23 ноября 1942
Обычно Родни не имел привычки слишком долго анализировать свои действия и их последствия, но сегодня, неожиданно для самого себя оказавшись на лекции профессора Биннса (все дело было в неожиданно заболевшей профессоре Меррисот и отмененном уроки Темных Искусств, то есть защиты от них, разумеется: если бы не эта неожиданная замена, Лестрейндж со спокойной душой отправился бы в гостиную, чтобы заняться там чем-нибудь более полезным, например решить все же ту вчерашнюю задачку по трансфигурации, подброшенную Дамблдором) думал над вчерашней отработкой, над тем, что к ней привело и над тем, к чему может привести она сама. Крайне неприятно было делать такие выводы, но, как ни крути, выходило, что шляпа в свое время очень ошиблась, отправляя его на факультет Салазара. Во-первых, совершенно ясно по итогам дня было то, что Родни не хватало той змеиной увертливости, той способности выходить из самых непростых ситуаций, которой всегда славились студенты этого факультета. Его ложь была слишком прямолинейной, атака - слишком в лоб. Он не сумел сориентироваться достаточно быстро, чтобы не вызвать подозрений, не сумел сдержаться тогда, когда сдержался бы, если бы не боялся. И он зачем-то приплел в эту историю с помолвкой, за которую дома и так по голове не погладят, еще и Тома. Ну Том-то при чем?
Том, который был совершенно ни при чем, сидел по левую руку от Родни и делал вид, что внимательно слушает профессора-призрака. Хотя, может быть, он и в самом деле внимательно слушал, ведь откуда-то же он знал всю программу и не запинался отвечать, когда Биннс, указывая на него своим полупрозрачным пальцем просил "мистера Рэддиша" рассказать что-нибудь о причинах гоблинских восстаний. Нотт кстати тоже слушал обычно, и даже умудрялся не заснуть, но сегодня его скосила совершенно банальная простуда, и он отправился в больничное крыло за порцией бодроперцового зелья. И в другой раз Родни даже жалел, что не может обменяться с Маркусом местами, ради того, чтобы друг послушал про свою любимую историю, а он сам получил лишний выходной, но не сегодня. Сегодня на кону были вещи поважнее истории магии, свободного времени и даже самочувствия Нотта. Воспользовавшись тем, что призраку обычно совершенно не было дела до того, что происходит вокруг, пока это не мешало ему бубнить что-то про реакцию кентавров на принятия Статута и последствия для всего магического мира, Родни оглянулся, убедился, что ближайшие соседи, сидевшие несколькими ярусами выше, вовсю заняты шахматной партией и, наклонившись к Тому, негромко спросил.
- Тебя правда вчера вызывал Дамблдор? Что хотел?
Ничего особенного, судя по тому, что ни Родерику, ни Вальбурге еще не пришли письма об отчислении или вежливые приглашения в Азкабан. Может быть, вообще совпало просто, и гриффиндорский декан хотел поговорить о каких-нибудь дополнительных занятиях для Тома, а отработка была не более чем просто отработкой за опоздание после Хогсмида. Родни, что ни говори, всегда был немного склонен верить в чудеса, особенно, если чудесным образом и без усилий с его стороны решались его собственные проблемы.
- Он был на нашей с Вэл отработке вместо Слагхорна. Сказал, что тот заболел, но Слагги сегодня выглядит довольно бодрым. Думаешь, они могли что-нибудь узнать? Про портал и наши отлучки?
