Кошку разбудил запах кофе. Она принюхалась, потянулась, выпустила и втянула когти. Пахло не только кофе, но и едой. Яичницей с беконом.
Она открыла глаза и сразу вспомнила, почему спит в подвале на какой-то кушетке. Напротив стояло кресло, в котором, видимо, сегодня ночевал Фин. Бекон и кофе намекали на то, что с ним все хорошо, но она собиралась поверить только своим глазам и ушам, а не только умозаключениям и воспоминаниям.
Воспоминаний было немного. Она превратилась в кошку за час до восхода луны. Время ещё оставалось, но её сводило с ума страшное беспокойство. Она не могла ни сидеть, ни стоять, ни говорить, она только ходила из угла в угол и чувствовала, как в ушах шумит кровь, как стучит сердце, ставшее таким огромным, что его биение разносится по всему телу. Как ноют суставы и мышцы, и даже, кажется, кости, готовясь измениться. Как что-то надвигается, и надвигается, и надвигается. Она хотела выскочить на улицу и бежать как можно дальше, пока не упадет. Кошкой ей стало немного спокойнее. Кошка не рисовала себе страшных перспектив, вроде той, что она придёт в себя и увидит, что убила Фина. Неважно, насколько он был хорошим аврором, важно, что она никак не могла себя контролировать и потери контроля боялась больше, чем всего остального. Но кошка - кошка только легла в углу и подстерегала невидимого врага, прижав уши.
Наконец луна взошла. Кошка не видела её сквозь перекрытия, но она знала и так, чувствовала ее тяжесть, её медленный подъём из-за края земли, её голос. Приближение луны разбудило в ней ярость, звериный голод и жажду крови. Она напала. А потом проснулась на кушетке.
Кстати, звериный голод никуда не делся. Минерва превратилась, вынула палочку из чехла и создала небольшое зеркало. В зеркале отражалось её обычное лицо и растрепанные волосы. На её руках и на одежде не было когтей, шерсти - и крови. Да, бекон и кофе намекали, что и быть не должно, но она все равно отметила это с облегчением.
Минерва подошла к двери, неуверенно переставляя все еще ноющие ноги и не находя никаких оснований предполагать, состоялась ли трансформация. Она предполагала только, что отлично выспалась. Дверь была не заперта.
На кухне Фин разливал кофе в чашки и не выглядел напуганным тем, что у него в доме завелся оборотень. Пожалуй, он даже выглядел подозрительно довольным. Минерва не ждала иного, но в последние две недели все происходило слишком быстро, чтобы привыкнуть к этому и больше не отмечать "о, и снова все так, как надо". И не проверять сначала, а точно ли все это теперь для нее, а вдруг он передумал.
Минерва схватила с тарелки тост, разом откусила половину и подошла обняться, не выпуская остатки тоста из рук.
- Я пропустила все веселье. Что вчера было?

Все закончилось. До следующего полнолуния она свободна. Страшного не случилось, непоправимого тем более. Минерва повторяла про себя эту мысль, пока жевала тост, прислонившись к плечу Фина. Раньше она не испытывала потребности прикасаться к людям просто так, потому что в этом не было ничего особенного, а теперь особенное нашлось. Теперь было гораздо спокойнее чувствовать его рядом, даже если сегодня основные поводы для волнения казались несущественными. Работа, радикалы, Блэк со своими интригами. И безопасность родительского дома тоже ненадолго отошла на второй план.
Она усмехнулась комплименту.
- Я, знаешь ли, и в следующий раз рассчитываю на неравный.
И еще на клетку. На прочную клетку, которую Минерва собиралась завести в этом месяце. Она не сомневалась, что на Фина и дальше можно будет положиться, но гораздо лучше, если все будут знать, что есть страховка. Что никому не надо тянуть на себе слишком тяжелый груз ответственности, при необходимости она сможет запереться в клетке в полнолуние и не повредит никому. А у нее вдобавок будет уверенность, что хоть что-то она еще контролирует. Этот вопрос не требовал обсуждения, так что Минерва и не собиралась его обсуждать.
Чтобы не целоваться с набитым ртом, она положила остатки тоста куда-то мимо тарелки.
- Суставы болят. Видимо, эффект от подготовки к трансформации. Но я отлично выспалась, спасибо.
Еда казалась прозаичным включением, но когда Минерва оглянулась на сковородку - подумала, что если содержимого не хватит, съест и ее вместе с ручкой. Она потянула Фина на стул.
- Не отставай. Иначе тебе не останется.
Ей было несколько неловко за то, с какой скоростью исчезала яичница, но поделать ничего не получалось. И еще она знала, что в следующий раз на сковородке будет мясо, хотя бекон заменял его небезуспешно. Волк, который вчера рвался погулять, собирался утолить хотя бы голод, за весь месяц сразу.
Волк, который, возможно, погулять все-таки вышел. Минерва оторвалась от еды, помолчала, понимая, что вопрос будет глупым при любом ответе. Как можно было надеяться на невозможное - если да, и неужели она бы не заметила - если нет. Она заглянула Фину в глаза.
- Я превращалась в волка? Что я делала, пока ты меня не усыпил?
Сначала она думала, что зарегистрироваться придется в любом случае. Но после этого ей появилось, что терять, не считая работы. А что будет с Фином, если главу аврората уличат в связи с оборотнем? Он так же, как и она, отдал этой работе почти всю жизнь и вдобавок был ни в чем не виноват.
Сначала выбора не было, теперь он появился при условии, что в полнолуние Минерва сможет оставаться кошкой. Бешеная кошка и бешеный волк - две слишком разные вещи, и закон интересуется только вторым, потому что таково определение оборотня. Минерва была прецедентом. И черт возьми, она собиралась этим воспользоваться, если это могло избавить Фина хотя бы от части проблем.

Да, пожалуй, так было бы проще всего. При первых признаках беспокойства лечь спать и до утра ни о чем не заботиться, хотя бы до тех пор, пока не появится повод. Это стоило бы меньших нервов всем участникам, но Минерва все равно покачала головой.
- В следующий раз я не буду превращаться в кошку. Я останусь человеком и мы посмотрим, что из этого получится. Конечно, со всеми предосторожностями, чтобы боя в любом случае не было.
Вероятно, со стороны эта позиция казалась глупой. Часто люди предпочитают не знать слишком много о том, с чем им предстоит жить, но это их выбор, а у неё был свой собственный - не прятать голову в песок. Вдобавок... почему бы не изучить это. Оборотням обычно не до того, чтобы документировать процесс и самоощущения, а ведь это могло бы что-то дать. Она представляла исследовательский интерес сама для себя и у нее было время продумать, как должны быть построены такие исследования. И возможность обсудить это с парой корреспондентов на континенте.
Минерва собиралась обстоятельно над этим подумать - настолько обстоятельно, насколько вообще позволит работа.
Фин определённо собирался её защищать, и ей это нравилось, для разнообразия - без немедленной готовности объяснить, почему она способна постоять за себя сама. Минерва подмигнула ему.
- Я помню, что я на тебя напала и что потом проснулась, но не была уверена, что ничего не забыла. Ты совсем не спал?
Яичница начала подходить к концу на этой довольно большой сковороде, когда Минерва поняла, что уже не так голодна, и заставила себя отложить вилку и снова прислониться к Фину. То, о чем они говорили, на самом деле было очень важно, хотя гораздо важнее было то, что он оставался с ней все это время безо всяких сомнений. С тех пор, как она это знала, ей было гораздо легче сохранять уверенность в себе, даже если уверенности было совсем немного.
- Это уже изменило мою жизнь. И это уже не главное событие, которое ее изменило. Вот что очень важно. И я больше не думаю, что ты станешь преуменьшать проблему.
Минерва дотянулась до кофе и сначала отпила пару глотков сама, а потом передала ту же чашку Фину. Идея есть и пить из одной и той же посуды пока что поражала ее своей новизной, незатасканностью и абсолютной неприемлемостью во всех остальных случаях.
- У меня есть кое-какие идеи, - сказала она. - Анимагия и сама по себе изучена не слишком глубоко, а сочетание анимагии с ликантропией не изучено совсем. Следующее полнолуние придется потратить на проверку того, что мы имеем, а дальше я смогу подумать над планом исследований... Зато опыты будут только раз в месяц. Так как думаешь, мне нужно регистрироваться?

Почему ты оказалась на Гриффиндоре, а не в исправительном учреждении для невоспитанных детей, вот что ясно читалось в продолжении слов Фина. Минерва хмыкнула.
- Потому что у Рейвенкло была отличные охотники и меня не взяли бы в команду, Хаффлпафф всегда оскорбляла моя бестактность, а Слизерин Шляпа просто слишком любит.
Это был очень четкий и аргументированный ответ, не правда ли? Она проверяла Фина на то, что было проверено давным-давно, на способность воспринимать её шутки, теперь в домашней обстановке после бессонной ночи.
- Мне тоже это не нравится, Фин. Но я собираюсь делать это не для удовольствия. Оборотни практически не изучены, и может быть, поэтому никто не знает, можно ли им помочь. Теперь у меня есть возможность сделать это, не выходя из дома, так какого черта нет. Это лучше, чем думать, что я ничего не могу изменить и ничего о себе не знаю, не знаю даже, способен ли повредить кому-то мой укус, когда я кошка. В конце концов, это не мистика, это физиология. С этим можно работать. Ты тоже захотел бы что-то сделать.
Зря она так сказала, наверное. Как будто рассматривала перспективу, что однажды его покусает, потому что что-то пойдёт не так. Нет, она не собиралась кусать вообще никого, но если случайный вред постороннему человеку ещё можно было принять, то навредить тому, кто отговаривал тебя ставить опасные опыты, но потом все равно был вынужден в них участвовать, - это слишком.
Хотя он и так обнимал ее крепко, Минерва придвинулась еще ближе, взялась обеими руками за его руку и на этом почувствовала себя полностью защищенной, словно над ними вырос невидимый купол щитовых чар и скрыл их от всего мира. Она сохранила бы этот момент на всю жизнь.
- Я не собираюсь рисковать ради риска, - только ради некоторых новых знаний, но очень обдуманно. - Если хочешь, я буду рассказывать тебе в деталях. Или не буду тебе рассказывать, только о результатах. Но это не назло тебе, ты понимаешь? Я ничего не стала бы делать назло тебе.
Вообще-то спорить с Фином тоже было увлекательно, по опыту прошлых случаев. Но сейчас Минерва не хотела спорить, она хотела услышать, что он её поддержит, или хотя бы не услышать противоположного.
Взамен она снова услышала предложение, на которое так и не ответила. Тогда, на финале, не успела, потом не хотела напоминать, чтобы не пришлось объясняться, но всегда знала, что рано или поздно объяснить придётся.
- Я очень хочу за тебя замуж. Но я не могу.
Было бы слишком просто, если б она могла сразу сказать "да!" Но ведь практика показала, что согласие не приводит ни к чему хорошему.
Минерва слегка развернулась, чтобы смотреть Уркхарту в глаза, но продолжала удерживать его руку, как будто это страховало от того, что она сейчас все перечеркнет.
- После школы я обещала одному человеку выйти за него. Я передумала в тот же вечер и утром отказала ему. Но с тех пор я чувствую, что словно дала обет, и если выйду за другого, это очень плохо кончится. Не хочу проверять, правда это или нет. Я дам любую клятву быть с тобой, только не эту. Я не могу, Фин.

В этом была некая логика, но Минерва не собиралась подчинять свою жизнь требованиям Лестрейнджа, ни выполняя их, ни маниакально делая прямо противоположное. Лестрейндж вообще не должен был значиться среди причин, по которым она собиралась принимать решения относительно своей жизни.
Её задевало, что Фин сейчас так сказал, даже если просто искал способ ее отговорить и в отсутствие других нашел единственный неудачный. Минерва напряглась, но не стала освобождаться.
- Превращаясь в человека, я тоже делаю то, чего он добивался, - сообщила она суховато. - Потому что он хотел, чтобы я превратилась в человека, а он мог стереть мне память и, видимо, тоже бросить в море. Тем не менее, мне плевать. Желания Лестрейнджа - не самый важный ориентир в моей жизни. А результатов этих опытов он не получит и не сможет использовать.
Ладно, она не собиралась сейчас спорить из-за одного ублюдка, чтобы Фин тоже не принял на свой счет и не сказал, что могла бы тогда ориентироваться на его желание отменить опыты. Она хотела сидеть тут, пить кофе и не собираться ни на какую работу, потому что оба они заслужили один день без неприятностей.
Кофе был рядом, и Минерва сделала еще один глоток. Фин варил его таким, чтобы после первой же чашки можно было забыть о паре бессонных ночей подряд и снова бежать куда-то утверждать главенство закона. Но это все равно ее умиротворяло, потому что кофе рассказывал про Фина.
- Извини. Я решила ставить эти опыты уже давно. Мне еще не надо было учитывать, что тебя это тоже касается. Но я всегда буду учитывать, когда снова придется что-то решать.
И не надо было посягать на справедливость ее оценки собственного начальника. Минерва полагала, что в этом вопросе была абсолютно объективна, и не собиралась поддаваться переубеждениям. В каких-то других вопросах - если кое-кто будет убедителен и сумеет стратегически прибегнуть к запрещенным приемам, то может быть. Или не может.
Что отказ обидит Фина, она и так понимала. Не надо было заставлять его ждать столько времени, надо было поднять тему первой, хотя бы чтобы показать, что ей не все равно и она не забыла. Минерва не понимала, что на нее нашло, чтобы упорно молчать, но понимала, что виновата как минимум в этом. В том, что в ее жизни кто-то когда-то был, она виноватой себя не чувствовала, и все же снова получилось плохо: отказываться выйти замуж за одного, потому что раньше согласилась выйти за другого.
Минерва рассматривала лицо Уркхарта и пыталась понять, стало ли сложностей уже слишком много для него, чтобы с этим мириться. В конце концов, значимость брака они все это время как-то не успевали обсудить, и может быть, для него этот вопрос был гораздо более значим. Трудно не учитывать противоречивость чужих убеждений, когда растешь в семье священника и ведьмы, и трудно кого-то за это осуждать. Ее собственные не могли похвастаться большей упорядоченностью.
- Это просто обряд, Фин. Лучше ты будешь на меня злиться, чем с тобой что-то случится из-за того, что ты влез в мои идиотские отношения с собственной магией.
И еще лучше, если не будешь. Но этого она не сказала вслух, потому что прозвучало бы как требование, а она не хотела ничего требовать. Она хотела наконец что-нибудь дать, что-то помимо прекрасной возможности каждый раз преодолевать ее десятимильное личное пространство. Например, остаться здесь.
- Да. Вечером поговорим с родителями, я заберу вещи... и если хочешь, после ужина дам тебе сжечь пару книг, даже на твой выбор.
Минерва замолчала, вдруг осмыслив предложение еще раз, обнаружила там не только этот смысл и от неловкости слегка отстранилась.
- Ты это имел в виду?

В конце концов она выиграла первый раунд переговоров об опытах. Фин кивнул, хотя на его лице явно читалось усилие, потребовавшееся для этого простого действия. Был еще второй раунд, который Минерва была готова сдать при первых признаках сопротивления.
- Еще кое-что. Я буду обсуждать эти опыты со своими знакомыми. Они не в Британии и им нет смысла распространяться об этом, но зато никто из них не сможет помочь здесь. Я хотела спросить у твоей матери, вдруг это будет интересно ей, и я сделаю все, чтобы ей ничего не угрожало. Но только если ты не будешь возражать. Это не обязательно. Я справлюсь и сама.
Минерва помолчала, поглаживая Фина по руке. Да, он рискнул бы. Это и пугало, потому что она знала, как он умеет рисковать, гораздо серьезнее, чем оставаясь в полнолуние в компании оборотня. Оборотни - это и в самом деле не так уж страшно для аврора и тем более для главы аврората, если не думать, что оборотень - это ты. Но кажется, количество риска в его жизни и так не нуждалось в том, чтобы его увеличить.
По итогам этих раздумий она его ущипнула.
- Да ты шутишь. Избавиться от инферналов гораздо проще, чем от меня! Если опыты дадут какой-то полезный результат, я его опубликую. У меня будут проблемы. У всей моей семьи будут проблемы. Ты потеряешь работу. Тебя устраивает?
Наверное, опытов уже было слишком много в этом разговоре, но раз уж так получилось, что они стали значить слишком много, Минерва собиралась об этом говорить, пока не скажет все важное. Сами опыты, в конце концов, надоедят ему - и ей тоже - еще больше, чем разговоры о них, пора привыкать.
Возможно, пора было привыкать и к разговорам о замужестве, которое значило не меньше опытов, и пожалуй, даже больше. Минерва кивнула, признавая, что об этом тоже нужно говорить, пока они не скажут, все важное.
- Как насчет признать мое право не участвовать в экспериментах с риском для твоей жизни и здоровья? Я бы признала твое.
Нет, нет, не так. Разве дело было только в правах и в том, признавать их или нет? Не только в этом, это было даже не главное.
Минерва откинула голову назад, уперлась затылком Уркхарту в плечо и усмехнулась.
- Давай отложим это Фин. Например, до следующего финала, где "Гарпии" проиграют, и сделаем вид, что ты совсем мне не проспорил. Но я все равно не буду менять фамилию.
Сомневаться было глупо. Особенно глупо это выглядело сейчас, так что она не могла сказать "а вдруг ты предлагал остаться только до ужина". Вернее, глупо было сейчас, а до этого балансировать между осторожностью и верой было страшно. Каждый раз было страшно. Но Фин держал ее так крепко, что страх отступал.
- Ну, - сказала она, притворившись задумчивой, - вдруг ты имел в виду, что сначала нам надо купить пару книжных шкафов.

Как будто Минерва могла бы справиться со всем этим сама. Она больше и не пыталась, потому что оценила наконец, как хорошо чувствовать поддержку. Просто надо было привыкнуть распространять свою готовность принимать эту поддержку не на одного человека, а на целую семью. Кажется, обычно с этим ни у кого не возникает проблем, но она чувствовала при этой мысли легкую панику. Не считая того, что была растрогана.
- Я знаю, - сказала она вполголоса. - Еще с тех пор, как я пыталась обезопасить дом. Я тоже рядом. Нам надо познакомить мою семью с твоими... Мы сможем наблюдать с безопасного расстояния.
Кажется, она снова сказала что-то не то, хотя всего-то пыталась проговорить все минусы и не притворяться, что их нет. У любой ситуации есть свои минусы, и это не значит, что они перевешивают плюсы. В данном случае плюсы не могло перевесить ничто. Просто кое-кто из них иногда более рационален, чем другой. В этом тоже были свои плюсы и минусы. Минерва позволила отстранить себя и потом притянуть обратно, а в промежутке молча изучала Фина, который был искренне оскорблен. Но все равно продолжал ее обнимать. Минерва поймала его руку и прижала к своей щеке.
- Я не жду от тебя предательства, черт возьми. Я просто говорю как есть. Я хочу, чтоб мы были к этому готовы, потому что идем мы именно к этому, и надо идти с открытыми глазами. Вот и все. И кстати, мне всегда нравилось, как ты ушел на войну. Я хотела так же, но не смогла.
По крайней мере это было первым, что заставило ее иначе посмотреть на типа, который принимал вступительный экзамен. Без большого интереса, поскольку Дугал надолго отбил ей этот интерес, но тогда Минерва стала испытывать меньший диссонанс от службы в аврорате и в добровольческих силах одновременно. Теперь казалось, что это было целую жизнь назад. Может быть, с тех пор и правда прошла целая жизнь, и сегодня она не имела отношения к тогдашней стажеру Макгонагалл, запутавшейся в приоритетах и обещаниях. Или нет.
На этот раз Минерва слегка отстранилась сама, чтобы смотреть ему в глаза, пока будет говорить. Она отшутилась бы, если бы не чувствовала, что сейчас слишком легко задеть его еще больше, чем ей уже удалось.
- Я не играю с тобой в слова. Я тебя люблю. Мне не нравится тебе отказывать. Я не знаю, что еще тебе сказать, Фин. Или ты будешь мне верить, или не будешь, тогда тем более лучше подождать, пока все-таки поверишь.
Как будто хоть одна женщина в здравом уме захотела бы осложнять отношения с обеими семьями и ставить себя в положение любовницы собственного начальника, если бы видела реализуемый способ этого избежать. Минерва не видела, и даже если это были просто ее страхи, это были не самые худшие страхи в мире. И после того, как ее жизнь два раза перевернулась за несколько недель, она предпочла бы отложить новые эксперименты, пока не привыкнет. Может быть, на год, может быть, дольше - зависело от "Гарпий".
- Я сказала, ты можешь сжечь две книги. Две! И не каждый день. Нам нужны стеллажи, или все будет лежать на полу.