Каккая-то муха назойливо жужжит над ухом, не реагируя ни на немагические намеки, вроде рукой отмахнуться, чтобы отвязалась, ни на всяческие ступефаи. Ступефаи, правда, большей частью летят мимо, потому что попасть заклинанием по мухе - задание весьма нетривиальное, и больше подошло бы какому-нибудь аврору. А Родни - не аврор. Скорее, наоборот. В смысле, мирный гражданин, который в теплый весенний день просто хочет отдохнуть в саду и попытаться вникнуть в непростой текст, между прочим. А тут - муха. Авроров, конечно, можно вызвать, чтобы уже они занялись нарушительницей спокойствия, но здесь возникают некоторые сложности. И основная среди сложностей - вовсе не то, что бравые служители правопорядка вовсе не обрадуются такому приглашению. Главная проблема заключается в той самой книге. Книга продавалась в Борджин и Берк. Продавалась - как бы это сказать - из под прилавка. Точнее, продается, все еще не куплена: в руках Лестрейнджа находится копия. В общем, узнай кто-то об этом, расстроились бы все: Бёрки - из-за того, что информация, которая должна быть продана, вместо этого... позаимствована; авроры - потому что книга из запрещенных, а их, по непонятным причинам, всегда расстраивали такие вещи; папа - он вообще вечно огорчался, ему только повод дай; Том - потому что при этом обязательно всплывет его имя.  Расстраивать Тома Лестрейндж совсем не хочет, поэтому принимает ответственное решение справляться в мухой своими силами.
Два заклинания: одно преобразовывает часть ветки на соседней яблоне в птицу, другое заставляет птицу атаковать. Нет, никто не говорит, справиться можно было бы и проще, заперев, например, насекомое в кокон Протего. Но Родни считает, что оно заслужило себе право на смерть в бою вместо позорного заключения. И, что немаловажно, ему самому намного веселее наблюдать за происходящим.
Именно за увлекательным созерцанием поединка его и застает сначала эльф, на которого Родерик не обращает особого внимания, а потом и гостья, о которой, предположительно, докладывал эльф. Бросив на девушку беглый взгляд и отметив, что это сестра Нотта, даже не успев удивиться, что она может здесь делать, Лестрейндж с первых же слов прерывает её приветствия и объяснения, выразительным жестом подзывая присоединиться к наблюдению за гладиаторскими боями, которые подходят к финальной стадии, и, может даже сделать ставки. А птица тем временем заходит в крутое пике, которое, без преувеличения, может стоить ей наколдованной жизни, но у самой земли все же выравнивается, да не просто так, а с мухой в клюве. Родни издает радостный возглас, дает птице проглотить законную добычу, и только потом отменяет эффект трансфигурации, возвращая существо в первоначально-деревянный вид. К дереву, правда, её уже не прикрутишь, но невелика потеря. Только после этого Лестрейндж наконец нормально оборачивается в гостье.
- Приветствую в нашем гостеприимном доме. Маркус не заходил, где его носит - понятия не имею. Или ты не за ним?
"За ним", вообще-то, ходить довольно странно, Маркусу уже двадцать все-таки. Но родственники иногда выкидывают и не такое. Особенно, когда эти родственники - Нотты. Родни задумчиво стучит палочкой по книге, ненавязчиво превращая обложку в "Проблемы трансфигурации на уровне понимания глубинной сути объекта".
- Как дела, Флавия, - ну да, он помнит, как её зовут, что, кто-то сомневался? - как там в Министерстве. Говорят, ты там работаешь? Неужели правда?

Отредактировано Roderick Lestrange (2015-12-09 10:43:15)

Представление оценено по достоинству. Родни довольно ухмыляется и едва удерживается от того, чтобы раскланяться. Еще бы, такое пике. Нормальная птица такого не сделает. Что говорит либо о том, что трансфигурация получилась куда лучше ожидаемого, и птица была птицей только внешне, имея намного более развитый мозг, либо о великолепно получившимся внушении, которое заставило создание забыть о своих инстинктах, исполняя приказ. И это ведь даже не непростительная магия!
К сожалению, вместо того, чтобы устроить овацию или поинтересоваться, как же такое получилось, или еще каким-нибудь образом продолжать выражать свое восхищения, сестра Нотта моментально меняет тему. Лестрейндж равнодушно пожимает плечами. Вообще-то, ему нет дела до Министерства. И не потому что там скучно, веселье себе, наверно, можно найти, работая где угодно. Но зачем, если найти его можно и не будучи трудоустроенным официально. Он мог понять Тома, которому приходилось зарабатывать в антикварной лавке на не самой лучшей в мире должности. Он мог понять грязнокровок, которые жаловались, что им не дают спокойно работать. Чего он не мог понять, так это желание таких как Флавия, ну или Маркус, добровольно приковать себя к пусть самому статусному работодателю, такому, каким и было Министерство, обязательством являться  контору каждый день ровно в девять. Он бы поинтересовался, в чем смысл, но знал, что спрашивать бесполезно, все равно никто из таких трудоголиков никогда не мог дать внятного ответа.
- Да, в последнее время к нам часто не долетают совы. Кажется, отец опять экспериментирует с защитными барьерами.
А дальше беседа поворачивает туда, куда, вроде бы повернуть была не должна. Нет, вообще-то обычно Родни не против поговорить о своих увлечениях, развлечениях, да вообще о себе. Но не тогда, когда речь с места в карьер заходит о тех способах, которыми он зарабатывает деньги. Особенно когда интерес исходит от лиц официальных, пусть они официальные лишь номинально. А если припомнить, это это официальное лицо еще и имеет отношение к Нотту, в компании которого Родерик далеко не всегда умел промолчать о том, о чем разумно было бы молчать, то становится и вовсе неуютно. Но обвинять Маркуса в том, что он не умеет держать язык за зубами, пока рано, для начала бы неплохо разобраться в ситуации.
- Теоретически, Флавия, работой можно назвать многое. Я, например, помогаю отцу вести его дела. Исключительно на добровольных началах, сама понимаешь, возраст у него уже не тот, чтобы везде успевать. Но в основном, я продолжаю самообразование. Книги, - он поднимает на уровень глаз девушки "Проблемами трансфигурации" и тут же убирает, - встречи и переписка с интересными людьми, путешествия. Это дает пищу для размышлений и не позволяет скучать. Можно узнать, почему ты, собственно, интересуешься? Хочешь внять моему примеру бросить свой рассадник бюрократии?
Хочешь ничего не сказать - говори обо всем. Хорошее правило и работает чаще всего. Собеседник уверен, что получает пищу для размышлений, но это не более чем пустышка: "много слов" отнюдь не всегда равняется "много информации". Поэтому Родни продолжает говорить, делая паузы в основном для того, чтобы набрать воздух.
- Это правильно. Я как раз собираюсь в начале лета на континент, пока еще точно не знаю, куда, но, скорее всего, на Европе не остановлюсь. Хочешь, возьму тебя в компанию. Могу поспорить, ты до сих пор не слишком много где бывала, да? Могли бы спланировать и вместе. Как насчет Индии? Там должно быть много чего, с чем стоит познакомиться. Ритуалы одни чего стоят!

Родни готов и дальше скакать с темы на тему, но неожиданно разговор о путешествиях попадает в точку, и на нем можно остановиться. Правда, вместо Индии - Южная Америка. Но это не важно, о ней тоже можно поговорить. Многословно и бессодержательно, перемешивая факты с тем, что только что пришло в голову, но звучит достаточно правдоподобно.
- Да, именно! Колумбия весьма впечатляет, у них стоит поучиться зельеварению. А потом приехать домой и понять, что ничего по их рецептам не сваришь, потому что восемьдесят процентов из ингредиентов запрещены, а еще десять попросту не достать. Но если только ради академического интереса...
Лестрейндж оживляется, слушая себя, увлекаясь виртуальным словесным путешествием, а когда Флавия тоже проявляет интерес, пусть он какой-то тухленький, это не беда, так и вообще начинает радостно улыбаться во все тридцать два.
- Правда, поедешь? - Нотт меня убьет... - Отлично! Смотри, - в несколько заклинаний он сотворил неплохое подобие карты, не бумажной, но призрачно повисшей в воздухе, палочкой тыкает в основные точки, заставляя их соединиться фосфоресцирующей линией. - Как тебе такой маршрут? Захватим все самое интересное: Карпаты, Средний Восток, потом... что?
Его улыбка гаснет быстро, оставляя после себя на лице какую-то нервную и неуверенную гримасу. Родни вообще не понимает, что происходит. Привет-друг-моего-брата-покажи-мне-как-ты-нарушаешь-законы. Отличный беспроигрышный ход! Надо подсказать аврорату. На что она рассчитывает в самом деле? Все это сбивало с толку и, по правде говоря, пугало. Но, конечно, не настолько, чтобы убить подчистую любопытство и, свернув разговор, попросить гостью заглянуть на огонек позже.
- Коллекция? Ты про сувенирный мусор из путешествий? Я редко такие собираю, зачем? Привожу бесценные впечатления, делаю путевые заметки иногда. Может, научусь когда-нибудь обращаться с воспоминаниями и буду их консервировать во флаконах. Омут Памяти, конечно, штука редкая, но, уверен, кто-нибудь возьмется выполнить под заказ. Не знаешь каких-нибудь хороших артефактологов? Я бы отлично заплатил.
Нет, ей определенно нравится играть в следователя. Это так Министерство на головы влияет, ну точно! Сидишь там дни напролет под землей, смотришь в стенку, на которой, как тебе кажется, окно. Спятить в такой обстановке - дурное дело нехитрое. Особенно если ты Нотт. Родни присматривается к девушке с интересом. Ему еще никогда не приходилось сталкиваться с чокнутыми вот так, лицом к лицу. Если не считать Дамблдора, конечно, но там не доказано.  Надо бы пообщаться с ней поближе, метафизически препарировать, может быть, даже в менталике потренироваться. Но пока Флавия продолжает настаивать на своем сценарии, Лестрейндж только и может, что являть собой аллегорию наивности.
- Послушай, я вообще не понимаю, куда ты клонишь. Какая законность, на что ты намекаешь? И что ты хочешь купить? Правда, извини, не возьму в голову. Кто тебе сказал, что я что-то продаю? Мне вроде еще в школе всегда вполне хватало на сливочное пиво.
Если долго выпучивать глаза с видом идиота, начинает болеть голова. Странно, но Родни никогда не думал, что однажды ему придется познать такого рода мудрость на себе. А вот поди ж ты, как жизнь непредсказуема. Главное, не войти в роль настолько, чтобы потом не получилось из нее выйти. И предложение сестры Нотта как нельзя кстати, потому что дает возможность переключиться на другой стиль ведения этой странной беседы. Лестрейндж опять тупо улыбается и радостно кивает.
- Идем.
Родерик кивает ей, приглашая следовать за собой. Некоторое время молча ведет её по саду, уже не пытаясь заговаривать зубы, понимая, что Нотт не отступит, потому что упрямая не меньше, чем брат. Перескочив три ступени крыльца, открывает дверь и так же жестом приглашает пройти вперед. Заходит в холл вслед за ней, поднимает палочку и аккуратно, но так, чтобы она почувствовала, прикасается ею к спине девушки, как раз между лопатками.
- Флавия, скажи прямо, зачем пришла? Ты же понимаешь, что ничего не найдешь здесь без разрешения на обыск. А с ним - и подавно.

Доверие. Приятное, наверно, чувство. Родни доверяет себе. Чаще всего. Иногда ему приходится заставить себя поверить, что он доверяет другим. Но довериться сестре Нотта, просто потому что... Нет, она даже не говорит, почему, просто удивляется, что ей не доверяют. Особенно после того, как единственная просьба, насчет артефактологов остается без ответа. Неужели ты настолько не доверяешь мне, Флавия? Чем же это я заслужил?
- Да ну что ты, я и не думал! Оскорбляю я по-другому.
Ну вот, а теперь она еще и пугаться отказывается. Может, и зря. Когда на тебя направляют оружие в доме, где, как ты считал, тебя радостно встретят - это ли не повод? Даже если это оружие - всего лишь...
- Эй! Чего это "зубочистка"? Отличная палочка, сикамора, между прочим!
Ну в общем, дальше все идет так, как наверняка шло бы, если бы Нотт пришла и в самом деле добывать свидетельства. А что: какой-нибудь артефакт вполне мог бы передавать все сказанное прямиком господам на второй уровень. И не проверишь же. Разве только она сама расскажет. И она расскажет.
- Я не торгую антиквариатом, в отличие от Берка, Флавия. Ты знаешь, что не торгую, я знаю, что ты знаешь, и так далее. Более того, если ты хочешь у них что-то купить, ты высылаешь им сову, а они уже высылают к тебе Тома, чтобы он познакомил тебя с ассортиментом и оформил сделку, это ты знаешь тоже, верно? Но ты приходишь ко мне почему-то. Я пытаюсь не ударить в грязь лицом и помочь тебе, спрашиваю, что же ты хочешь купить, приглашаю тебя в дом, кстати, хочешь чая? Почему же ты кажешься такой недовольной? Ни малейшей идеи.
Объяснения звучат не очень. В подарок Нотту лучше всего бы купить новый мозг, если это именно от него сестра знает о невинном хобби Родерика. А он таким не торгует, к сожалению, иначе тут бы очереди стояли.
- Хорошо, давай поговорим. Начнем с того, что ты расскажешь мне, почему вообще решила, что я могу хранить что-то противозаконное, да еще и продавать это. Давай, Флавия, как на духу и с захватывающими подробностями, ладно? Чтобы послушать было интересно. Ты же не против, что я не прячу зубочистку? Ты же не боишься меня, в самом-то деле?

Палочка все-таки действует на неё целительно, и она начинает говорить уже намного ближе к сути. Прямо - чего от нее и требовалось. Ведь кажется, что проще: не петляй, скажи с самого начала напрямую, что пришла не по поручению министерства, артефакт не распознает твои слова как ложь - ну или распознает, тогда тоже разговор совсем другой. Именно в этом проблема многих современных магов: в нежелании говорить прямо. Родни опускает палочку, хотя и не прячет её, щелкает пальцами - и через минуту в воздухе перед Флавией зависает чашка с чаем и блюдце с каким-то маффином даже. Да уж, что бы ни говорили о бездумности домовиков, а каких-то гостей они явно любят больше, чем других. Вот Альфу, по всей видимости, нравятся чистокровные молодые ведьмы, Родерик поспорил бы, что и чай готовился так долго только потому что эльф успел сгонять к Ноттам и спросить тамошнего, сколько класть сахара и не добавить ли чабреца. Лестрейндж садится в кресло напротив, опирается локтями на колени и готовится слушать внимательно. Хотя что там слушать - Флавия сдает брата с трех нот. Родни в жесте немого отчаяния прячет лицо в ладонях. Маркус, Маркус... Может быть, это не ты убьешь меня, Маркус, может быть это как раз наоборот.
- Может быть, он имел в виду, что я могу достать не что угодно, а кого угодно, а ты просто не поняла? - без особой надежды говорит он, так и не меняя своей обреченной позы.
Ладно, приходится признать, что Нотт-таки проболтался, и как-то с этим жить. И поскольку Флавия наконец переходит от долгих прелюдий к постановке конкретной задачи, и разговор становится предметнее, Лестрейндж выныривает из-за непробиваемого щита собственных рук и теперь смотрит уже с интересом, умозрительно вертя заданные условия в руках, составляя из них всевозможные мозаики в поисках единственно верного решения.
- Я бы сначала спросил, что это за место, и какой опасности в первую очередь стоит ожидать. Обычная палочковая магия? Стихийная и неконтролируемая? Физическая угроза, например, какие-нибудь стихийные бедствия, драконы или магглы?
Он откидывается на спинку кресла с самым расслабленным видом, закинув ногу на ногу. Задача сложная, пусть и достаточно тривиальная. Основная сложность в том, что в таких случаях люди очень неохотно делятся сутью проблемы, а без понимания сути можно исключить только самые очевидные последствия нежелательного воздействия.
- Это довольно важно спрогнозировать заранее, поможет выбрать тактику и понять, нужен ли тебе вообще артефакт. Во многих случаях можно обойтись Феликс Фелицисом. Если, конечно, твои визиты в непредсказуемые места не становятся частым и регулярным развлечением, потому что этим составом лучше не увлекаться.
Потому что, хотя об этом и забывает рассказать своим студентам Слагхорн, у этого прекрасного зелья, как и у многих других, есть некоторые побочные эффекты. Родни приходилось встречаться с людьми, у которых некоторое время тому назад было достаточно средств, чтобы обеспечивать себя жидкой удачей или, к примеру, обороткой, в достаточных количествах. В Лютном таких было предостаточно, и чего бы Лестрейнджу совсем не хочется, так это в один прекрасный день обнаружить среди них сестру Нотта. И все-таки в гомеопатических дозах многие опасные составы не просто полезны, а дают ошеломляющий эффект. Впрочем, как и артефакты, в этом с ней сложно спорить.
- Считай, ты это уже сделала. Только ты все равно промахнулась. Я не торгую артефактами. Да, иногда привожу что-нибудь для себя, для друзей, для дальних знакомых, которые заранее знали, какой сувенир хотели бы получить. Но сам я не коллекционер, увы. Нет у меня в потайном кармане артефакта для решения любой твоей проблемы. Что, как ты резонно заметила, не значит, что я не знаю, где можно это найти, если понадобится. Поэтому давай-ка ты расскажешь мне все так, как рассказывала бы своему колдомедику: все от начала до конца, можно с предысторией и эпилогом. И ни слова лжи, это может затруднить постановку диагноза и спровоцировать некорректное лечение.  Так что за место, Флавия?
А потом он опять улыбается почти так же, как недавно в саду, только, может, чуть с большей осмысленностью и цепкостью, и всем своим видом выражает готовность слушать.

Родерик, который уже успел пережить потерю конфиденциальности в вопросе небольшого сувенирного заработка, только беззаботно отмахивается и радостно замечает.
- Да ну что ты, я вовсе на него не обижаюсь, просто думаю, как бы убить его поболезненнее. Ты как сестра должна быть настоящим специалистом в этом вопросе. Что посоветуешь?
Тарелка с маффином, в отличие от чая, все еще зависает в воздухе, и Лестрейндж считает, что это несправедливо. Всё неправедливо: и то что кекс сегодня достался не ему, и то, что Нотт проявляет такое неуважения к Альфу, что даже не собирается, кажется, употребить ее по назначению. Преисполненный ощущения, что несет в мир справедливость, он тянется, хватает кекс с тарелки и откусывает сразу половину. Шоколадный и с орехами, отлично. Ничуть не смущаясь того, что не являет собой эталон великосветских манер, когда говорит с набитым ртом, он опять только плечами пожимает.
- Ну, мой отец, например, считает по-другому. Он мог бы много рассказать тебе о том, как коварны и опасны магглы. Приведет тысячу аргументов и заставит законспектировать, так что лучше, наверно, не заговаривай в его присутствии на этот счет.
Ну все, теперь можно спокойно доесть маффин, а Флавия уже пусть допивает чай. Все по-честному. Точнее, было бы по-честному, если бы еще через полминуты на тарелке сам собой не материализовался новый кекс. Это уже почти заигрывание со стороны домовика, и Родни решает, что даром это эльфу не сойдет. Еще не хватало свободомыслия в Лестрейндж-Холле!
Но сейчас заниматься этим скучно, тем более, что Родерик уже ухватил мысль, и даже вообразил себе некоторые пути решения поставленной проблемы. Осталось только подняться с кресла, очистить мантию от случайно попавших на неё крошек, и сделать задумчивое выражение лица, оглашая следующие непреложные истины.
- Всегда можно что-то подобрать, Флавия. Вопрос в том, можно ли, не зная конкретики, подобрать не просто что-нибудь, а что-нибудь нужное. Ну чтоооо ты, еще никто никогда не пожалел, что обращался ко мне. Ну, идем?
он протягивает руку, но замечая нерешительность на лице гостьи, просто обхватывает аккуратно за плечи и настойчиво подталкивает к камину. А то может она вообще не решится на второе "идем", а Родни уже загорелся идеей. И не одной, но другие не имеют к сестре Нотта никакого отношения, ими Лестрейндж поделится с совсем другими друзьями, когда закончит оказывать помощь страждущему.
- А пока мы не дошли, расскажи мне во всех подробностях, где твои "милые и буйные" грязнокровки собирают митинг.
Важная информация, без нее никак. Ну, можно выяснить и у кого другого, наверно, но зачем, если под рукой, а точнее, в руках, такой замечательный источник информации? Лестрейндж залезает в просторный камин и, с нетерпением переменаясь с ноги на ногу, едва дожидается, когда туда же заберется и нерешительная незваная гостья, чтобы бросить горсть летучего пороха, и только тогда осознать, что "Трансфигурация", которая совсем не про трансфигурацию, осталась лежать на кресле.
- Дом Магвайра, Эннискиллен.
Ну а потом объяснять что-то и вовсе было некогда, зато уже через несколько секунд Родни, всматривающийся в мелькающие помещения, наконец подтолкнул Флавию под локоть и сам вывалился вслед за ней в комнату, которую неосведомленный посетитель вполне мог бы принять за филиал "Борджин и Берк".

- Я бы не согласился. - Родни доедает маффин медленно и со вкусом, заодно обдумывая, как бы ответить понятнее. В общем-то он считает, что опасно любое мыслящее существо, но такой ответ, скорее всего, покажется Нотт всего лишь отговоркой. - Если бы не побывал в Берлине во время путешествия сразу после окончания школы. Поверь, такие туры очень расширяют горизонт и заставляют посмотреть по-новому на вещи, которые считаешь привычными. Неужели тебе никогда не было интересно? Ты ведь тоже могла бы рассекать по миру вместо того, чтобы просиживать дни напролет под землей.
Сомнения Флавии прямо-таки трогательны. Родни даже напрягает память, но нет, никто не высказывал недовольства. Может потому что глупо высказывать его, когда играешь одновременно и с законом и с теми, кто его нарушает. Может, потому что, берясь за штучную работу не ради денег, а по зову души, Лестрейндж всегда был осмотрителен и аккуратен, и дела устраивал на высшем уровне. И сейчас его даже беспокоит, что, пока точной информации нет, высший уровень недосягаем.
- Жаль, что не знаешь. Но уточнять некогда, будем исходить из того, что имеем, хотя будет не так весело.
Он с сожалением цокает языком. Нотты слишком серьезны. Главные зануды чистокровного сообщества. Это все знают. Если бы получилось наставить одну из них на путь истинный, Родни чувствовал бы, что план по добрым делам на сегодняшний день выполнен. А вместе с помощью ближнему, на которой он сосредоточен сейчас, так и вообще на всю неделю потянет.
- На митинг грязнокровок? Там еще будет много грязнокровок, да? Много милых и буйных грязнокровок.  - Протесты. Это всегда казалось довольно интересным. Но почему-то до сих пор не случалось стать частью чего-то такого, масштабного. Подумать только, они все там соберутся, будут требовать для себя каких-нибудь привилегий, наверно. Может быть даже как-нибудь доказывать, почему они ничем не хуже нормальных магов. Те люди, родители которых как раз и сделали с Берлином то, что всего несколько лет назад так впечатлило Лестрейнджа. Ну как такое пропустить! - Я подумаю. Собираешься нарисовать пару транспарантов в поддержку?
Дом Магвайра, как и следовало ожидать, завораживает. Родни вообще не представляет, кого бы он мог оставить равнодушным, этот дом. Та пыль, которую верно подмечает Флавия, даже она здесь, кажется, пропитана магией. Может эта пыль - тоже артефакт, просто раньше никто не догадывался. С Магвайра бы сталось устроить такое.
- Единомышленник, - Родерик медленно ступает по комнате, ненавязчиво уклоняясь от встречи с пробежавшей под ногами шкатулкой на паучьих лапках: уж слишком неприветливо она хлопает крышкой. - Это не я, это Магвайр. Проходи осторожнее. К любой вещи прикасаешься исключительно под свою ответственность. Некоторые из них могут убивать, кстати. Но мне всегда больше нравились те, которые сводят с ума.

- Интересным? Да, пожалуй, мне это кажется интересным.
Точнее, даже не это, а та роль, которую он сам может получить на таком сборище. Пока еще он точно не знает, какую, да, скорее всего, и не узнает, пока не появится там, а в том, что он появится, Лестрейндж теперь и не сомневается. Жизнь - чертовски короткая и непредсказуемая штука, и надо или использовать её по полной, или не использовать вообще, уступая место тем, кто знал, как развлекаться.
- Не надо писем, Флавия. Не думаю, что митинг будут скрывать, правда же? Загляну в "Пророк" на днях, ты знаешь, нам теперь каждый день приносят свежий номер бесплатно.
Ладно, ладно, он же уже почти даже не смеется. Хотя идея бунтующих грязнокровок и в самом деле кажется забавной. Ну, может, они разбудят Спенсер-Муна там в своем кабинете, и он наконец поймет, какую угрозу под боком игнорирует. Вообще, было бы неплохо подсказать им нечто подобное, но у Родни среди знакомых нет ни одного бунтующего и милого грязнокровки. Он косится на Флавию, во-первых, потому что у неё, может, и есть, кто-то ведь подсказал ей про митинг, во-вторых, впадая в ступор от её следующих слов.
- Ты... так шутишь? - Лестрейндж поворачивается к ней, торжественно возлагает руки ей на плечи и провозглашает всем известную и, в общем, банальную истину, - Будущее за нами Нотт.
Будущее за ними - это каждому понятно, а кому непонятно, тот глух и слеп. Чистокровные семьи существовали веками, и веками же у них пытались отобрать и власть, и капиталы. И что? Где они теперь? А Лестрейнджи и Нотты - здесь, живы и довольны жизнью, несмотря ни на что. Так что толпа грязнокровок, преисполнившихся негодования - это просто небольшое развлечение.
Но Флавия, конечно, не умеет развлекаться. Отдергивает руку, как только слышит страшилку уровня тех, что рассказывают друг другу первокурсники по ночам в спальнях. И куда ей на тот митинг! Пусть даже и с защитным артефактом.  вот и сейчас вместо того, чтобы наслаждаться сменой обстановки и, пока дают, поближе познакомиться с без преувеличений выдающейся коллекцией Магвайра (точнее, той частью коллекции, что он выставляет на обозрение, а это, понятное дело, верхушка айсберга), она жмется, пытаясь ни к чему не прикоснуться, и опять задает вопросы, которые были бы больше к лицу аврорам.
- Нотт, не будь занудой, - какой странный совет, Родни и сам не верит, что сказал нечто подобное. "Нотт, перестань быть Ноттом". Ну почти предложение в случае с Флавией. - Разные. Например о том, что магию нехорошо загонять в рамки закона.
Вот и вся лекция. Достаточно, чтобы примерно обозначить рамки того, во что она только что вступила. Считая, что дальнейшие пояснения тонкостей его взаимоотношений с Магвайром совершенно ни к чему, Лестрейндж продолжает осторожное, но все же целенаправленное движение по комнате. Несмотря на то, что здесь есть окна, мыли их, судя по всему, только во времена Основателей, да и груды вещей мешают солнечному свету пробиваться и заливать собой пространство. Поэтому приходится внимательно смотреть под ноги, под руки и над головой. Поэтому же не сразу становится очевидным, что очередная куча, сваленная в самом темном углу, не совсем куча, а вполне может озвучить ответ, который и собирался дать Родни.
- Полно таких.
Ну да, разумеется, это человек. Не просто человек, а еще и хозяин дома. Родерик радостно улыбается: Магвайр любит эффектные появления, а ему самому нравятся эффектные появления Магвайра. Поэтому отступает на второй план, давая возможность Флавии тоже оценить мастерство. И даже сдерживается и не толкает ее локтем в бок, бессловесно вопрошая, ну как ей, хотя это и стоит ему определенных усилий.
Хозяин тем временем, не вставая с кресла, в котором он сидел все это время, тянется рукой куда-то наверх и протирает нечто, что на поверку оказывается источником света. Свет загорается, и теперь уже вполне можно рассмотреть и неопрятную грузную фигуру, и морщинистое лицо собеседника, которому на вид лет эдак двести.
- Да, но нам нужно нечто другое. Магвайр, она собирается...
- Сюда?
Старик стучит костяшками пальцев по какой-то местной газетенке недельной давности, в которой, в отличие от "Пророка" будущий митинг грязнокровок обсуждается не первой полосе с продолжением. И верно, чего же еще следовало ожидать от ведущего издания, которое давно уже в руках отца? Родни хватает газету и с довольным видом пробегает строки глазами.
- В двух шагах от Министерства, надо же. Да, именно сюда.
И он возвращает газету на место, припечатав пальцем колдографию, изображающую место проведения сборища и крыши окрестных домов.

Отредактировано Roderick Lestrange (2016-01-11 20:50:49)

Родни довольно кивает в ответ на ее заявление, но Нотт продолжает рассуждать и даже просить прощения, из-за чего удостаивается взгляда недоверчивого и вопросительного, хотя возможно ли разглядеть все эти тонкости в темном пыльном чулане, который Магвайр считает своим домом.
- Насмешка? Думал, ты просто решила сделать комплимент.
И как это может быть насмешкой? Интерес к миру, любопытство ко всему, что происходит вокруг, желание принять в этом самое непосредственное участие - разве не это отличает живых от всех остальных? А Родни собирался быть именно живым, быть а не казаться. Мог бы научить и Флавию, вот ее брат эту науку схватывал буквально на лету. Но для этого девушка должна была бы довериться ему, а подобного желания за ней пока не наблюдалось. Хотя по тому, о чем она говорит дальше и по руке, которая, похоже, против воли хозяйки опять тянется к какой-то шкатулке, можно составить двоякое впечатление. Может она не так уж и безнадежна. Лестрейндж решает, что займется ею всерьез, сразу как закончит с этим сборищем грязнокровок.
Магвайр не особо разговорчив, только неодрбрительно причмокивает губами, когда Флавия вот так берет и напрямую озвучивает то, что озвучивать совсем не принято. Родни укоризненно смотрит на спутницу.
- Беспорядки? Я? Ну что ты, как можно подумать? Я же законопослушный гражданин своей страны, уважаю закон и право и дорожу своей репутацией.
Это точно. Вопрос лишь в том, какой именно закон и какое право. И в том, что репутация у него несколько специфична.
Магвайр тем временем поднимается из своего кресла со звуком, до боли напоминающим скрип, и Лестрейндж мог бы поклясться, что это скрипит не мебель, а его кости. Он неспеша подходит к Нотт, пристально рассматривает ее с ног до головы, пока Родни едва сдерживает смех, наблюдая за выражением ее лица, а потом заявляет.
- Мне нужна болванка.
Дело ясное, без болванки никак. Что-нибудь неприметное, то, что не вызовет вопросов, и что несложно унести с собой. Родни не вмешивается. Магвайр в своем деле профи, сам разберется. И действительно, после еще одного пристального осмотра, ирландец неожиданно быстрым и ловким движением безапелляционно тыкает палочкой в какой-то кулон, висящий на ее шее.
- Вот это подойдет. Стой-ка спокйно.
И не дожидаясь реакции, начинает бормотать формулы, не отрывая палочки. Родни быстро кладет руки Нотт на плечи, чтобы она и правда не дернулась случайно.
- Тихо. Не бойся. Знает, что делает.
Времени это занимает немного. Лестрейндж только успел договорить, когда Магвайр убрал палочку и опять медленно поплелся в свой угол.
- Активируется обратным отсчетом от пяти. Вслух, как ты наверно понимаешь, - кажется, ему вообще все равно, слушают ли его, да и слышат ли. - Видишь опасность, считай. Такса как обычно.
Рони молча кивает и ссыпает на грязный стол небольшую кучу галеонов. Потом, не снимая руки с плеч, разворачивает девушку к камину, из которого они и вылезли, и аккуратно подталкивает ее туда. Здесь делать больше нечего.

Ну вот, таким, как Флавия, что предупреждай их, что не предупреждай, только повод дай испугаться, воспользуются они им моментально. Нотт, конечно, нервничала и, в общем, сложно было винить ее в этом, в конце концов, когда тебе прямо в грудь направена палочка, а ты не можешь поднять свою собственную, это никак не способствует расслаблению и философскому мировосприятию. Впрочем, надо отдать ей должное, лишних телодвижений девушкане делала и с честью вышла из испытания, не закатив не только исерику, но и глаза, а это в ее случае было впечатляющим достижением. Более того, сразу после окончания процедуры, не задавая лишних вопросов, полезла в камин. Лестрейндж лиш ь удивленно качает головой: сестра Нотта сегодгня раскрывается с неожиданно приятной стороны, и она определенно заслуживает поощрения, например в форме ответа на все же волнующий ее вопрос, который она озвучивает уже в камине, а потом повторит еще раз. Впрочем, Родни не спешит. Делает шаг за ней только перебросившись еще парой слов с Магвайром на тему предстоящего сборища грязнокровок. Вообще-то на сборище Магвайру плевать, зато он рассчитывает на неиссякаемый поток заказов в эти дни. Политика - штука прибыльная.
Выбравшись из камина в гостиной собственного дома и обнаружив, что Флавия уже там и, судя по количеству сразу же обрушившихся на нее вопросов, успела заскучать, Лестрейндж вскидывает руку, в гротескном жесте, как будто собирается таким образом защититься от них.
- Не все сразу, Нотт, не все сразу.
Щелкает пальцами, давая домовику знак, и Альф, побежавший за маффинами, наверно, сразу, как только услышал пожелание гостьи, делает наполненное выпечкой блюдо видимым и осторожно опускает на журнальный столик перед ней. Родни весело, и он смеется, не считая нужным это скрывать. Нотт на удивление наивна, или, может, просто хочет такой казаться.
- Ты даже представить себе не можешь, в каких условиях иногда прозябают наследники великих родов, пока грязнокровки шикуют, освоившись в нашем мире.
Родни знает, о чем говорит. Ну или ему кажется, что он знает. В обрывочных рассказах Тома фигурировало нечто подобное и, хотя это, по понятным причинам, сильно его беспокоило, против обыкновения он был не слишком разговорчив на этот счет. Что сейчас не мешает Лестрейнджу рассуждвать о таких вещах с самым осведомленным видом.
Он печально смотрит на поданное угощение. Маффины его не особо интересуют, и достав палочку, он призывает на стол флакон какого-то зелья и бутылку огневиски.
- Успокоительное, - увереренно заявляет Родни и по очереди указывает на каждую из емкостей. - Есть сертифицированное, а есть проверенное временем и личным опытом. Тебе какое? Можно совместить, эффект будет сильнее. Магвайр - непревзойденный мастер создавать порталы. Никогда не промахивается. Этот оотправит тебя туда, где ты сможешь удобно и безопасно наблюдать за происходящим, если на площади начнется веселье. Кстати, тебе ведь не надо объяснять, что Магвайр - человек скромный, и незачем лишний раз упоминать о нем кому бы то ни было?
Он говорит все тем же спокойным, беспечным дпаже тоном, который вряд ли можно принять за угрозу. Или все-таки можно?

Родни с застывшей улыбкой выслушивает краткий обзор причин, по которым не все достойные господа живут так, как живут Нотты. Выясняется, что сами виноваты. Может и так, может. А может и не совсем. В любом случае, тот поучительный тон, который выбирает для своей лекции Флавия, вряд ли может способствовать взаимопониманию и вселенскому согласию. А сквозящее в голосе сочувствие к грязнокровкам заставляет насторожиться. Родни, в общем, насьороженности не демонстрирует, а вместо этого удобно располагается на диване и вытягивает вперед ноги, продолжая смотреть на девушку искоса.
- Мы никогда не умели зарабатывать так, как умеют зарабатывать магглы, - он говорит негромко и при этом внимательно смотрит на Нотт, как будто надеясь прочесть что-то на ее лице. - Сохранять - да, но не зарабатывать. Они умеют делать деньги из воздуха, поверь, я знаю, о чем говорю. Они умеют продавать то, что им не принадлежит, покупать на деньги, которых у них нет. Они не остановятся перед тем, чтобы заставить сотни таких же как они умереть от голода, если не смогут выгодно продать им кусок хлеба. Их выродки, те, кому по какой-то злой шутке судьбы досталась палочка, переняли от родителей все худшее. Они разрушат весь наш мир, если это будет им выгодно. Почему же ты думаешь, что они бедствуют? Лично я не замечаю вокруг страдающего стада грязнокровок, готовых работать за еду. Я бы может нанял парочку для грязной работы. Но увы. Или может они прячутся и ждут, когда эта еда появится перед ними по щелчку пальцев?
Он щекнул, и невостебованное блюдо с маффинами исчезло. Вот если бы грязнокровок можно было бы выдрессировать точно так же, как домовиков, тогда, глядишь, нормальные людии не смотрели на них так, как будто только что вступили в кучу, благоухающую отнюдь не фиалками. Но нет, они были тотально бесполезны, а в таком случае, от них необходимо было избавляться.
Впрочем вопросы политики быстро уступают место менее глобальным, зато намного более интересным.
- Из аптеки? Обижаешь! Стоило ли семь лет подряд ходить в любимчиках у старины Слагги, чтобы потом покупать зелья в аптеках? Нет, только индивидуальная сборка из отборных ингредиентов. Но по проверенному рецепту. Ты разве мне не доверяешь?
Лестрейндж посмотрел на Флавию с видом оскорбленной невинности и рассмеялся, когда она все же выбрала виски.
- Намешать зелий? А ты знаешь толк в... развлечениях.
Он рывком садится на диване, меняя расслабленную позу на то, что могло бы считаться более подходящим для культурного диалога с леди из хорошей семьи и уже почти отмахивается от настойчивого упоминания о деньгах: и приходят же некоторым в голову такой бред. Но неожиданно его голову посещает светлая мысль, которая может сделать сегодняшний день еще веселее.
- Забудь про галлеоны, Нотт, давай лучше сыграем
Он направляет волшебную палочку на стол рядом с бутылкой, и через несколько секунд там же оказывается внушительный чемодан, аптечка, наполненная самыми разнообоазными флаконами. Еще один пасс, и надписи на этикетках бледнеют и исчезают.
- Пьем по очереди до тех пор, пока кто-то один не отключится или до пяти. Проигравший оплачивает портал. Хотя нет, этого мало. Оплачивает портал и оставляет за победителем фант, который тот может использовать в любое время без права передачи третьим лицам. Ядов здесь нет. Ну что, Нотт, рискнешь?
Родни смотрит на нее с насмешкой, прекрасно зная, что Флавия откажется. И этим фактически проиграет, ведь Малфои не зря так не любят оставаться в долгу, они знают, что иногда требуют в качестве оплаты.
-

Родни со всем возможным скепсисом хмыкает, но все же выслушивает прочувствованную речь с выражением лица, которое ему самому кажется каменным. В её логике - один большой провал, но если она сама не понимает, где, есть ли смысл объяснять?.
- У меня есть сердце. Тролье. Сушеное. Привез как-то из Норвегии. Показать?
Может, конечно, она просто шутит, может быть, она это несерьезно, но Родни все же неплохо умеет читать по лицам, и лицо Флавии говорит о том, что она сказала именно то, что собиралась сказать. Может быть, даже слишком долго собиралась, поэтому наконец и вырвалось. Родни вздыхает и наклоняется к ней.
- Не варвары. Но они здесь лишние, пойми. Я не собираюсь способствовать жизни тех, кто в грязных сапогах без приглашения врывается в мой дом и заявляет, что с этих пор будет здесь жить. Я, уж прости, скорее спущу его с лестницы.
И это самое нормальное и естественное желание каждого, разве не так? Как можно говорить о чьих-то правах, когда ни прав, ни их носителей здесь быть вообще не должно? И откуда у Нотт такие идеи? Пожалуй, надо рассказать Маркусу, только что это изменит? Однокурсник, который вечно сидит, зарывшись в свои книги, разве он сможет повлиять на неё? И все же, надо что-то сделать.
Флавия соглашается, но её согласие формально, не надо быть гением, чтобы понять это. Лестрейндж тоже оставляет этот бесполезный спор, тем более, что недолго думая, Флавия соглашается и на пари, причем так спокойно, как будто ради этого и зашла сегодня в Лестрейндж Холл. Здесь, конечно, никакое каменное лицо не выдерживает, и с выражением крайнего изумления он смотрит то в глаза Нотт, то на её палочку, то на меняющиеся местами флаконы, пытаясь одновременно очень быстро подсчитать, чем это может выгодно ей, и чем в последствии грозит ему самому. Быстро не получается, и он оставляет эту затею. Отступать все равно поздно, да и вовсе не в характере Родерика, так что приходится идти дальше напролом.
- Честность - мое второе имя, Нотт, - все еще настороженно говорит он. - Можешь выбрать для меня емкость сама.
Но все-таки первый флакон он берет своей рукой и, не задумываясь особо, выпивает. По вкусу не понять, что там, особенно учитывая то, что среди зелий немало уникальных экспериментальных составов, сделанных собственноручно. Зато с тем, что только что с энтузиазмом выпила Флавия, никаких сомнений нет. Отличный выбор, жаль было бы не воспользоваться им, и с милой улыбкой Родни кладет руку на колено Флавии.
- Ну тебе же нравится ваниль, значит, не такая уж и бесполезная.
Зато её замечание про сиропы производит совершенно невероятный эффект. Внезапно Родерик осознает, что это самая смешная шутка, которую он когда-либо слышал, и не в силах сдерживать хохот, буквально сгибается пополам. Это срочно надо кому-нибудь пересказать, пока не забыл, но как же это сделать, если от смеха не то что говорить, вдохнуть сложно. Он повторяет её про себя, надеясь запомнить получше, но от этого становится еще смешнее, и Лестрейндж, продолжая заливаться, медленно сползает со своего дивана. Флавия смотрит удивленно и влюбленно, и это еще смешнее, настолько, что он понимает, что наверно лопнет, если сейчас не остановится, но остановиться не так-то просто. Она пьет еще, и при этом так смешно запрокидывает голову, что новый приступ хохота буквально скручивает его, а на глазах выступают слезы. Он тоже пьет, теперь уже не сам, конечно, сам бы он не смог удерживать пузырек в руках, но Флавия помогает так заботливо, что Родерик едва делает вдох, опять заходясь смехом. Что происходит дальше, он не помнит. Только то, что это чрезвычайно весело.

- Это не я! - реакция приходит быстрее чем сознание, на автопилоте, но реакция универсальная и, в общем, правильная: что бы ни произошло, виноват точно не он. Затем сознание немного проясняется, не проясняется только ситуация. - А? Что? Куда ты меня затащила?
Флавия не спешит давать ответ, ответ не дают и стволы каких-то елок, которых вокруг предостаточно. Родни медленно поднимается на ноги, отряхивает мантию, вытряхивает несколько иголок из волос, а из кармана почему-то достает сосновую шишку. Несколько секунд задумчиво изучает её, а потом зашвыривает куда подальше.
- Лес какой-то. Пошли домой? - он достает палочку, чтобы аппарировать, но уже через секунду едва ли не шипит от боли. - Черт!
Аккуратная глубокая рана рассекает плечо. Еще повезло, что расщепило совсем немного, мог бы и ногу оставить здесь, а всем остальным перенестись в неведомые дали. Но почему не работает аппарация? Даже в творческом порыве и при всей своей гениальности Родни все еще не создал зелье, способное перенести кого-то куда-то, а значит, добирались они сюда сами. Но куда? Непонятно. Понятно только, что уже совсем не смешно.
Родни роется в кармане, потом в другом, а потом бледнеет и выдает непечатную тираду, которая, как и все самые выразительные способы объясниться, почерпнута, конечно, от Долохова.
- Бадьян! - мантия быстро пропитывается кровью, и только сейчас Лестрейндж осознает, как же это чертовски больно, расщепиться. Он с неподдельным испугом смотрит на Нотт и говорит уже намного тише. - Дьявол, Флавия, у меня нет ни капли бадьяна! Моя рука...