Праудфут знал, что несмотря ни на что, такие новости надо сообщать сразу, поэтому среди ночи Элфинстон уже был в курсе смерти Маркуса Нотта.
Его смерть была в некотором смысле катастрофой по всем параметрам: потеря ценного как минимум свидетеля, шум, который поднимется уже утром, репутация аврората, и да, конечно трагизм глупой и бессмысленной потери юной жизни. Кроме как глупым, этот несчастный случай назвать как-то было сложно. Хотя его сложно было назвать и несчастным случаем. Ведь мало кто случайно навещает больных ближе к полуночи. Мало кому удается случайно обойти привет-ведьму, колдомедиков и сиделок и все же добраться до палаты. Мало кто случайно выбирает именно апельсины для того чтобы спрятать в них зелья.
Элфинстон всегда доверял своим людям, принял это за правило еще только начиная работу в подразделении. Но сегодня Праудфут выпил всю ту дозу веритасерума, которая предназначалась покойному. Конечно, это оказалась не его вина. Он все сделал правильно, Уркхарт юбы поступил точно так же. Почти точно так же. Он не стал бы оставлять эти дурацкие апельсины. И этим спас бы Нотту жизнь.
Сейчас, впрочем, задумываться об этом было поздно, зато самое время было задуматься о том, что делать дальше. Не в гордом одиночестве обдумывать одни и те же варианты, возвращаясь к одним и тем же вариантам решения, среди которых не было ни одного удовлетворительного. Нужен был трезвый взгляд со стороны, значит единственному человеку, к которому за этим взглядом можно обратиться, придется сегодня проснуться пораньше. Аврорская служба, в общем, и не подразумевает хороший и непрерывный сон восемь часов в сутки.
Когда Уркхарт шагнул из камина в гостиную в доме Макгонагаллов и раздраженно махнул рукой, заглушая проснувшиеся сигнальные чары, которые сам же и устанавливал всего пару недель назад, когда ему все же удалось добиться подключения камина к сети, в окна уже уверенно лились первые утренние лучи солнца. Минерва оказаласть в комнате первой, появилась с громким хлопком и палочкой наизготовку. Элфинстон продемонстрировал пустые ладони, поднятые вверх, жест, который должен действовать на авроров даже раньше, чем они узнают мишень в лицо. Как раз сегодня ему совершенно не хотелось проверять реакцию Минервы и ее знание специализированных заклинаний, давая отпор.
- Надо поговорить. Сейчас. Ситуация...
Пока Уркхарт подбирал слово, которое одновременно точно описывало бы ситуацию и не относилась к словарю прадедушки Элфрика, дверь в гостиную с грохотом распахнулась, впуская преподобного Макгонагалла и его супругу, невооруженных, разумеется, или вооруженных тем, что не слишком было похоже на оружие. Аврор едва сдержался, чтобы не поморщиться как от зубной боли от этого зрелища: если Минерва врполне могла бы быть для нападающего весомыой противодействующей силой, то люди без палочек сводили на нет эту силу как только оказывались в роли заложников.
- Доброе утро. Прошу прощения за столь ранний визит, но, как я только что говорил вашей дочери, ситуация не терпит отлагательств.
Ситуация была немного неловкой, но объяснять ее в присутствии четы Макгонагалл Элфинстон не собирался. Пока в подробности дела не посвящены даже свои, доверять информацию сторонним лицам было бы преступлением. Пауза затягивалась. Уркхарт кашлянул и опять повернулся к девушке.
- Минерва, ты мне нужна. Я подожду здесь, если тебе необходимо время, чтобы собраться. Но на счету каждая минута, как только проснутся репортеры, будет взрыв.

Вопрос о том, все ли у него хорошо, заставил Уркхарта задуматься, правда, уже после того, как он утвердительно кивнул. Если какая-то фраза и не подходила для описания сегодняшней ночи, так это "все хорошо". Все было не хорошо. Но с другой стороны, у него все было точно лучше, чем у Нотта, так что если принимать во внимание относительность... и то, что он все равно уже кивнул, то дополнительных пояснений, кажется, не требовалось.
Минерва ушла, но натянутая тишина продолжала наполнять гостиную. Наверно, в любое другое время, Элфинстон попытался бы разрядить обстановку, но теперь мог лишь напряженно улыбаться, хотя вряд ли от этого впечатление о нем становилось лучше. Макгонагаллы не спешили вернуться в спальню, а глава семейства, хоть и опустил кочергу, все еще сжимал ее крепко, и по его лицу было видно, что он вполне готов пустить оружие в ход, если ему любезно предоставят повод. У каждого своя волшебная палочка, в конце концов, и свое понятие о христианской добродетели.
Минерва наконец вернулась, и когда формальности вроде прощания были окончены, вместо команды Уркхарт достал из кармана мешочек с летучим порохом, и протянул ей, чтобы она могла взять жменю. Затем шагнул в камин  и громко и четко назвал место назначения, чтобы уже через несколько секунд шагнуть из камина в своем кабинете. Когда камин полыхнул опять, он не обернулся, но с места в карьер начал докладывать обстановку, почему-то избегая смотреть Макгонагалл в глаза.
- Несколько часов назад погиб Маркус Нотт. Фактически - был убит. Я опросил медиков, и Праудфут дал очень подробные свидетельства, но...
Он замолчал. Даже это "но" нечем было продолжить. "Но я не нашел следов, которые прямо указывали бы на убийцу" увы не подходило, а "но я собираюсь покрывать того, кто совершил преступление, пользуясь своим служебным положением, только потому что он мой друг" почему-то не выговаривалось. Хотя сам Маркус Нотт, любитель юриспруденции, может быть, отметил бы, что поскольку у Праудфута не было никаких преступных интенций, это убийство вовсе нельзя классифицировать как преступление, не говоря уже о том, что в мировой юридической практике... У него вообще было много странных мыслей, у этого невыразимца. Жаль, все они сейчас были утеряны окончательно и без возможности вернуть. Да, Уркхарт действительно жалел об этом, жалел о человеке, а вовсе не только о том, что не успел выжать из Нотта все то, что из него надо было бы выжать. Хотя, об этом он жалел тоже. От этого чувство потери становилось лишь острее.
Элфинстон сел за свой рабочий стол, тяжело опершись локтями на столешницу. Он взял в руки лист цветной бумаги, синий, какими пользовались для сообщений внутри Департамента, и начал крутить его в руках. Надо было сочинить служебную записку, но слова отказывались складываться в фразы, а лист - в самолетик. Кажется, Уркхарт слишком давно не спал, чтобы быть готовым к таким вот новостям.
- Показания под сывороткой Нотт, разумеется, дать не успел. Однако после нашего с ним разговора он беседовал с еще одним человеком, и у меня есть основания полагать, что он передал некоторые сведения, что-то, о чем не рассказал мне.

- Нет, - сказал он слишком поспешно, но еще только смерти Праудфута не хватало во всем этом абсурде. - Нет, с ним все в порядке. Более или менее. Он временно отстранен.
На столе перед Элфинстоном оказались чашки и чай, который, по всей видимости, должен был быть заварен и выпит, вне зависимости от того, хочет этого глава аврората или нет. Хотя он не мог даже точно сказать, действительно ли не хочет чая. Мысль соскальзывала с чаепития на кое-что более важное. Впрочем, скорее всего, и чай был не столько чаем, сколько выражением поддержки, уже неплохо узнаваемой и настолько  распространенной среди женской части круга общения Уркхарта, что даже он научился ее узнавать. И даже быть благодарным. Он кивнул и улыбнулся девушке. Надо было наконец сосредоточиться, собрать слова и наконец объяснить, сам же рассказывал только что о необходимости поторопиться, и вот сейчас сидел и изображал душевные метания. И все-таки удобно, что можно было начать с другого вопроса. 
- Нотт разговаривал со своим отцом, и у меня есть все основания полагать, что он передал ему некоторые воспоминания о нападении и тому, что ему предшествовало. И что его отец не захочет передавать все эти сведения нам. Особенно теперь. Хотя мы, конечно, все равно должны попытаться.
Чай все же был приготовлен, тем самым дав возможность определиться, как Уркхарт к нему относится. Аврор поставил сахарницу, которая точно была ни к чему, и взял чашку в руки. У чашек, заколдованных на то, чтобы их содержимое не остывало, есть один существенный минус - они совершенно не нагревались. Но это была правильная чашка, наверно, даже без магии, и она отлично обжигала пальцы, это чтобы совсем не уйти в собственные мысли и не потерять связь с реальностью. Примерно тем же свойством в полной мере обладали вопросы Макгонагалл. И теперь пришло время отвечать на основной. В конце концов, уходить от него вечно было бы не просто невозможно, глупо, но и просто не по-гриффиндорски. уркхарт набрал в грудь побольше воздуха.
- Ночью к Нотту прошел посетитель. Пока неясно, каким образом ему удалось попасть к палате, минуя тех, кто должен был рассказать ему о приемных часах. Праудфут был там, наблюдал за палатой, и счел нужным позволить посетителю войти. А потом и выйти. Он должен был его задержать, но Праудфут слишком Праудфут, чтобы действовать по инструкции.
Да, отличный выход - обвинять во всем подчиненных. Упуская из виду ту небольшую деталь, что это не просто подчиненные, а твои подчиненные, за действия которых ты несешь ответственность. Элфинстон знал Праудфута и его отношение к инструкциям, не говоря уже о чувстве юмора, и все равно оставил именно его для того, чтобы наблюдать за палатой. Четких указаний, которые не стал бы нарушать ни один аврор, даже этот, он тоже не выдал, предоставив подчиненному действовать на свое усмотрение. Не говоря уже о том, что сейчас сам плевал на все возможные законы, не давая ход убийству, в котором без сомнений был виноват его друг.  Это требовало какого-то осмысления, потому что пока что не укладывалась у Уркхарта в голове. Может быть, если все то же самое скажет ему Минерва, что-то наконец изменится, но для этого надо было как минимум продолжить рассказ и довести его до логической развязки.
- Посетитель принес апельсины, которые, как выяснилось позже, имели очень интересную начинку. Зелья, если быть точным. И еще была записка. Праудфут подменил апельсины на обычные. Нотт съел их среди ночи. И умер.
Элфинстон наконец преодолел себя и посмотрел на Минерву. Развязка получилась скомканной, но в целом, суть должна была быть понятно. Самое сложное осталось позади. И теперь Уркхарт ждал ее вердикта с таким страхом, с каким не ждал бы даже решения Визенгамота. Конечно, им надо будет до утра - настоящего утра - успеть разработать новую тактику, решить, как именно продолжать дело в связи с таким поворотом, но намного важнее было то, что сейчас Макгонагалл, оправдывая ее имя, придется исполнить роль внутреннего судьи и совести для начальства по причине того, что настоящие взяли тайм-аут.

Быстрое возвращение старшего Нотта, прослышавшего сначала об одном, а затем о другом нападении на сына, Уркхарта не удивляло. Порталы все же срабатывали мгновенно, и домовые эльфы неплохо справлялись с тем, чтобы помогать своим хозяевам преодолевать расстояния в полмира и без излишней усталости приходить в больницу навестить сына, не представляя себе, что это последний их разговор. Он кивнул. Возможно, Нотту уже сообщили о происшествии, в таком случае, его появления в министерстве стоит ожидать даже быстрее, чем появления журналистов. Или все же авроры должны появится в Нотт-Кастле еще раньше?
- Нет, не думаю. Судя по тому, что нам удалось услышать, он сохранил его в своей памяти тоже.
Но Кантанкерус Нотт был прав в одном: передавая воспоминание, его сын не совершал ничего противозаконного, а он сам не нарушал закон, принимая это воспоминание. Более того, никакой закон не мог бы заставить его передать это воспоминание аврорату. Ведь это вполне могло быть что-то личное и к делу не относящееся. Единственное, что могло им помочь - это добрая воля отца Маркуса. При том, что тот знал, что его сын не горит желанием сотрудничать с властями, да и сам он относился к официальному расследованию со всем возможным скепсисом.
- Праудфут не был под империусом. Сначала он посчитал, что то, что происходит в палате, важнее задержания посетителя. А апельсины просто счел, - Уркхарт вложил чашку в ладонь, чтобы был повод на мгновение отвлечься от того, что он должен сказать, и сказать это быстро и не задумываясь, как если бы приходилось нырять в ледяную воду, - хорошей шуткой. Да, он говорит. Он говорит, потому что я влил в него тот веритасерум, который должен был бы влить в Нотта. Без протоколов, разрешений и любых других бумаг.
Элфинстон не стал даже спрашивать у Минервы, что она теперь скажет. Она и без вопроса ведь сможет сказать, если захочет. Он просто должен был сообщить, потому что раз уж сам только что назначил ее на роль своей совести, то надо уже быть честным от начала и до конца.
Чашка уже не так обжигала, и он все-таки сделал из нее пару глотков. Здесь, под землей, круглый год поддерживалась примерно одинаковая температура, менялись только картинки за окном, но сейчас хозяйственный отдел включил дождь, хотя только что в Шотландии его не было и в помине, так что горячий чай был совсем неплох и приятно согревал, а организм намекал на то, чтобы журналисты и начальство дружно катились к черту, потому что он хочет спать. Хотя мнение организма было здесь отнюдь не первостепенным. А вот Макусу Нотту иногда следовало бы прислушиваться к своему.
- Он умер от асфиксии. Отек гортани и легких, задохнулся во сне. Но почему... Официально причина не установлена, они будут искать следы ядов и магии. Но Фигг - ты помнишь Фигга, да? - считает, что причина - в реакции на апельсины. Я, боюсь, не совсем понимаю механизм, но он говорит довольно убедительно. Маггловская медицина, кажется, иногда фиксирует подобные случаи. Но в комиссию Фигг не войдет, и его выводы вряд ли будут кому-нибудь интересны.
Да, Праудфут идиот. Но не только. Непредумышленное убийство не переставало быть убийством, и хотя грань между ним и преступной халатностью была очень тонка, здесь не заметить ее было сложно. Праудфут передал Нотту то, что его убило, пусть и понятия не имел, что все закончится именно так.
Уркхарт посмотрел на часы и отстраненно отметил, что минутная стрелка уже успела описать почти полный круг с тех пор, как он смотрел на нее в последний раз. Желание послать все к черту и уйти спать, чтобы все как-то закончилось само собой, никуда не собиралось исчезать, а лишь усиливалось. Но то, как все могло закончится без его участия, аврора совершенно не устраивало, поэтому сну придется подождать.
- Он виноват. Он должен был действовать по-другому. Но это ошибка, не больше, чем ошибка, - ошибка, которая случайно стала преступлением. Случайно - но ведь стала. - Я тоже виноват. Я должен сообщить о подмене и раскрыть остальную информацию. Но ведь Нотту это совершенно не поможет, а расследованию только навредит. Не говоря уже о Праудфуте, на которого повесят всех собак.
За исключением, конечно, тех церберов, которые достанутся ему лично. И заслуженно ведь достанутся, только сейчас этого допустить нельзя, не перед судом над Поттер, когда столько зависит от его показаний, от того, насколько весомо будут звучать его слова. Лучше потом он сам напишет прошение об отставке. И почему же не приходилось сомневаться в том, что глава Департамента с радостью это прошение подпишет?

Судя по впечатляющей разнице между тем, что читалось на лице Макгонагалл и ее словами, она вполне ухватила суть этой проблемы. Им нужно было воспоминание, но Нотт вряд ли поделится им, тем более в такое время, но оно необходимо, и как раз время и играет решающее значение.
- Обязательно. Займешься этим, как только посчитаешь, что он в состоянии понять, что ему это надо не меньше, чем нам.
Не Минерва ли когда-то говорила о том, что главное для руководителя - уметь делегировать обязанности? Но не важно, даже если это были мудрые слова Арабеллы, например, Элфинстон неплохо усвоил урок, а еще ему хватило понимания, чтобы во всех красках представить себе, что именно сможет сказать Кантанкерусу Нотту о его сыне, и если они хоть немного похожи... В общем, с его участием этот момент был обречен на провал с печальной вероятностью в сто процентов, в случае участия Макгонагалл выше девяносто пяти он бы не дал.
В отношении другой насущной проблемы Минерва такого же тонкого понимания не проявляла. Конечно, дело было не в подписанном разрешении, и не им определяется законность процедуры. В некоторых ситуациях даже наоборот, и приказ пить сыворотку мог считаться приказом из разряда тех, которыми посылают своих людей на в несколько раз превосходящие силы противника, оставаясь при этом в штабе. И не поспорить, ведь такие командиры тоже получают свою возможность действовать дальше.
- Да, верно.
Верно, когда речь идет не о тебе, потому что тогда возникает вопрос о том, почему именно тебе здесь не доверяют. Уркхарт был уверен, что у Праудфута он тоже возник, но тот был достаточно в своем уме, чтобы не задать его вслух. Ну или просто достаточно подавлен.
- Он говорил об, - термин был незнакомым и звучал как-то по-маггловски, так что Элфинстону пришлось свериться с записями, прежде чем ответить, - анафилактическом шоке. Я ему верю. Он хороший медик, а то что маги редко умирают от немагических болезней, не значит, что это невозможно. Но ты можешь себе представить, что будет, если заявить, что нечто подобное стало причиной смерти Нотта.
Их поднимут на смех. Только подумать, как представитель чистейшей крови может погибнуть от чего-то настолько маггловского? Тем более, в мире столько ядов, следы которых непросто обнаружить. Нет, они найдут причину, если захотят. Правда, они должны понимать, в таком случае, что это станет проблемой не только аврората, но и колдомедиков.
Только что назначенная на должность внешняя совесть решила быть милосердной. Уркхарт взвесил ее слова, рассмотрел их с разных сторон и пришел к выводу, что придется ей верить. Хотя бы потому, что принять на веру свою и Праудфута невиновность значило работать дальше, а это было куда важнее бесполезных терзаний в духе трагедий того маггла, которые иногда с самым пафосным лицом начинала зачитывать Арабелла, чаще всего чтобы передразнить одного из своих братьев. Он посмотрел на Макгонагал и кивнул, соглашаясь с ее доводами, хотя и свои не спешили рассеяться.
- Да, все это правда. Но все равно по сути злоупотребление и сокрытие. Я собираюсь отправить его отсюда подальше, хотя бы на месяц.  Не хватало еще чтобы его байки появились в газетах. Но все журналисты будут наши, поэтому надо уже сейчас решить, какую часть информации мы будем освещать и под каким соусом ее подавать. Поскольку разрешения на слежку за Ноттом я получить так и не успел, Праудфут мог быть в больнице как частное лицо либо в качестве охраны и отряда быстрого реагирования на сигнал браслета единолично. Второе объяснит, почему он все же зашел в палату и почему скопировал записку. Однако официально мы теряем все то, что могли бы почерпнуть из беседы Нотта с его отцом.

Уркхарт всегда считал, что медицина ему, в некоторой степени не чужая. Жизнь в свое время развернулась таким местом, что хочешь-не хочешь, некоторые простые вещи пришлось изучить в самых что ни есть полевых условиях. А что-то потом рассказывала сестра и ее Фигг. От Фигга Элфинстон много узнал, и про медицину, которой пользуются магглы, кстати, тоже, но эту он понять никогда толком не мог. Конечно, некоторым магия недоступна, но те же зелья... За столетия отсутствия волшебных палочек магглы могли бы их освоить, верно? А вот, оказывается, и освоили, да еще и лучше, чем в Мунго. И это тоже казалось неправильным. То, что в магическом госпитале, кишащим светилами науки никто до сих пор не знает то, что знают маггловские врачи, и даже не врачи, даже Минерва ведь знала это, хотя она всегда знала чуть больше, чем слишком много.
- Но ведь есть другие способы. Наверно. Или их надо разработать.
Элфинстон отпил чай, отставил чашку в сторону и подвинул к себе другие бумаги. Все это дело развернулось так быстро, что документы даже не успели перекочевать на стол к кому-то из подчиненных, как он и обещал невыразимцу. Теперь он пребывал в некоторой растерянности: передать кому-то это дело сейчас, не вдаваясь в известные подробности - значило серьезно подставить и этого человека, и Праудфута. В общем, еще немного работы погоды не сделает, так что, по всей видимости, бумагам так и придется остаться в этом кабинете.
- Нам? Выводы аврората о причинах смерти вряд ли будут звучать убедительнее, чем выводы комиссии медиков. Фигг, конечно, уверен, что дело в апельсинах, но, - он задумчиво постучал пальцем по обрывку пергамента, на котором были написаны всего несколько строк: мысли Джонатана о причинах смерти, - ведь он тоже может ошибаться. Если кто-то из персонала попадет под подозрение, аврорат будет это расследовать и докажет - виновность или невиновность.
В том, что он и сам с куда большим пониманием отнесся бы к простому и ясному "Нотта отравили неизвестным науке ядом, наличие которого невозможно обнаружить", чем к какому-то странному диагнозу, да еще и установленному маггловскими методами, если бы не знал всей подоплеки, он не упомянул. И дело было не в происхождении Фигга, хотя в случае со многими и оно сыграет свою роль. Просто магический мир не был готов к такому объяснению, как и к тому, что маггловские болезни могут быть опасны, и не вылечиваются какой-нибудь простой микстурой.
- Роль свидетеля слишком скучна, и ты хочешь стать соучастником? Собственно - теперь так и есть.
Теперь Уркхарт все-таки улыбнулся. Совесть сегодня была с ним заодно. Может быть стоит чаще отдавать эту роль кому-нибудь вне его головы. Тем более, что Минерва так блестяще справилась с заданием. 
- Почти ничего, - согласился он, потому что и в самом деле, не считать же значимым тот факт, что Нотту не хотелось регистрировать новую палочку, что вся семья недолюбливала правоохранительные органы и баловалась темной магией. Рассказы о юношеских подвигах старшего Нотта хотя и звучали сенсационно, но на деле ничего не значили. Не говоря уже о том, что он мог просто-напросто за милую душу лгать сыну.  - Хотя кое-какие намеки Кантанкеруса весьма не понравились Праудфуту, и они не нравятся мне. Но намек к делу не пришьешь.
Элфинстон перебирал бумаги, теперь с конспектом, который набросал, когда наконец отпустил Праудфута. Увы, только по памяти, потому что слишком уж спонтанным было решение дать аврору сыворотку, слишком необдуманным.
- И то, что он вел переписку с Личем. Ты знала об этом? В общем, не думаю, что там что-то по-настоящему важное, но я бы посмотрел на эти письма.
Наверно, надо реже пользоваться самописным пером и чаще заполнять бумаги от руки. Уркхарт едва мог разобрать свой почерк, который и в школьные годы был далек от каллиграфического. Вряд ли чувство вины у Праудфута настолько сильно, чтобы удержать его от хука справа, когда Элфинстон принесет ему еще одну порцию веритасерума по причине того, что не может разобрать собственные записи.
Зато слово, которое было обведено и подчеркнуто вынесенной на поля заметкой в виде вопросительного знака, было написано вполне разборчиво.
- И еще маска. Нападавший был в маске. Почему Нотт не сообщил об этом мне?
Преступник заботится о том, чтобы авроры спасли его жертву. Жертва заботится о том, чтобы не раскрыть каких-то важных деталей о стиле преступника. Не преступление, а сказка барда Биддля! Элфинстон любил сказки. Когда-то в детстве. Сейчас ему надоело, и он протянул записи Минерве, может, она сочтет их достойным чтением.
- Нападение, пытки, угрозы. Обвинение в предательстве. И забота о том, чтобы Нотта обнаружили не слишком поздно. Маски. Что ты вообще думаешь об этом?

Уркхарт готов был признать, что аллергия существует: возможность отравиться совершенно обычными апельсинами насмерть казалась немного странной, но не более странной, чем другие реакции человека на вещи, которые могут, на первый взгляд, казаться абсолютно безобидными. С необходимостью лечить маггловские болезни маггловскими же методами было намного сложнее. Теоретически понимая и признавая, что маггловская междицина не могла стоять на месте с тех пор, как основным и наименее опасным методом в ней было кровопускание, практически принять необходимость инъекций, о которых немало рассказывала и Арабелла, былослишком сложно. Должны ведь быть и нормальные методы. Вот, скажем, Анапнео разве не могло бы спасти Нотта? Однако спорить на темы, в которых едва разбирался, особенно перед лицом тем несоизмеримо более злободневных и срочных, Элфинстон не хотел. Может быть отчасти из-за того, что подозревал, что ему будет нечего предъявить против беспощадно логичных аргументов Минервы, кроме своего недоверия, которое вообще могло быть для нее оскорбительным.
- Не беспокойся, все самое интересное скоро накроет нас так, что и вздохнуть не сможем. Суд над Поттер, и одновременно загадочная смерть Нотта. Мы быстро соскучимся по временам, когда у нас не было всего самого интересного.
Он молча кивнул, когда Минерва пообещала поговорить с Личем. Понятно, что удовольствия ей такой разговор не доставит. Элфинстон не сомневался, что если выбор станет между дружбой и справедливостью, она не ошибется, но хорошо представлял себе, чего будет стоить правильное решение. Здесь, наверно, надо было бы еще раз напомнить о возможности отказаться вести дело, но Уркхарт промолчал, и тому было несколько весомых причин, одна из которых банально заключалась в том, что он не знал, как сможет теперь справиться с расследованием без ее участия. Да и роль совести кто-то должен был продолжать исполнять, и Уркхартвовсе не был уверен, что сможет доверить ее кому-нибудь еще.
Он невесело усмехнулся в ответ на то, что не понравился невыразимцу. Вообще, представители аврората редко нравились тем, кто думал, что является подозреваемым, а уж глава структуры и вовсе должен вызывать ясно выраженный негатив, поэтому такой факт не слишком огорчал. А вот обобщать, пожалуй, было ошибкой.
- Не стоит быть такой  категоричной, аврор. У него ведь были друзья, в конце концов, не забывай, что кто-то испытывал к нему достаточно теплые чувства, чтобы потратиться на два флакона весьма недешевых зелий, не говоря уже о том, что одно из них стоило бы ему немалых неприятностей, если бы Праудфут не начал импровизировать.
И в связи с этим версия об инсценировке уже не казалась такой уж невероятной, особенно если припомнить, что Маркус Нотт едва не разрыдался, когда увидел флакон веритасерума.
Уркхарт устало закрыл глаза ладонью. Он должен был дожать, должен был получить свидетельства. Должен был.
В руку что-то ткнулось и, убрав ее от лица, Элфинстон убвидел бумажный самолетик, на этот раз зеленый. Он развернул бумагу и пробежал глазами текст.
- "Пророк" пришел первым. То ли у них и правда пророческий дар, то ли информаторы в Мунго, - он опять сложил самолетик и запустил его прямиком в урну. - Подождут. Хотят получить официальный комментарий, пусть дождутся начала официального рабочего дня. До девяти я частное лицо, которое не скажет им ничего такого, что они могли бы напечатать.
Макгонагалл выдавала, в общем, довольно стройную версию, но присмотревшись внимательнее, можно было заметить любимую многими аврорами ошибку - стремление увязать все открытые дела в одно, чтобы потом разделаться с ними одним махом, а детали, которые в этом мешали, отметались как несущественные.
- Обвинение в предательстве, Минерва, второй раз звучало именно оно, - одно слово делало разницу колоссальной. Предателем крови, например, могла считаться Арабелла, даже дважды: один раз потому что родилась сквибом, второй - потому что вышла замуж за своего Фигга. Пустое, глупейшее обвинение. Предательство же - совсем другое. Если первое Элфинстон принимал как комплимент, то второе было худшим из возможных оскорблений. - Мы должны выяснить, что это за предательство, потому что, как видишь, отец Нотта не подозревает, о чем речь, да и сам Маркус сомневается. Опросим его друзей, опросим того деятеля на радио, с именем которого у него возникла проблема. Опросим Лича, в конце концов, но пока мы не поймем, кто кого предал, вряд ли сможем сдвинуть расследование. С другой стороны, если все же поймем, это может быть прорывом для всех тех дел, которые снежным комом растут с весны, и в каждом из которых Нотт, по странному совпадению, так или иначе фигурирует.
Вопрос Макгонагалл заставил его подняться со своего места, подойти и наклониться, заглядывая ей через плечо. Не мог же он в самом деле упустить такую незначительную деталь, как ние памяти. Но, кажется, это была ложная а. Даже жаль, такие зацепки на дороге не валяются.
- Думаю, он имел в виду то, что мы узнаем о том, что он извлекал воспоминания. Мы узнали, но, боюсь, единственное, что мы можем сделать с этим фактом - просто принять его к сведению.

Есть вещи, к которым нельзя быть действительно готовым. Та лавина, которая грозилась накрыть их обоих, и заодно немного задеть весь остальной аврорат, уже сегодня была как раз из таких, но опять же, есть вещи, о которых не стоит упоминать, особенно человеку, который готов быть готовым.
- Конечно, аврор. Во всеоружии.
Уркхарт не выдержал и улыбнулся, сразу же быстро уткнувшись в первые подвернувшиеся под руку бумаги, чтобы Макгонагалл не приняла улыбку как камень в свой огород, что получилось довольно глупо, потому что бумаги оказались личным делом одного из подчиненных, которое вообще неизвестно что делало здесь. Вернуть себе серьезный вид, чтобы соответствовать ожиданиям, зато получилось довольно быстро, как и избавиться от неуместных порывов, которые слишком часто стали появляться в последнее время, мешая работе вообще и совместной работе в частности, потому что приходилось постоянно напоминать себе, насколько это непрофессионально, и переключаться на что-то постороннее, как вот например эти документы, которые Элфинстон сейчас с самым внимательным видом листал, или мысли о том, откуда они взялись на столе, и о том, что Минерва права, и надо иногда здесь убирать. Сразу, как только закончится "все самое интересное".
- Искать что-то у Ноттов получится только если Нотты дадут нам разрешение добровольно. На то, чтобы получить ордер, слишком мало оснований, боюсь.
Слишком мало, когда речь идет о Ноттах, конечно, Уркхарт был уверен, что дом того же Лича ему позволят обыскать даже без особых усилий с его стороны. Что, может, и было плохо само по себе, но было удобно для дела, поэтому он старался не задумываться о сложной моральной подоплеке, и готов был использовать хотя бы эту возможность при первой необходимости.
- Отследить феликс? - идея была утопичной, вряд ли кому пришло в голову брать официальное разрешение на использование зелья для Нотта, да и лично для себя - маловероятно. Приобреталось оно нелегально, это понятно, но найти сейчас концы было невозможно. В общем-то, если бы таких любителей аматорского зельеварения было просто находить, они бы уже давно отдыхали в Азкабане от трудов праведных. - Попробуем провести несколько рейдов, может, натолкнемся на кого-то. Можно зайти в Хогвартс, поинтересоваться у Слагхорна, кто из его особо талантливых учеников все еще не под нашим наблюдением.
Да, нападения, конечно, были похожи, несмотря на разницу в обвинениях, которая, по мнению Уркхарта, была значительно большей, чем считала Макгонагалл. Было ли достаточно этой схожести, чтобы объединить дела в одно? Над этим стоило поразмышлять. Как и над тем, зачем вообще нужны два нерезультативных нападения подряд. Отдел Тайн, кажется, никогда не увлекался самосудом, хотя у невыразимцев иногда проявлялись неожиданные ростки сепаратизма, но нападать в темном переулке, да еще и не на кого-нибудь, а на сына одного из своих же руководителей - это, пожалуй, все же слишком.
- Не думаешь, что это могла быть женщина? Напасть, заставить заплатить кровью за предательство, оставить клеймо, а потом осознать и спасти - накал страстей как раз по женской части.
Впрочем, чтобы понять, имеет ли версия шанс, все равно надо было разговаривать с теми же людьми, например, с друзьями Маркуса. И да, конечно не забыть про версию с магглокровными либералами. Что-то подсказывало, что нападавший имеет самое прямое отношение к магглам, маги, которые хотели оставить шрамы если не навсегда, то хотя бы надолго, обычно пользовались другими методами, но некоторым, не успевшим привыкнуть к бадьяну, это просто не приходило в голову.
Много версий всегда лучше, чем ни одной версии, даже если такое положение вещей не оставляет шансов на отдых.
- Спать? - он не собирался переспрашивать, само собой получилось. А спорить с тем, что ему необходимо хотябы два часа какого-нибудь отдыха, наоборот не получилось, просто нечего было сказать в свое оправдание, и Уркхарт только развел руками, признавая в этом свое поражение. - Пара часов, хорошо. Нет смысла даже каминный порох тратить, так что я буду здесь, - он кивнул на диван в углу, который за несколько преобразований был вполне сносным заменителем кровати, не раз в этом качестве проверенным, к тому же. - Роль будильника тебя не обидит? Сможешь разбуди в восемь? Если понадобится, то раньше.