категории и не стеснялся этим пользоваться. С Арабеллой тоже было сложно, но сложно по-другому. Это были простые и понятные сложности, честные, во всяком случае. 
- Нет. Отдай Гилу. Или мы возьмем шарф с собой и будем уделять ему внимание по очереди, - потому что если она собирается идти и защищать магглов, то рядом должен быть кто-нибудь, кто в это время будет защищать её саму. - Если ты идешь - я тоже иду.

"Как раз наоборот" заставило насторожиться, даже несмотря на то, что Уркхарт был достаточно разумен, чтобы понимать, что оживлть мертвых Арабелла не собирается. И все же звучало совсем нехорошо, особенно на фоне разговоров об одной войне и воспоминаний о другой. Надо было успокоиться, и он взял чашку теперь уже с чаем. Ударил по ней палочкой, заставляя напиток опять стать горячим, и отпил.
- "В общем-то" не всегда получается так, как ты планируешь.
Нарушать приказы и руководствоваться исключительно своим мнением сестра, похоже, тоже планировала. Иначе откуда такие вопросы? Но трибуналы на войне любили, и медсестры, во всяком случае, колдомедики, тоже обязаны были подчиняться беспрекословно под страхом военных судов, которые редко оправдывали. Ну что же, пусть спросит. Может быть, тем, кто будет ей отвечать, она поверит без лишних сомнений. Может быть, после их ответов задумается, действительно ли ей надо это: слепое подчинение, где нет места планированию, и если скажут убивать, то придется делать это, как бы ни хотелось представать перед другими, да и самой собой только воплощением милосердия.
Элфинстон поймал себя на мысли, что обдумывает детали того, как Арабелла будет приноравливаться к военным реалиям так, как будто уже принял тот факт, что эти реалии ее коснутся. Не слишком ли быстро сдался? И что он скажет родителям, когда должен будет сообщить, что переговоры не имели успеха? Что она имеет право на свое мнение и свою жизнь? Нет, это вряд ли. Этого они не поймут.
- Ты так говоришь только потому, что понимаешь, что тебе никогда не придется отговаривать его. Просто потому что ты знаешь Гилливрея.
Возможно, чай сделал свое дело, а может быть, что-то другое. Но теперь он говорил намного спокойнее, только шарф как-то слишком сильно сжимал в руке, когда поставил пустую чашку на стол, опять сел туда, где сидел и как-то очень невесело усмехнулся в ответ на слова сестры.
- Могу оказаться, - шарф он разложил на коленях, а палочку вертел в руках, задумчиво рассматривая ее, пока говорил, - а могу и не оказаться. Все зависит только от чистейшей случайности, верно?
Это, наверно, было очень плохой идеей, хуже не придумаешь. Нарушение статута и нарушение закона, хотя никто всерьез не стал бы рассматривать примененный на маггла конфундус и уж тем более, некоторые правки в их, маггловских, документах, как преступление. Но это все равно было именно им, тем, с чем Уркхарт собирался бороться, и чего не допустить. Отлично, стоило ли возвращаться, чтобы добавить британской преступности последователя в своем лице? Арабелла тоже собиралась совершить преступление и, дождавшись, когда она все же сделает это, можно было бы с чистым сердцем и по всем правилам вернуть ее домой, да еще и связать ей руки сначала процессом, а потом и общественно полезными работами, ведь за такие проступки в Азкабан не отправляли. Но вряд ли она когда-нибудь простит такое.
- Значит, ты считаешь меня бесполезным. Это даже смешно.
Он попробовал хотя бы улыбнуться, чтобы подтвердить сказанное, но не получилось. Это было бы и правда довольно смешно, если бы в этом не было столько правды. Он был бесполезен там, потому что не смог ни на шаг приблизить победу или просто хотя бы окончание войны: она шла, когда он вступил в ряды войск, она шла, когда его ранили и взяли в плен, она продолжалась и сейчас, когда он сбежал, потому что как это назвать, если не трусливым бегством. Он был бесполезен и здесь: что для аврората, что для закона, который собрался нарушить ради собственной выгоды, что для своей семьи, потому что не мог элементарно показать сестре правильный путь. Уркхарт вздохнул и разгладил лежащий на коленях шарф, пристально рассматривая все подробности незамысловатого узора. На Арабеллу он старался не смотреть.
- Ты все равно пойдешь? Что бы я ни сказал или ни сделал? Что бы ни произошло - происходящее там для тебя будет важнее?

Ну что же, она хотя бы не собиралась убивать, а это уже было намного лучше, чем ничего. Элфистон усмехнулся, припоминая, как и сам строил свои планы. Скольким из них суждено было сбыться? Можно и сосчитать. На пальцах одной руки. Которая сжимает палочку.
- Надеюсь, тебе повезет в этом.
Гилливрей, конечно, не был аргументом. Он был всего лишь попыткой воззвать к той части разума сестры, которая отвечала за понимание. Но видимо, сегодня как раз у этой части был выходной. Сначала она отказалась переносить ситуацию на себя, а потом вообще решила, что он собирается идти за ней для того, чтобы принимать участие в этой слепой маггловской бойне. Иначе, как еще можно было растолковать её слова.
- Стрелять? Без палочки? Но зачем?
Как интересно в ее понимании беспомощность приравнивалась к неумению стрелять. А ведь он, по большому счету, и не собирался. Только если Арабелле будет угрожать непосредственная опасность, и уж точно не из немагического оружия. Кажется, это было прямым нарушением Статута о секретности. Кажется, Уркхарту было на это наплевать, когда дело заходило о его сестре. И это тоже пугало, ничуть не меньше, чем то, о чем говорила Арабелла. Элфинстон остановил себя на мысли, что слишком часто пугается в последнее время. А что толку, если страх не мешает ему при этом планировать преступление? Нарушать закон - так с музыкой. 
- Со мной все в порядке. Проверим, насколько хороший.
Роль музыки играли сегодня заклинания, которые он начал творить, направив волшебную палочку на шарф. Некоторые проговаривал вслух, для некоторых хватало и невербальной формулы. О том, как вещам придают магические свойства, Уркхарт знал довольно поверхностно, однако кое-что, самое простое, не требовало долгого обучения и изнурительного опыта. Наложить заклинание - закрепить.  Может быть, не слишком надежно, но война не должна продлиться долго, не больше года, по всей видимости, а значит, можно рискнуть.
Это заняло не так уж и мало времени, заклинания ложились на шарф часто, одно к одному. Можно было бы и вторым слоем, но Элфинстон полагал, что это вряд ли усилит эффект, а то эффекты ведь могут и в противоречие вступить. Закончив, наконец, он вложил палочку в специальный чехол, закрепленный на запястье, а шарф протянул сестре.
- Здесь противомаггловские чары. Это должно помешать им замечать тебя, а значит, целить. И Протего. Вряд ли защитит от чего-то действительно сильного, но может отклонить или смягчить. Дай обещание, что будешь носить его все время. Тогда я попробую убедить маму, что сделал все возможное, чтобы обезопасить тебя.
Он сдался слишком быстро, и знал, что не раз еще припомнит себе это. Но родителям не обязательно было об этом знать. Им лучше всего верить в то, что Арабелла вырвала свою победу с самым настоящим боем. Как и в то, что обещала всегда надевать шарф. Элфинстон посмотрел на нее очень внимательно, пытаясь одним выразительным взглядом дать понять, что торг здесь неуместен, а отговорки и попытки играть словами не продут, и он все равно проверит, как выполняется обещание. Впрочем, не исключено, что для Арабеллы это был всего лишь еще один долгий и тяжелый взгляд, и не более того.
Что-то вроде немногословного прощания.
- Пообещай - и носи. Будешь?

Конечно он понимал, что уж тут непонятного. Магглы стреляли. Магглы любили стрелять. И конечно уж они делали это без палочки. И Арабелла, которая уже хорошо знала магглов, хотела блеснуть своими знаниями. Неясными оставались только незначительные детали.
- Понимаю. Пусть убивают друг друга так, как им этого хочется. Не понимаю только, зачем это мне.
Шарф, вроде, получился неплохо. Можно было бы опробовать прямо сейчас, но, наверно, сестре не будет в восторге от такой идеи. Во всяком случае, Элфинстон думал именно так до тех пор, пока Арабелла не предложила почти то же самое.
- Можем. Неси лишнюю посуду. Если все правильно, от шарфа она будет отскакивать.
Или она имела в виду что-то другое? Может быть, это какое-то очередное странное проявление сестринской любви, когда не сработали объятия, а может быть, еще один способ манипулировать братом и заставить его смириться с её глупым и необдуманным решением. Когда не сработали объятия.
Уркхарт подумал, что чайнику тоже можно было бы придать какие-нибудь полезные свойства, но, наверно, он все же нравился сестре не настолько, чтобы она забрала его с собой на фронт, так что не стоило и стараться. В любом случае, хотя бы что-то из того, что он мог сделать, он сделал. И если она думала, что просто нарушит обещание тогда, когда ей будет это удобно, и никто не узнает, то, видимо, плохо знала брата.
- До лета ты уже наиграешься и вернешься. А если нет, то и летом тоже.
Это было бы неплохим воспитательным моментом, наверно. В любом случае, при необходимости, можно было бы проследить и за тем, чтобы лето, если до тех пор не решит вернуться, Арабелла провела там, где шарф не будет казаться таким уж неуместным элементом гардероба. А если проблема не в погоде, то все ведь еще проще. Никакой проблемы с невидимым целителем, после появления которого магглы начинают идти на поправку и верить в своего бога.
- Антимаггловские чары не делают тебя невидимой. Они не будут наталкиваться на тебя, не будут видеть насквозь. Ты попадаешь в зону зрения - но не внимания. Взгляд просто скользит, и они забывают о тебе в тот момент, как отвернутся, а их сознание подменяет тебя чем-то совсем другим. Это не может помешать работе в больнице. Может быть, разве что, ты никогда не будешь получать славу и благодарности, но ты ведь хотела не этого, а людей спасать.
Он наконец опять добыл из себя улыбку. Пусть Арабелла и победила, но это не значит, что он безоговорочно капитулировал. Шарф оставался при ней, и это еще сестра не знала, как часто к ней будут летать совы. Ведь совы - не нарушение Статута, их и Министерство рассылает в любые районы. Даже полярных. Даже днем. Просто совы, ведь среди магглов наверняка не найдется ни одного толкового орнитолога.
- Я думаю, мы можем спорить по дороге. - Элфинстон снял "не такой" пиджак, надеясь, что хоть с рубашкой угадал. - Оставлю его у тебя, чтобы шарфу пока не было одиноко.