Бюрократия. Этого в Министерстве было хоть отбавляй. Надо сообщить о чем-нибудь в соседний кабинет? Отправим им служебную записку. Надо получить важные документы из Штатов? Ну нет, мы не будем размениваться на камины, и портал не сделаем, чтобы просто переправить курьера на полчаса в командировку за океан. Мы пошлем сову. Каким образом совам удавалось преодолевать такие расстояния, даже после долгих лет существования в магическом мире оставалось для Нобби загадкой. "Это же магия" - вот и все объяснение. По-хорошему, Лич сочувствовал магглорожденным рейвенкловцам. Вот уж для кого такое отношение при их материалистичных взглядах на мир и научном мировоззрении должно было быть настоящей пыткой.
Но только не сегодня, нет. Сегодня пытали его самого, а полномочия главного инквизитора держала в своих изящных ладонях Люси Блэк. А нет, уже не Блэк, хотя к этому было привыкнуть слишком сложно. Хотя уж времени-то было предостаточно, казалось бы. Если о её помолвке было известно еще перед выпуском. А это, как-никак семь лет. Все, в общем, было и так понятно. Дело было в проклятой "чистоте" крови, хотя и не только в ней. Надо быть идиотом, чтобы не пронимать, что со своими перспективами он еще долго не сможет обеспечить Лукреции  тот образ жизни, к которому она привыкла. Нет, конечно, Лич не имел привычки рыдать в подушку по поводу разбитого сердца или писать отвратительные стихи на эту же тему. Более того, он вполне нашел себе занятие по душе, и уж разумеется, не стал жить затворником после того довольно тяжелого прощального разговора. Но - вот всегда это но - встретить её опять в Министерстве, да еще и в своем же департаменте, было по-настоящему тяжело. Коллеги - хорошее слово, чтобы обозначить вот такие вот невнятные рабочие отношения.
Конечно, мироздание решило посмеяться, оставив именно их двоих дежурить в ожидании героической птицы, пересекающей сейчас Атлантику. Документы, которые она несла, и в самом деле были очень важны, иначе Нобби давно уже наплевал бы на эти внеплановые переработки и, сославшись на плохое здоровье или еще что-нибудь настолько же непохожее на правду, отправился бы домой.
- Там что-то важное для тебя? - уж лучше поговорить о работе, чем просто сидеть, молчать, стараться не смотреть друг на друга и делать при этом вид, что все в порядке. - Я имею в виду, в этом пакете документов из Америки. Над чем работаешь?
Глупо. Ну конечно там что-то важное. Иначе стала бы миссис Прюэтт рисковать спокойствием в семье, да и просто личным временем, чтобы остаться на ночь глядя в кабинетах Министерства. Уж точно не для того, чтобы перекинуться парой слов с... другом детства.
- Если ничего срочного, я могу дождаться их сам, чтобы ты пораньше пошла домой... К семье.

- О, в самом деле? Подготовка таких выступлений - это очень серьезное задание, значит тебя и в самом деле признают сильным профессионалам. Поздравляю, Люси, ничего меньшего ты не заслуживаешь. Уже думала насчет того, куда дальше двигаться по карьерной лестнице? Я имею в виду, ты же не будешь готовить чужие речи всю жизнь, ты ведь можешь намного больше. Может, тебе подумать о карьере атташе? Уверен, у тебя есть все шансы.
У нее действительно были все шансы. И дело даже не в громкой фамилии, не в прирожденно аристократизме, а в том, что Лукреция всегда обладала определенной дипломатической жилкой, которая позволяла идти на уступки, но в то же время быть сильной, когда того требовали обстоятельства. Её присутствие сейчас в этом кабинете было наглядным доказательством тому. Вот Норберту не хватало способности пойти на попятную, он и сам это знал. Напролом - другое дело, а если подключить к хождению напролом всех окружающих, то будет не только проще, но еще и веселее.  Совсем не то, что надо дипломату, да он и не собирался идти по этой дороге, куда больше интересуясь тем, что происходит внутри его страны, чем за её пределами.
- В отъезде, вот как? Значит ты только поэтому здесь? - Что и требовалось доказать: до дипломатии ему было как до... той же Америки через океан. - Прости, я не должен был говорить этого. Он наверняка хороший человек, и ты его любишь, и у вас в семье царит взаимопонимание и взаимоуважение. Я и в самом деле рад за тебя, Люси.
Во всяком случае, в это хотелось верить. Что ей хорошо, что родители угадали, когда подобрали ей мужа, что она и сама вышла замуж по любви, или хотя бы смогла вырастить в семье это чувство уже после начала семейной жизни. Или все же нет? Тяжело признавать, что кто-то оказался лучше тебя. Нет, все это слишком сложно, чтобы пытаться обдумывать прямо сейчас. Лучше и в самом деле свернуть разговор в какую-нибудь более безопасную сторону. Почему бы и не на запад?
- Да, несколько раз. Это великолепная страна, Лу, место, где ты просто-таки дышишь воздухом свободы и больших возможностей. Мне бы хотелось перенести часть этого воздуха сюда, на острова. Нашему замшелому обществу не помешал бы глоток свежего заокеанского ветра.
Нобби невольно заулыбался. Америка была чем-то вроде детской мечты, или, скорее идеала. Страна равенства, страна возможностей. Особенно хорошо заметно было, если сравнивать все с той же Британией. На фоне схожести различия поражали еще больше. Конечно, лучше дома места нет, и глупо было бы мечтать о том, чтобы превратить консервативную до мозга костей страну в подобие той, которая начиналась с колоний авантюристов. Но это не значило, что не стоило пытаться перенять от соседей кое-что хорошее.
- Когда-нибудь я сделаю это, Люси. Когда-нибудь все здесь будет по-другому, и людей будут оценивать не по счету в Гринготтс или родословной, а по тому, кто они есть на самом деле. Вот только не знаю, когда. Может, я к тому времени уже буду бородатым стариком вроде Дамблдора.
Нобби  сдвинул бумаги и уселся прямо на стол: изображать из себя серьезного человека было не перед кем, а энтузиазм и готовность прямо сейчас начинать свое великое дело требовали выхода.
- Но и это ведь не помешало ему сделать то, что он сделал, правда?

- Просто работать? - он усмехнулся и покачал головой. - Хельга, наверно, была бы счастлива видеть, что ее принципы не чужды и представителям других факультетов. Но мне кажется, ты и в самом деле не должна ограничивать себя этой ежедневной рутиной, когда ты способна на большее.
А дальше она вдруг понесла что-то совсем непонятное. Брови Норберта от удивления уползли куда-то лчень высоко.
- "Твоей заслуги нет"? "Как и всегда"? Хэй, что они сделали с моей Лу? Откуда эта неуверенность и самоуничижение? Какая ерунда, никакой глава департамента в здравом уме не стал бы доверять написание своей речи только получив рекомендацию за бокалом вина, пусть даже от самого блэкского Блэка в мире! Даже не думай, это все твои заслуги, и ты должна ими гордиться. Даже я ими горжусь.
Лич внимательно посмотрел на сидящую перед ним молодую женщину, пытаясь угадать, что она пытается сказать, ничего не говоря. Браки по расчету. Они, наверно, тоже могут быть удачными, если расчет не только на деньги и громкое имя. Но - что? - не в её случае? Это такая просьба о помощи, присыпанная ничего не значащими словами? Или это такая паранойя, и миссис Прюэтт не имела в виду ничего сверх того, что было сказано?
- Странно? - он скептически хмыкнул, но развивать тему не стал: даже по голосу Люси было слышно, что она тоже прекрасно понимает, что это верх бессмысленности, так зачем сыпать соль на рану. - Ну я и радуюсь.
Впрочем, звучало как-то не слишком радостно. Ну конечно, он обязательно свяжет жизнь с тем, кого полюбит, сразу как только отделается от этой дурной хаффлпафской привычки во всем делать выбор один раз и надолго. Ну или просто сможет наконец отпустить ту, кого у него и так уже отобрали. Да, это все дела давно минувших дней, давно пора забыть, и Нобби даже был уверен, что получилось, но эти ежедневные, а теперь вот и ночные встречи как маховик времени возвращали прошлое, которое теперь казалось еще более радужным, чем потускневшие воспоминания.
А Лукреция как будто специально била по больному, по тому, что раньше даже не приходилось замечать. Например вот этой разнице между "нами" и "вами". Или в самом деле она была, эта разница? Эта мысль, которая показалась бы смехотворной еще вчера, сейчас сверлила мозг все сильнее с каждым новом сказанным словом.
- Музыка? Кино? - Лич смотрел на нее с непониманием. - Я не знаю, я думаю, что им там сейчас не до новой музыки. Война... Ты же знаешь про маггловскую войну, знаешь, Лу? Она ведь закончилась чуть больше года назад, а войны в их мире - это совсем не то, что в нашем.
И опять эти "мы" и "они", но теперь уже совсем другие. И как можно объяснить чистокровной волшебнице, что такое ночные бомбардировки, лагеря смерти, поля с тысячами непохороненных "пропавших без вести"? Да и нужно ли объяснять? Чтобы в очередной раз испытать отвращение к тем, для кого граница между "свой" и "чужой" становится поводом истребить всех, кто не соответствует.
Нобби честно попытался подобрать нужные слова и даже сделал глубокий вдох, но затем опять выдохнул. Нет, слишком сложно для такого вот разговора.
Люси, кажется поддержала его в намерениях, заставив еще раз улыбнуться, только теперь что-то не очень радостно.
- Кажется, если твои дети захотят точно знать, что добились всего сами, им достаточно будет просто не просить о протекции при приеме на работу. Или вообще выбрать место, которое ты и твой муж не будете одобрять. Только вот захотят ли? Люди редко специально ищут для себя сложные пути. И редко идут против воли родителей даже в самых важных вопросах выбора жизненного пути. Наверно оставить свое имя на семейном гобелене - это все-таки очень важно. Разве не так, Лукреция?

- Прости, я думал, вы нашли способ защитить дом, родовая магия или что-то еще.
Самому ему тогда пришлось срочно искать деньги, чтобы нанять людей, которые смогли бы установить нечто подобное, да еще и над маггловским домом. Денег не нашел, во всяком случае, недостаточно, но Августа и Минерва, которая к тому времени даже школу еще не окончила, пришли на помощь, и жилище не пострадало. Кто бы мог подумать, что Блэки или Прюэтты тоже могли испытывать подобные проблемы.
Атмосфера в комнате неожиданно накалилась до предела, а напряжение достигло той самой критической массы, за которой должен был последовать уничтожающий все взрыв. Впрочем, неожиданно ли? Не нужны были ни хрустальные шары, ни кофейная гуща, чтобы угадать, чем может закончиться такая беседа. Они оба и в школе-то не отличались сдержанностью, а сейчас, когда уже и чувства друг друга, вроде бы щадить не надо, так и подавно. И все же Нобби с ужасом понимал, что творит. Точнее, что рушит даже тот остаток пусть не тех чувств, которые могли бы остаться, но простой элементарной дружбы и теплого отношения.
И в общем, отповедь Лукреции он более чем заслужил, и прекрасно понимал это. Да, в погоне за равенством слишком просто перегнуть палку и пытаться склонить чашу весов в другую сторону. Неужели сейчас он занимается именно этим, заодно втаптывая в грязь того человека, которого меньше всего хотел бы обидеть, и не позволил бы обижать никому другому? Пришлось выслушивать, и даже стараться не перебить, вникнуть, потому что кто еще вовремя остановит? Нет, не так, к кому еще Нобби стал бы прислушиваться, чтобы на опасном повороте не свернуть на полной скорости совсем не туда.
- Я не хочу мыслить штампами, Люси. И да, ты права, я не знаю, сколько нужно сил, чтобы подчиниться людям, которые считают, что лучше тебя знают, как прожить твою жизнь.
Лич вздохнул и слез со стола. Он явно опять говорил что-то не то, но никак не мог понять, в каком месте загвоздка. И разве не были эти размышления о силе воли, необходимой, чтобы плыть по течению, так похожи на анекдот про пьяницу, который не хотел пить, а выпил?
- И самое главное, я не понимаю, зачем это надо. Почему надо быть кем-то другим вопреки своим желаниям? Человек, который идет наперекор теряет очень много. Удобную жизнь, уважение тех, кто навсегда исключает его из своих рядов, считая предателем. Приобрести он тоже может многое, но самое главное не то, что у него появляется, а то, что он сохраняет. Свободу и право быть собой. Пол-Европы недавно вели за это право войну, о которой ты знаешь, и вырвали победу дорогой ценой, но разве она того не стоила? Мне всегда казалось, что без этого и жизнь-то особо ценить не за что, потому что она как будто уже и не твоя. И именно поэтому мне жаль, правда, искренне жаль аристократов, которые давно забыли, что такое эта свобода, и считают самым естественным делом продавать своих дочерей замуж за древнюю фамилию и до краев наполненную банковскую ячейку.
Может быть и в самом деле, на все это нужны были силы. У Нобби не нашлось сил сейчас даже на то, чтобы продолжать смотреть ей в глаза. Да и все эти слова о чувствах были просто солью на незажившие раны, раны, которые едва ли когда-нибудь затянутся. Лич прошелся по кабинету, нервно взлохматил пятерней волосы и, конечно, не заметил за собой этого жеста. Он слишком многое хотел сказать. И понимал, что говорить это нет никакого смысла. Что это лишь усилит боль. Если чувства когда-то и имели значение, то не сейчас. Не тогда, когда Лукреция уже сделала свой выбор. Может быть он и правда опоздал? Но никогда не бывает слишком поздно. Норберт опять подошел к столу, за которым она сидела, присел так, чтобы видеть её лицо и осторожно взял за руку.
- Никто не скажет твоим детям такого, Люси. Никто не обвинит их в малодушии и в том, что они плывут по течению, потому что ты не заставишь их плевать на свои чувства ради того, чтобы оправдать какие-то давно устаревшие стандарты. Обещай, что не заставишь, пожалуйста.

Пояснения Лукреции ввели Лича в еще большее недоумение. Пусть дом Блэков был окружен маггловскими домами, которые могли пострадать при бомбардировках, но почему бы не поставить щит и над ними? Вряд ли министерство стало бы всерьез возражать, но если и так, всегда можно найти способ. В конце концов, как ни печально было это признавать, "договориться" с чиновниками по такому деликатному вопросу можно было во все времена. У Блэков хватило бы средств. Неужели, все дело в том, что это были именно дома магглов? Неужели принцип был настолько важнее даже собственного комфорта? Впрочем, а чего еще можно ожидать от семьи, не только выжигающей из своего сердца любое упоминание о своих неугодных детях, но готовых даже убивать их за то, что они прислушались к своему сердцу?
Сейчас, только сейчас Нобби начал понимать, насколько чудовищную ошибку совершил тогда. Надо было просто забрать Люси из этого дома, от этих людей, предложить ей забыть о десятках поколений давно истлевших в своих склепах предков и начать все с чистого листа, так, как будто она никогда и не была Блэк. Согласилась бы она? Кто знает. Но он должен был хотя бы попытаться, а не отступать сразу, как только она подтвердила слухи, в которые он не верил до последнего. Наверно только тогда можно было бы по праву говорить, что он сделал все возможное. А сейчас поезд ушел. Что можно сделать, когда перед тобой уже не та самая Люси Блэк, а мадам Прюэтт?
Вопрос о том, к чему прислушаться проще, зову сердца или долгу перед семьей, наверно, навсегда так и останется открытым. В конце концов, если бы самому Нобби тогда предложили решение: купить себе хорошую липовую родословную, отказавшись и от родителей-магглов, и от того, что он уже в те годы считал делом своей жизни? И все ради прекрасной Лукреции, ради большого чувства и семейной идиллии, согласился бы он? Хорошо, что не надо давать ответ, никому, даже себе. Иначе пришлось бы лгать. Или того хуже: пришлось бы говорить правду. А так можно было валить все на обстоятельства непреодолимой силы.
- Спасибо, - очень серьезно кивнул он в ответ на данное обещание. - Жаль, что все пошло именно так. Но теперь я знаю, что есть островок благоразумия среди тех, кто отказвается верить, что люди рождаются равными. Ты - мое тайное оружие.
Оружие, которым он, конечно, никогда не посмеет воспользоваться, чтобы не дать повод чокнутой родне Лукреции сомневаться в её лояльности и испытывать на ней какие-нибудь экспериментальные яды. Как вообще такая практика может существовать в цивилизованном обществе? Как можно о ней говорить вот так спокойно, даже не пытаясь призвать к порядку хотя бы тех же Блэков, которые зарвались настолько, чтобы открыто угрожать друг другу убийствами?
Интересно, что бы они сказали, если бы слышали весь этот диалог, и последние слова Люси? Да что там они, Норберт и сам не знал, что говорить. Сказала бы она это лет восемь назад, и говорить ничего не надо было бы - просто поцеловал бы, и какая разница, кто там смотрит. Но тонкая грань между "тогда" и "сейчас", грань её новой фамилии, неожиданно оказалась пусть и обманчиво прозрачной, но слишком прочной стеной нерушимой клетки. Только вот кто из них двоих был заперт, так и оставалось загадкой. Лич встал и опять отступил к столу, на котором недавно сидел. Все-таки американские коллеги должны были выбрать более пунктуальную птицу, сейчас это ощущалось как никогда остро.
- Что ж, теперь мы будем видеться очень часто, и скоро ты опять будешь скучать по тем спокойным временам, когда у тебя был шанс от меня отдохнуть, - у него так и не получилось улыбнуться, чтобы это стало чуть больше похоже на светские шутки для того, чтобы разрядить обстановку. - И теперь если ты захочешь, - если тебе позволят  - мы можем даже выираться в Хогсмид на выходных, как в старые добрые времена. Познакомлю тебя с хорошими людьми, да и Минерва с Августой будут рады опять увидеть тебя.

Нобби серьезно кивнул, не сводя глаз с девушки. В самом деле, обещаний на сегодня вполне достаточно, и "постараюсь" - это уже не так уж и мало.
- Обрадую Минерву, значит. Разве может у тебя что-то не получиться, если ты постараешься?
Появление совы быол как нельзя кстати. Во всяком случае, позволяло переключить мысли с одной личной проблемы на множество общественных и перестать чувствовать себя эгоистом, который пытается вернуть прошлое. Пока Люси кормила сову, Лич быстро подписал расписку о получении и привязал её к лапе птицы. А затем распечатал конверт. Все необходимое было здесь, и его лицо опять расплылось в улыбке. Нобби пробегал глазами цифры,  всматриваясь в них, сверяя пергаменты друг с другом и перекладывая в одному ему понятном порядке.
- Не то чтобы задание. Это все тот же закон о рабочих квотах для магглорожденных. Бьемся над ним годами, но все время упираемся в сопротивление тех, кто не верит в то, что статус крови никак не влияет ни на таланты, ни на навыки. Здесь, - он с довольной улыбкой продемонстрировал Лукреции пачку документов, извлеченных из конверта, - данные по некоторым американским предприятиям. Добыть их было практически нереально: стоило мне запросить сведения о количестве магглорожденных среди работников, их министерство делало круглые глаза, да вот прямо как у этой совы. Им, видишь ли, неоткуда взять такие данные, статус крови не обозначается ни в каких бумагах. Ну представь, как бы у нас запросили статистику оценок по Предсказаниям среди колдомедиков Мунго.
Нобби разложил нужные бумаги на столе и направил на них палочку, раз за разом произнося заклинание копирования. Можно было бы, конечно, обойтись невербальными, но все-таки Лич был не самым сильным магом, а допустить ошибку в этой работе было никак нельзя - сочтут за фальсификацию. Один за другим на столе появлялись листы-копии, которые маг аккуратно складывал в стопку. Впрочем, вся эта работа не мешала ему продолжать говорить.
- В общем, мне пришлось задействовать некоторые неофициальные связи, а их клеркам проводить опрос среди интересующих нас групп, за что им отдельное спасибо. И теперь, - он наконец опустил палочку, собрал получившиеся копии и с видом победителя поднял их над головой. - Теперь у нас есть данные, которые подтверждают эффективность специалистов вне зависимости от того, родились они среди древних и благородных или на маггловской ферме. Отличная основа для завтрашних прений в Совете.
И все с той же улыбкой покачал головой, глядя на Люси. Она выглядела не очень-то бодро, что, в общем, не удивительно в такое время, а с учетом произошедшего разговора, который, должно быть, ей дался не намного проще, чем самому Норберту, загружать её политикой было вообще негуманно.
- Я опять заболтал тебя этими своими законами, да? Ну, зато теперь можно спокойно отправляться по домам.

Всегда приятно, когда твои пламенные речи находят не только внимательного слушателя, но и поддержку. В лице Люси поддержка была ценнее вдвойне. Так можно говорить бесконечно, хотя бы просто ради того, чтобы смотреть, как она слушает, чуть склонив к плечу голову и улыбается в ответ. Все было практически идеально, за исключениемразве что нескольких мелочей. Например неожиданно прорезавшейся совести, которая риторически вопрошала своего хозяина, уверен ли он, что имеет право втягивать спокойно живущую мадам Прюэтт в свои политические игры, которые - Нобби и сам это прекрасно знал - были отнюдь не безопасны. Он пытался молча оправдываться тем, что это не более чем разговор двух старых друзей, что он вовсе не собирается привлекать Лукрецию к каким-то активным действиям, что, может быть, она вообще не узнает, что такие действия ведутся, и уж совершенно точно не поймет, кто за ними стоит. Совесть лишь цокала языком и укоризненно качала головой, очевидно, не верила. В общем-то, Лич и сам не особо верил себе. И, если уж быть совсем честным, отлично осознавал, что вносит смуту там, где за долгие годы успело воцариться пусть шаткое, но все-таки равновесие и, может, в каком-то смысле, даже счастье. Ведь нормальные люди умели находить счастье в стабильности и постоянстве. А что мог принести он, кроме веры в то, что завтра все будет по-другому и непременно лучше? Только не каждый захочет жить в погоне за этим "завтра".
- Конечно, Лу, - Норберт серьезно кивнул и подал ей руку. - Идем, провожу тебя в Атриум, до каминов.
Не то чтобы это был долгий и опасный переход, где ей обязательно нужна была компания. Но вырвать у ночи еще несколько минут, чтобы даже не поговорить, а просто быть рядом и чувствоовать её поддержку - разве это было не бесценно? Коридоры, лифты, опять коридоры. Какие-то люди навстречу: Министерство ведь никогда по-настоящему не засыпает. Сердце магической Британии, может ли оно остановиться? Может быть, в этом и был тот магнит, который тянул сюда Нобби и таких как он - в том, чтобы влиться впостоянное, непрекращающееся движение и стать его частью. Вечный двигатель. Разрушить все это? Нет, но направить его работу на что-нибудь действительно важное и необходимое обществу, а не на обеспечение безбедного сществования привилегированной прослойки. Свобода, равенство, братство - сейчас не больше, чем пустые и громкие слова, замыленный лозунг. Но еще немного усилий, еще один марш-бросок, и они могут стать реальностью.
- Ну вот, - Лич остановился у одного из каминов, который по неизвестным науке причинам внушаал ему больше доверия, чем остальные. Еще несколько секунд смотрел на спутницу, ппытаясь убедить себя, что вместе с фамилией в ней поменялось все  - и не в состоянии обнаружить тех значительных перемен. Сложно, слишком сложною - Это, наверно, довольно эгоистично, но я рад, что нам удалось поговорить, пусть и в ущерб сну. Теперь иди домой, тебе все же надо выспаться и забыть все то, что я тебе наговорил.