По девушкам Том не ходил, по мужчинам тоже, да и с животными как-то не получалось. В пьяном угаре его тоже не вспомнить, а даже если вдруг и всплывет  картинка, где бы Реддл пил что-то крепче чая, то на фоне остальных он все равно будет казаться наиболее адекватным. И только взгляд: «Как же меня все заколебало, как надоело, что я вообще делаю среди этих идиотов, дайте мне уединиться с превосходным собой» выдавал бы в нем, что волшебник-таки успел познакомиться со стаканом и всем его содержимым довольно близко. Может быть, именно этому Тома не звали пить? А нет, звали. Именно вот поэтому, наверное. Иногда. Чтобы «злопамятная принцесса» потом не припомнил. Бхмн.
    Нет, конечно, принцессой Том не был, ему вполне хватало скромного статуса Наследника Слизерина и изредка проскальзывающего «милорда», но вот злопамятность, пожалуй, да, это вот как раз о Реддле. Но причем здесь данное качество, отсутствующие похождения и алкоголь? Ах да, простите. Вы могли и не заметить, но Том так и не вернул Родни бутылку, не стесняясь попивать «обезболивающее» сначала время от времени, а затем в принципе попивать. Он точно знал, что полноценный диалог с Лестрейнджем еще какое-то время будет построить довольно проблематично, да и не то чтобы в нынешнем контексте было о чем. Кроме того, обилие самых разных мыслей в голове самого Тома отбрасывало необходимость в разговорах с кем бы то ни было, кроме него самого, а для последнего требовался стимул.
    Пока Родни задремал, Реддл успел обдумать все на свете. И не только судьбу Нотта, философские рассуждения на тему доверия, невозможность существования «кружка по интересам» в выплывшем контексте и о смысле бренного жития в целом. Больше всего Том задавался вопросом: что же дальше делать  с Родериком, в то время как содержимое предложенной приятелем бутылки очень неплохо стимулировала креативность. Так, Лорд успел вспомнить о некоторой болтливости Родни, что могло принести ему много проблем, в оппозицию к чему стало предположение о том, что в случае смерти Тома как минимум один человек будет знать о том, что на деле он не умер, а значит есть способы вернуть его к жизни. С другой стороны, эта мысль логично продолжилась идеей о том, что на смерть лидера Родерик может махнуть рукой и просто жить дальше, что неплохо истекало из его озадаченности темой доверия. Ведь как оно выходит: если ты сомневаешься в доверии кого бы то ни было, значит, не доверяешь и сам. А как можно следовать за человеком, за его идеями, организацией и прочее, если твоя вера может разрушиться или как минимум треснуть от неких нюансов его биографии, на деле не меняющих ни цели, ни задач, ни всего того, о чем он говорил раньше? Не прекращая мозговой штурм хозяина, сознание еще раз напомнило о некоторой болтливости Лестрейндж и о том, насколько просто тому было разбалтывать о магии, Хогварстсе, чистоте крови и прочем, находясь в состоянии особенного опьянения. Перспектива добавления к этому списку рассказа из серии: «А еще у меня есть бессмертный друг» явно не радовала Тома. Добавить к этому эмоциональность и наличие собственного мнения, которое нужно вне сомнений высказывать, а лучше погромче и с картинкой, добавляло вероятности, что не совсем преднамеренно данный секрет будет выдан. Пускай даже это окажется его собственный отец – оно станет настоящей катастрофой.
Got a secret
Can you keep it?
Swear this one you'll save
Better lock it, in your pocket
Taking this one to the grave
If I show you then I know you
Won't tell what I said
Cause two can keep a secret
If one of them is dead…
    От подобных небеспочвенных размышлений сон как рукой сняло, в отличии от приятеля. Том просто сидел и пил, уйдя в глубокие размышления. Чертоги разума Волдеморта позволяли ему не просто уйди в дебри, но и вести невероятно продуктивный диалог со своей душой. Какой-то из (спасибо бутылке за возможность расслабиться и не нервничать). Нет, конечно, он не будет убивать Родерика. Потому что это Родрерик, полнейший вздор. С другой стороны, если тот проболтается, что в том или ином виде наверняка произойдет, Реддлу вполне возможно придется убить всех, кто узнал или узнал лишь потенциально. Хотя, опять же меняя ракурс, можно не акцентировать на этом внимания, и со временем оно забудется, поуляжется, наступит смирение, осознание и вот это вот все. Тем не мене, в какой-то момент рука действительно потянулась не за бутылкой, а за волшебной палочкой – что, если и в самом деле «подтереть» лишнее в голове приятеля?..
    Вот на этом самом моменте Том понял, что больше за бутылкой не потянется, и лимит продуктивных идей исчерпан. Кроме того, прошло довольно много времени, а потому Нотт, если все в порядке, вскоре должен оказаться дома. Во-вторых, пришлось изрядно поскрипеть мозгами, чтобы выдать и отправить послание для мистера Берка. Все же да, все же Том Реддл имел работу, и после всего случившегося именно туда ему и возвращаться.
      А потом появился этот черт. Вернее, эльф. Какое же мерзкое отродье. Пожалуй, одно из наиболее мерзких среди тех, что доводилось встречались Тому. Мало того, что оно «с порога» повело себя нагло, так еще и явно было незнакомо с понятием уважения к волшебникам. И честное слово, не будь оно собственностью Ноттов и не сообщи, по сути, желаемую информацию, Реддл бы причинил этому отродью много, много, очень много боли. Но раз уж эльф все же был Ноттов, раз уж Том слишком ушел в собственные чертоги, чтобы резко на это среагировать, то ладно. Маркус дома, Маркус ждет, посыл понятен. О стороннем Наследник откровенно не думал, стараясь цепляться за туман, повисший в одном из отсеков его сознания от выпитого, дабы не задаваться лишним и не грузить себя. Последнее чревато для всех. Потом все обдумает. А пока их ждал Нотт и камин.
    Дальше для Тома все в каком-то смысле пошло на автомате. Да, переместились к приятелю. Да, тот внешне не бился в истерике и, похоже, вообще пил чай. Происходящее просто принимается к сведению. Исключить лишние мысли и подавлять ненужное, помните, туманчик?
- Спасибо. Могу тоже самое сказать и о тебе, - автоматическая нейтральная без эмоциональная глыба. Реддл просто формально реагирует, не слишком вслушиваясь в сказанные слова – чепуха, неважная сейчас, мозг все сам фильрует. Он разве что внимательно вглядывается в Маркуса, в его микро-жесты и прочее. Очевидно, что приятель волнуется, и все это его почти-спокойствие на деле лишь защитная реакция организма. Нотт нервничал, оно и понятно. Сейчас же Реддлу, как тому, кто возьмется исправлять ситуацию, важно понять, до какой именно степени шалят нервы Маркуса, чтобы, исходя из этого, подобрать соответствующие методы. Быть может, тому для начала понадобиться выпустить пар, к чему после случившегося у Лестрейнджа и выпитого после Том был более чем готов, либо же наоборот, избежать данную фазу. Важно самому не нервничать, чтобы не напрягать приятеля еще сильнее. Спокойный Реддл – меньше нервов Маркусу. Уверенный и хладнокровный Реддл – снова меньше нервов Маркусу. Если, конечно, под натиском давящих нервов тот не начнет параноить с почти что традиционного поведения лидера. Опасное же начало произнесенной Родериком фразы, ровно как и его взгляд, Том пропустил. По крайней мере, внешне не отреагировал. За происходящим далее волшебник просто наблюдал, переводя взгляд с одного приятеля на другого. Необходимость как-то яро реагировать или вмешиваться отсутствовала, потому Том лишь продолжил принимать все к сведению, не найдя пока что важных фраз или чего-то еще, за что можно было бы зацепиться. Родерик и Маркус – друзья, действия первого это снова подтвердили, очень уместно. Слова же Нотта скорее опять говорили об уровне его напряжённости. – Сейчас все в порядке, Маркус. Мы разрешим это, - и снова лидер звучит невероятно спокойно, уверенно, словно бы дело решенное.  Лорд уже успел перебеситься и найти ранее описанные способы успокоения себя. И пускай глобально «все не в порядке», сам факт того, что они втроем безо всяких преград, здоровые и прочее, имели возможность собраться и исправить то, что Том (или не только?) недосмотрел – и есть «сейчас в порядке». Реддлу нет особенного дела до подтекста или сарказма, который в его словах могли бы отыскать Маркус или Родни: это их личное, волшебник же ничего подобного не имел в виду. Кроме того, им что, больше заняться нечего? Вон оно как, смотрите, занятие тут же и нашлось. Весьма полезное, к слову. По крайней мере по себя Том одобрил и некий увод темы Родериков в сторону, и подарок в виде палочки. Нет, правда, это он молодец. Другое дело, что выражать это не то чтобы слишком уместно – почти интимный процесс между Ноттом и Лестрейнджем, в который, по мнению Наследника, ему стоило вмешиваться в последнюю очередь. Здесь уже чисто научный интерес – когда Том был в Европе, то сталкивался с палочками данного мастера, но ими не крутили прямо перед носом и… Это сейчас что за жест был?
     Да нет, и лысому дракону понятно, что ничего на приятеля Родерик накладывать не собирался, и наверное в этом даже был некоторый смысл, ну или все то же разбавление темы. То один нервный, а второй кусок каменной глыбы. Если бы Родни просто передал палочку, без вот этих всех слов и жестов, то он бы уже не Родни.
    Реддл просто хмыкнул. С одной стороны он не планировал мешать – пускай себе настраиваются на то, что нужно, особенно Маркус, а с другой все же намекал, что на деле особенно неулыбчивый сейчас Нотт может не тянуть время и просто преступить к делу, рассказав об озвученной им в Мунго теории. Если в состоянии. Вот честно, Том был бы совсем не против. Настрой у него являлся очень уж рабочим, спасибо лечению Родни, «обезболивающему» и путешествию в чертоги собственного разума.

Отредактировано Tom Riddle (2016-05-14 10:28:15)

Просто соглашаться иногда очень непросто. Например тогда, когда приходится соглашаться с любой идеей Нотта, лишь бы он поддерживал пусть шаткое, но хоть какое-то равновесие. Вот сейчас например приходилось соглашаться с тем, что он запирает себя чуть ли не под домашний арест. И ради чего? Ну разве что если для собственного спокойствия. Только те, кто знал Нотта достаточно близко, могли понять, насколько его спокойствие ценно для окружающего мира. Поэтому, даже будучи на взводе сам, Родни соглашался.
- Хорошо. Тогда скажи мне, что ему передать, и я донесу в лучшем виде. Или, если хочешь, мы можем обставить дело так, что никто не узнает о твоем визите, даже если они следят за каминами и за домом.
Кое с чем приходилось соглашаться еще и потому, что сложно было бы не согласиться. Лестрейндж недоверчиво посмотрел на Маркуса, не совсем понимая, шутит тот или нет, но на лице однокурсника ничего не говорило о том, что он настроился на вечер юмора. Кажется, всерьез собирался признаваться. Это надо было остановить, да и вообще заставить Нотта думать головой, вместо того, чтобы занимать эту голову страхом.
- "Не уверен" - хорошо сказано. Сам же знаешь, что в таком случае будешь ждать результатов расследования прямо посреди Северного моря, ведь дело не только в том, по своей ли воле ты действовал на этот раз, вопрос еще и в том, зачем и на ком ты изучал такую магию. Нет, изучать, конечно, не запрещено, а если нужно имя добровольца, ты знаешь, всегда можно назвать мое, и я смогу подтвердить. Но пока они будут выяснять, домашним арестом не обойдется. Если, как говорит Том, ты заявишь, что был под Империусом, то вообще можешь не помнить, что именно колдовал.
Он посмотрел на Реддла в поисках поддержки, но тот, похоже, собирался ограничиться сегодня ничего не значащими фразами. Хотелось надеяться, что это потому что как раз сейчас он занят продумыванием гениального плана, который одним махом вытащит Маркуса из всего этого дерьма. Том ведь всегда находил способы выйти сухим из воды, и, надо быть справедливым, не только для себя, но и для остальных. Поэтому надо было просто дать ему возможность спокойно подумать, отвлекая Нотта, да и самому отвлекаясь от лишних мыслей.
- Разве ты плохой окклюмент, Маркус? Том, это так? - такие вопросы не очень-то вписывались в идею "дать спокойно подумать", но с другой стороны, кто лучше чем Реддл мог дать оценку этому навыку. Если действительно плохой, проблема несколько увеличивалась в масштабах, но скорее всего, Маркус просто напрашивался на комплимент, и этого добра у Лестрейнджа хватало, можно было и поделиться. - Мне кажется,  плохим окклюментам не доверяют государственные тайны, а в архиве их, думаю, немало.
А Нотт, кажется, испугался, когда на него направили палочку. Или просто плохие воспоминания? Ну и зря. Вот уж, что не стоит хранить как величайшую драгоценность. Такое все равно не повторяется, поэтому опыт бесполезен. Нет, повторить Родни конечно смог бы, но теперь уже не случайно, а вполне намеренно. Теперь он не боялся этого заклинания так, как боялся тогда, и теперь знал, что сможет управлять своей силой, не давая захватить себя в водоворот и действовать за него. Непростительные приобретали особую ценность тогда, когда были не просто сильнейшей Темной магией, но сильнейшей Темной магией под контролем и на его службе. Нотту тоже теперь не стоило бояться и пытаться забыть тот Империус так, как будто это было что-то ужасающее. Нет, это были Искусства.
- Думаешь? Не ты один тренировался, Нотт. Ставлю сотню галлеонов, что мой Империус ты не сломаешь. Ну, Нотт, давай, принимай вызов! Том, поддержи пари.
Нет, правда, это было бы весело, и это уж точно отвлекло бы Маркуса от его страданий. И заодно вселить уверенность в силе собственно воли, если, конечно, немного поддаться и позволить ему сломать проклятие. Да и вообще, это полезно, в конце концов. Почему, интересно, это никогда не включалось в их тренировки? Ведь умение противостоять Искусствам ничуть не менее важно, чем умение пользоваться Искусствами. Не думал же Том, что им всю жизнь придется противостоять только лишь аврорату!
Но палочка была одобрена, и это уже кое-что. Способность ценить прекрасное у Нотта под воздействием стресса значит не отвалилась. Родни довольно улыбнулся. "Великолепно" - это, в некотором роде, почти "спасибо", в конце концов. И все же покупать вдобавок что-то у Олливандера, когда ты держишь в руке шедевр от Лемчика, казалось ему кощунством. Не говоря уже о том, что совсем непродуктивным ходом. 
- Зачем тебе к Олливандеру сейчас? Твоя сломана, а ты в шоке от пережитого, кто же может ожидать от тебя того, что ты сразу побежишь за новой? Придешь на допрос через камин, расскажешь трогательную историю о том, как шокировало тебя все произошедшее и твоя собственная магия, которая подчинялась не тебе. Настолько, что ты пока не готов снова брать в руки опасное оружие. Раскаяние и самобичевание - люди такое любят.
Главное - не перестараться, иначе заметят, что ты просто издеваешься. Но у Нотта должно получиться, если он, конечно, не сорвется. Лестрейндж посмотрел на знакомую шкатулку, которая, похоже, с тех самых пор и не открывалась, на остальные вещи, и щелкнул пальцами.
- Эльф, - существо появилось моментально, и Родни даже не посмотрел на него, потому что не сводил теперь уже очень серьезного взгляда с Маркуса. - Отнеси это в мою комнату. Нотт, или ты сейчас же берешь себя в руки, или я попрошу Тома держать тебя, пока я буду вливать успокоительное тебе в горло. Если ты явишься в аврорат, не контролируя себя, мы тебя потеряем, - а я совсем не хочу терять еще и тебя сегодня. - Не говоря уже о том, что плохо будет нам всем.

   Мелочиться можно долго, спорить тоже, да, черт возьми, сейчас еще: "А ты уверен, Том?", "А может не надо, Том?", "Ты не прав, Том, мы можем сделать иначе!". Спасибо, сделали. Если бы Реддл контролировал все тотально, если бы давал меньше свободы и выбора, то до нынешней ситуации бы не дошло. Единственный ценный вывод, к которому пришел Наследник - и тот касался управленческих подходов. Если это кого-то не устраивает, то силком Том никого не держит, стоит запомнить это на будущее. Но пока будущее не наступило, есть только настоящее, со всеми его сложностями. Сейчас же случилось то, что случилось, и это нужно исправить с минимальными, если оно вообще может быть так названо, потерями. Всего-то. Дальше сами пускай думают, к чему готовы и насколько все это правильно. Кто-то должен окончательно уверить Маркуса, придать ему решимости в том, что они все делают как надо. Кто, если не Том Реддл, способен убедить его в этом? Явно не Родерик, на данный момент вносящий не совсем то настроение, которого требовала ситуация. А ситуация требовала, к слову сказать, всего навсего двух вещей - действия и разрешения.
  Когда и Лестрейндж, и Нотт прямо подошли к тому, что можно преступать к действиям, свет зажегся и на улице Лорда. Да неужели? Наконец-то. То-то на пустые и явно лишние слова Родни до этого он слишком явно не среагировал, ощущая, что выпитое ранее огневиски отпустило совсем, а вместе с ним возвращается и раздражительность на подобное поведение. Нет, ответил бы - и пошло бы, поехало бы, закрутилось бы. Хватило этих "поехало" с Тома на сегодня. Он еще и без того не до конца принял произошедшее несколькими часами ранее, не дал оценку и не решил, что делать. Нельзя позволять себе злиться, потому что для того, чтобы залезть в чужую голову, нужно прочно держать на месте свою. Ювелирная работа, сродни тем изыскам, что выходят из-под рук гоблинов. Разве что не в смысле физическом, в то время как одним неверным движением можно испортить все произведение.
  Поймал взгляд Макуса, затем Родерика, оба высказали предложения-пожелания-опасения. Услышал. Пока Наследник все прояснит, там и успокоительное должно хорошо взяться.
  "Конечно, ни один здравомыслящий человек добровольно на такое не пойдет.  Но так ведь и не найдется волшебника, который не просто был бы способен такое провернуть, так еще и взялся за это в подобной ситуации. Иначе такой маг либо был бы богат, сколотив на этом состояние, либо и сам сидел бы в Азкабане за незаконную деятельность. Бывали ли вообще подобные случаи на практике? Увольте."
  -  Несколько часов - недостаточно. Для получения чистого результаты я изменю твою память так, что ты не вспомнишь ничего, что связано с этим заданием. Ты просто не будешь знать о нем, ровно как и искренне верить в то, что был под Империусом. Это станет твоими воспоминаниями, - Том увел глаза в сторону, чуть опустив их в пол. Он озвучивает предполагаемые результаты вслух, попутно размышляя над тем, как именно провернёт это, сколько времени оно займет и что конкретно стоит изменить в памяти друга. В голосе нет ни сомнений, ни "я открыт для ваших предложений", ни нервов. Лорд выдает готовое решение, и оно именно такое потому, что он обдумал; потому, что из всех присутствующих на практике больше всех знает о тонкостях подобной магии. - Ты будешь чувствовать все то, что ощущает человек, находясь под Имериусом, пытающийся сопротивляться. Твои нервы я использую для того, чтобы заменить волнение перед нападением на волнение за семью, что и привело тебя к Личу ночью. Некоторые из воспоминаний выбьются из хронологии, поменявшись местами - реакция сознания на попытку восстановиться и вернуть себе контроль. Ты не вспомнишь этого всего, и даже тот диалог, что мы ведем, - он поднял глаза, уставившись прямо в глаза Маркусу. В этот момент кругом не было никого и ничего. Только решение Нотта. Это его голова, и ничье мнение не должно было влиять извне. Он должен понять, прокрутить и... согласиться. Только так, - ты не вспомнишь о нем. Твои мысли изменятся, а картинка останется реальной, и единственное, что ты вспомнишь из текущей встречи: как, будучи в шоке от случившегося, отправил эльфа к Лестрейнджу, ведь он твой друг. Я оказался у него и мы навестили тебя так быстро, как только смогли. Ты не будешь знать о том, что я влез в твое сознание, и Родерик сделает вид, что никак не причастен к этому. Ровно как и я. Как минимум до тех пор, пока дело не закроют, - столь же прямой взгляд ненадолго переведен на Родерика. Нет, его мнение сейчас Лорда не интересовало. Он должен был думаться, понять, о чем говорит их лидер, и сделать все, что от него зависит, чтобы в последующем ни в коем случае не ставить Нотта под сомнение. Они оба будут делать вид, играть, скрывать, вычеркнут Маркуса с того собрания, из прошлого вечера. И снова на Нотта. -  Если ты готов пойти на это и понимаешь, что значит сказанное мной, то предлагаю собраться и преступить. Я не сомневаюсь в своих силах, мне нужно лишь твое согласие. Дальнейшие планы обсудим после того, как ты "обновишься", уже в ином контексте. Если надо уйти при "полной памяти" - Родерик предложил вариант, делай это сейчас.

Отредактировано Tom Riddle (2016-05-25 23:45:22)

Всегда остается опасность, что ты чего-нибудь не предусмотришь. По большому счету,  с уверенностью в подлунном мире предусмотреть можно только одно: свое с ним расставание рано или поздно. Хотя и это, если вспомнить недавние признания Тома оказывается под вопросом. Ничего точного, никакой определенности, такова уж жизнь. Да, они могли что-нибудь не предусмотреть. Даже что-то такое, что может обернуться для Маркуса очень и очень плохо. Но не действовать вообще значило приблизить этот поворот и своими руками сделать его реальным.
Родни подошел к какому-то креслу, которых, на его взгляд, в комнате Нотта было слишком много, и сел на подлокотник. Надо было выслушать всех, может быть, у кого-то план был лучше, чем у него. Он вообще знал, что в планах откровенно слаб. Но пока что остальные ничего не предлагали, и только Маркус опять начал паниковать.
Ничего не получится. Да, эта мысль проходила через их короткую, но насыщенную беседу красной нитью. Ничего не получится. Нотт уже наверняка решил это для себя, и Родни знал, что он может оказаться прав. Ничего не получится. Лучше было даже не думать, что именно эти слова могут значить для всех них. По натянутому над пропастью канату проще пройти с завязанными глазами.
План им не понравился. Лестрейнджу и самому он не понравился бы, если бы нечто подобное хотели бы сделать с его собственным сознанием. Но сейчас это казалось ему неплохим решением.
- Твое состояние могло ухудшиться с тех пор, как ты дал показания в Мунго. Такое случается, последствия ментальной магии часто непредсказуемы и отложены во времени. Тогда мог помнить, а потом забыть. А кровь в воспоминаниях и оставить можно. Как яркое пятно для привлечения внимания. Если налить достаточно крови, то они просто сочтут, что ты съехал с катушек на почве пережитого стресса.
Воспоминание ведь можно выписать как картину, и чем абстрактнее будет картина, чем насыщеннее будут краски, чем абсурднее сюжет, тем больше она будет похожа на шедевр. Шедевром люди привыкли считать все то, в чем не могут разобраться.
Реддл теперь тоже говорил. Но он не предлагал, нет, он ставил перед фактом. Родни слушал, не упуская ни слова, но все равно не понимал до конца. В чем-то, конечно, он был прав. Глупо было бы убрать факт нападения, оставив в памяти то, как это нападение планировалось. Но изъять все эти несколько дней, изъять и то, что было связано с этими днями, пробить огромную дыру в памяти... Маркус побледнел. Он и обычно имел не очень здоровый вид, но теперь выглядел так, как будто уже успел познакомиться с дементором. Реддл мог и не задавать вопрос о том, понимает ли он, что ему только что предложили: по виду было совершенно очевидно, что он понимает. Лестрейндж тоже понимал.
- Слишком многое придется менять. Давай смотреть правде в глаза, Том, это может спасти его от Азкабана только тем, что уложит в Мунго. И дело совсем не в том, допустишь ли ты ошибку, но память, измененная так сильно... я не уверен, что сознание в какой-то момент просто не отторгнет ее как чужеродный элемент.
Том смотрел только на Нотта и обращался только к нему. Родни отлично чувствовал такие моменты, и прекрасно осознавал, что в такой ситуации ему не дают даже права совещательного голоса. Он бы и промолчал в другой раз. Но теперь точка, с которой он наблюдал за ситуацией как будто сместилась, показывая и события, и школьного друга в новом ракурсе. Четыре заданных вопроса, четыре полученных ответа - кто бы мог подумать, что они способны так повлиять. Родни вглядывался в лицо Реддла, наклонив голову, старался найти на нем какой-нибудь признак того, что он заботится в первую очередь о благополучии Маркуса, а не видит в нем поле для какого-нибудь очередного захватывающего эксперимента в ментальной магии, такого, для которого магглы - уже слишком мелкая рыба.
- Да и потом, это тоже будет противоречить тому, что Нотт уже наговорил Макгонагалл в больнице.
Он сомневался. Он ненавидел сомнения, и все равно сомневался. Маркус, наверно, думал, что пострадал в том, что случилось, больше всех, но Родни казалось, что он с радостью оказался бы на его месте только лишь для того, чтобы вернуть себе ту уверенность в Наследнике Слизерина, ту слепую преданность, которая была так понятна и привычна. Точно знать, ради чего жертвуешь всем.
- Нотт, если я могу сейчас чем-то помочь тебе, попросить за тебя отца, например - я уверен, он должен меня послушать - я сделаю. Но решение - его все равно придется принимать тебе и только тебе.