Нобби Лич не знал многих вещей. Будем честными, он не знал очень много из того, что предлагала студентам Хогвартса школьная программа. И не гордился этим ничуть, хотя и относился философски: всех денег не заработаешь, всех знаний не добудешь. Какому незнанию Лич сейчас искренне радовался, так это незнанию страха перед трибуной и большим скоплением народа. Огромным скоплением народа, если быть точнее. Согласовывая митинг, продумывая лучшие и худшие сценарии, он никогда не рассчитывал на такое количество людей. Зато эти люди – почему-то Нобби был в этом абсолютно уверен – на него рассчитывали.
Августа встретилась на пути почти сразу. Без Фрэнка – и это очень хорошо, потому детям, которых чуть менее благоразумные граждане взяли с собой, как ни печально признавать, не место в таких скоплениях людей.
- Заметила? Их намного больше, чем мы думали, - Нобби сиял. – Им небезразлично!
Лич прошелся по площади, приветствуя знакомых и почти незнакомых, поддерживая разговоры и стараясь поменьше удивляться тому, что люди, несмотря на погоду, продолжали прибывать. Это, наверно, должно было насторожить, но вместо этого прибавляло сил. Минерва, которая уже наверняка насторожилась намного сильнее него, была тут же, недалеко от трибуны, в аврорской мантии.
- Я забыл всю ту речь, которую мы с тобой писали, - признался он, Макгонагалл, незаметно комкая и разрывая в кармане исписанную бумажку. – Но кажется, я и так знаю, что скажу.
Наконец, время начинать пришло. Потрепав Минерву по волосам и поспешив ретироваться быстрее, чем она сможет отреагировать, Нобби поднялся на трибуну. Поднял палочку и направил на себя Sonorus.
- Я хочу рассказать вам одну историю, - голос зазвучал над площадью, заставляя людей стихнуть и обратить наконец внимание на то, что происходит на возвышении. - Она не поучительная, не переживайте. Просто история одного мальчика со смешным именем, родившегося в маггловской семье и проводившего одиннадцать лет своей жизни среди точно таких же сверстников и взрослых, зная о магии только из книжек со сказками, иногда помогая отцу на автозаправке. А потом, на одиннадцатый день рождения к нему пришел необычный гость, профессор из особой школы. Ему, конечно, сначала никто не поверил, поверить в такое непросто. Но так или иначе, уже в следующее первое сентября этот мальчик погрузил чемодан и себя заодно в Хогвартс-экспресс. Потом произошло еще многое. Семь лет учебы, квиддич, работа в Министерстве магии. Магией был наполнен каждый день его жизни, но она, эта магия, не стала для него рутиной. Этим он отличался от многих сверстников в магической школе. И может поэтому, или потому что им не нравилась его фамилия кое-кто отворачивался от него, отказываясь считать частью того мира, который теперь стал для него родным.
Лич оглядел площадь еще раз, замечая все новые и новые знакомые лица, даже – сначала он подумал, что показалось из-за тумана, но присмотревшись понял, что она и в самом деле пришла – секретарь департамента, которая еще недавно отстаивала совсем не ту позицию, к которой пытался приобщить её Норберт. Конечно, может быть, именно она и планировала на этом празднике жизни обещанную провокацию. Но он все равно кивнул девушке и улыбнулся. Когда-то он обязательно научится видеть подвох во всем, но до тех пор можно чувствовать себя спокойнее, когда веришь в лучшее в людях.
- Я знаю, что история этого мальчика -  лишь малая часть истории нашей страны. Я знаю, что эта история о многих из тех, кто стоит сейчас здесь. Но я знаю, что эта история может быть куда более счастливой для детей нового поколения. Если кто-то сомневается в этом, если кто-то задается вопросом, возможны ли перемены в этом пропитанном консерватизмом обществе, то сегодня он получил ответ. Это ответ тех людей, которым долгое время и очень многие говорили, что надо быть циниками, надо бояться, надо сомневаться в своих возможностях, в своих достижениях, в своих правах. Этот ответ в вас, в тех, кто оставил свои дела, кто пришел на эту площадь, чтобы их голос принес перемены.
Здесь говорить было значительно проще, чем в стенах Министерства. Может быть, дело было в свежем воздухе, может в тумане, который как будто создавал декорацию, напоминающую всем, где они живут, ради какой страны делают то, что делают. Что-то вроде британского флага от природы. А может, секрет заключался в людях, которые пришли сюда не для того, чтобы отбыть рабочий день, а по зову сердца, которые сейчас слушали, и которые не собирались – чего бы там не надумали себе Августа с Минервой – устраивать бунт и прочие разрушительные мероприятия, а совсем наоборот, хотели строить и создавать. Именно для них он сейчас говорил. Совсем не то, что было написано, распланировано, заготовлено. Слова – простые и очевидные – как будто сами складывались во фразы.
- Те, кто говорят, о разделении нашего сообщества, должны присмотреться повнимательнее. Все мы, рожденные магглами и магами, учим одни и те же науки в школе, приносим факультетам баллы и отбываем наказания. Все мы, рожденные магами и магглами, болеем за свои любимые команды на чемпионатах и ходим покупать своим детям книги в Косом переулке в конце лета. Все мы работаем на благо нашей общей страны, пытаемся сделать так, чтобы завтра было лучше, чем сегодня. И мы надеемся.
По их лицам даже сквозь туман, как будто накатывающий волнами и волнами же откатывающийся назад, было видно, что они сами прекрасно понимают все это, не раз задумывались об этом, может быть, даже говорили нечто подобное. Что это не пустые слова. Что даже те, кто не испытал всех этих проблем на собственной шкуре, знают, что дальше так продолжаться не может.
- Это надежда того магглорожденного, который впервые пришел к Основателям с просьбой научить его управлять своей магией. Это надежда Гефестуса Гора, первого полукровки, который смог возглавить нашу страну. Это надежда Максимиллиана Крауди, который не позволил магам в темные времена вымещать свой страх и ненависть на ни в чем неповинных магглах. Это надежда сотен наших соотечественников, забывших распри, помогавших магглам тогда, когда по миру прокатилась война. Это надежда мальчика со смешным именем, совсем недавно еще помогавшего отцу на автозаправке.
Лич кожей ощущал исходившее от толпы волнение. Это чувство передавалось и ему, заставляя, может, говорить чуть громче и чуть более громкие слова, чем он собирался сначала. Но это уже были не его слова. Это были слова и мысли тех людей, которые сейчас ждали, надеялись на то, что будут поняты. Да, надежда. Именно она и должна была стать флагом этой встречи, тем самым флагом, под которым Британия пойдет к переменам.
- Нас спрашивают, когда же мы успокоимся. Но если они думают, что мы выпустим пар и завтра, как ни в чем не бывало, продолжим довольствоваться тем, что нам бросают из жалости, - их ждет большой сюрприз. В Британии не будет спокойно, пока магглорожденные не получат равных гражданских прав со всеми остальными. Нам предстоит уйма работы, потому что многие из нас уже не ждут помощи от Министерства. Но глубоко внутри каждый из нас знает, что с теми изменениями, на пороге которых мы стоим, каждый ребенок-маг, не важно, где и кем он был рожден, сможет получить право на достойную жизнь, что двери больших возможностей все еще открыты каждому из нас.
Многие из тех, кто сейчас слушал, переговаривался, делясь впечатлениями, кто смотрел на трибуну все с той же надеждой, кто с удивлением, непонимание, с улыбкой, – многие готовы бороться. Многие готовы хоть сейчас поднять палочку против Министерства, если абстрактно, но и конкретно, против тех его представителей, которые сейчас оказались на площади по долгу службы.  В общем, в их сторону уже бросали напряженные взгляды, и это было как-то неправильно. В конце концов, разве не о единстве всех магов только что было сказано? Разве не о мирном пути к равенству, которое всегда идет рука об руку с братством и свободой?
- Да, нам предстоит долгий путь. Наше восхождение будет крутым. Возможно, мы не доберемся на вершину за год, за два, за пять. Но я обещаю вам – мы будем там, и с этого дня пойдем в это будущее огромными шагами. Потому что время обещаний и ожиданий прошло. Прошло время медленных и постепенных улучшений.
Минерва не одобрит. Августа совершенно точно не одобрит. Но может быть это и есть основной показатель того, что все идет правильно? Лич отступил от края трибуны и впервые за все время выступления поднял взгляд над собравшимися, туда, где невозможно было увидеть скрытую под землей громаду Министерства, но где она, вне всяких сомнений, была. Где сейчас должны были эхом отражаться его слова, потому что сложно было поверить в то, что они не будут услышаны даже усиленные рупором собравшегося здесь народа.
- Потому что главная сила всех людей в том, что они могут меняться.

Появление мистера Уильяма Лонгботтома и мистера Фрэнка Лонгботтома было на корню пресечено Августой, сердито шикнувшей на мужа и сына, собиравшихся поучаствовать в историческом событии. Событие, конечно, было важным, но митинги детям не игрушка, а колдомедик куда полезнее целым и невредимым, если с бесценной главой семейства что-то все же случится. Густа искренне надеялась, что обойдётся, что все пройдёт спокойно, но надежды её разбились в пух и прах, когда она аппарировала к ближайшему месту, откуда уже пешком добралась до места митинга.
Она прибыла заранее, чтобы посмотреть, послушать и вообще понять настроение людей, которые чего-то ждали от сегодняшнего дня, причём далеко не факт, что того же, чего и Норберт. Ой не факт... Однако то скопление людей, которое она увидела, её поразило - она не ожидала такой толпы, а люди все прибывали и прибывали. Становилось тревожно, только Лич сиял как новенький начинённый котёл, прости Мерлин.
- Намного больше, - И Августа столкнулась с дилеммой - вроде и хотелось спустить друга с небес на землю, а вроде бы и сбивать настрой не стоило. Задумавшись над тем, что же сказать, она упустила момент, Нобби, а потому оставалось только крикнуть во след. - Давай, удачи!
Нет, кому-то было и правда небезразлично, кто-то пришёл поглазеть. Кое-где мелькали вспышки колдографов - журналистская братия всегда была невероятно голодной до свежих новостей, а тут такой повод. Лонгботтом поморщилась, встретилась взглядом с Минервой, но подходить не стала, прекрасно зная, что сестра на службе ещё более невыносима, чем она сама - ну а что, кровь-то одна. Только вот теперь ей казалось, что авроров мало для такой толпы: реши кто-нибудь зло пошутить и устроить беспорядки, толпа просто может смести представителей правопорядка и всех, кто попадётся под ноги. Они не рассчитывали на такой ажиотаж вокруг их скоромного мероприятия...
Нобби, кстати, от переизбытка скромности не страдал, что в данном случае было очень даже неплохо. Хоть он и успел сказать, что забыл всю речь, говорил хорошо, прочувствованно, вдохновенно. Августа в который раз убедилась, что из хаффлпаффца таки вышел прекрасный оратор - толпа внимала.
В какой-то момент только она стала слишком активно внимать и метафоры воспринимать за прямые указания. Лонгботтом скорее почувствовала, чем на самом деле поняла, что толпа заряжена на действие, повертела головой, наблюдая за выражениям лиц соседей, за краткими комментариями, которые до неё долетали, насторожилась. Надо было подать какой-то знак МакГонагалл или же Нобби, только какой и о чем? О том, что толпа прямо сейчас готова сделать первый шаг на пути к освобождению и уравнению, сравняв с землёй министерских, которых сможет достать прямо сейчас?
Стиратель памяти незаметно достала палочку, перекладывая её поудобнее в руке и аккуратно начала перемещаться в сторону сестры.
- Аккуратнее, Лич... - Августа не строила иллюзий, что Нобби её услышит, зато в толпе, как ей показалось, она увидела знакомые лица, которые вряд ли были тоже сочувствовавшими делу магглорожденных.

А все взгляды были устремлены к сцене, а не к ней. Вальбурга и не хотела сейчас к своей персоне повышенного внимания, она вообще хотела обдумать один серьёзный момент - можно ли здесь дышать. Вокруг были гразнокровки, предатели крови и прочие отбросы, по какой-то нелепой ошибке именуемые тоже частью магического сообщества. Они воспринимали себя чем-то лучшим, чем домовые эльфы, а на каком основании? Эльфы, как известно, при этом обладают достаточно сильной магией и, видимо, достаточно развитым мышлением, чтобы понять одну простую вещь - служить чистокровным есть величайшее благо и наслаждение. А эти... Ни рода, ни силы, ни-че-го. Ничего, кроме раздутого непомерно самомнения и необоснованного желания получить ещё больше, неблагодарные твари, не ценящие то, что у них есть. Мало прав? О, их слишком много! Они имеют право дышать тем же воздухом, что потомки древних родов, в чьих венах течет чистая и драгоценная кровь, выпестованная магией.
Вальбурга затаила дыхание, всё ещё не решив для себя сложную дилемму - оскорбит она свою честь тем, что дышит тем же воздухом, что и грязнокровки, собравшиеся на свой омерзительнейший митинг в поддержку чего-то там. И выдохнула резко, презрительно фыркнув на очередные пустые и надуманные слова с трибуны - смех и только, а все эти недоумки стоят и внимают, разинув рты. Уничтожать, конечно, надо было тех, кто на трибуне, кто совсем близко к ней, чтобы остальные потом смотрели на развенчанных кумиров и больше не пытались поднять головы от земли и положенной им грязи. Мерзко. Блэк постоянно поправляла платье и терла пальцами, если ей казалось, что в толпе случайно кто-то прикоснулся к ней. Если бы прикоснулся действительно, наверное, она бы не выдержала и убила. Или не убила, но точно что-то сделала, чтобы грязь оказалась под ногами.
Вэл брезгливо подобрала полы мантии, больше следя, куда поставить ножку в изящной дорогой туфельке, чем за речью. С речью и без того было всё ясно, она наслушалась этого выродка магглов, ещё на приеме прокляв всеми возможными способами Барти Малфоя и его неуместное чувство не то юмора, не то болезнь мозга.
- Родни! - Беззвучно выдыхает девушка, на секунду касаясь Лестрейнджа кончиками пальцев, немного приходя в себя от ощущения, что она здесь не одна среди идиотов и уродов, на празднике абсурда и сумасшествия. Брезгливость в глазах сменяется темнотой, поднимающейся из самой глубины сердца и разливающейся по губам довольной мерзкой улыбкой. А почему бы и нет? Палочка сама выскользнула из рукава в пальцы, словно бы только того и ждала. Несколько отточенных движений кистью и туман поднимается повыше, любезно закутывая людей в неопределенность. Главное им самим здесь не потеряться. - Здесь плохо слышно, подойду поближе.
И изящно брошенное между делом со спины невербально Terrorem adjicio приятному молодому человеку, знакомому ещё со школы. Кто-то думал, что школьные счеты закрыты? Откроем новые.
Ухо улавливает совсем рядом чьи-то бурные речи, но вот досада, в толпе человека не слышно, а на трибуну... Хочет ли он? Вэл всё так же не останавливаясь невербально помогает страждущему высказаться банальным Sonorus, тут же уходя в другую часть толпы, выискивая тех, над кем ещё получится посмеяться и повеселить мистера Лича, он же так старался!

Каролина Монтегю не любила толпу. При таких скопления народа  контролировать ситуацию всегда трудно – слишком много случайных факторов, слишком много вариантов, когда что-то может пойти не так. И нужно хорошенько подумать, чтобы суметь предотвратить обострение некоторых моментов.  Впрочем, думать на опережение в данном случае Каролине пока не требовалось, поразмыслить должны были стратеги поумнее ее или, по крайней мере, занимающие более высокую должность. Если уж они решили, что нескольких авроров хватит для поддержания порядка на огромной площади во время провокационного митинга… То кто такая Каролина, чтобы в этом сомневаться! Но противный червячок сомнения так просто убираться не желал, и пришлось приложить усилия, чтобы успокоить его.
Удобно сжимая палочку в правой руке, Каролина левой чуть поправила воротник, несколько сбившись в сторону, он мешал идеальной картинке. Под аворорской мантией у Монтегю имелась белоснежная рубашка, а стрелки на строгих брюках продолжали держаться ровно, как и было задумано. Подобная безупречность не давалась так легко и стоила  Каролине отказа от часа сна, впрочем, молодая женщина давно привыкла к такому режиму. Красота, вопреки известному утверждению, стоит вовсе не жертв, а – времени и дисциплины.
Сосредоточившись на наблюдении за площадью, Каролина слушала речь в пол-уха, но даже на этом основании  аврор смогла сделать вывод, что Норберт весьма неплохо смотрится в качестве оратора. Кстати,  и неспокойная  толпа все же предпочла его дослушать. Все остальное началось уже позже… 
- Вот и проверим, хорош ли был ваш план безопасности, - невольно подумала Каролина, когда испуганные крики людей донеслись до нее.
- Прошу меня извинить. В сторону. В сторону, пожалуйста.
К счастью, люди охотно пропускали аврора в той части площади, куда еще не добралась паника. Причину этих панических настроений быстро выдал едкий запах дыма. Люди метались, отталкивая друг друга, кого-то уже сбили с ног, и он беспомощно выставил вперед руки, старясь защитить себя. Удивительно, как в страхе люди забывают о самых простых вещах. Видимо потому, авроров специально учат принимать возвещенные решения даже в самых «горячих» ситуациях. Правда, науку эту постигнуть не так-то легко. Непросто  в критические моменты совладать со своими эмоциями, но всегда можно довести жизненно важные действия до автоматизма, и тогда тело само будет знать, как ему поступить, даже если для этого не последует внятной команды.
Сердце Каролины тревожно забилось при виде мечущихся людей, однако  сейчас это вовсе не помещало ей действовать эффективно.
- Aguamenti! – волшебное пламя может погасить лишь волшебная вода. Но Монтегю пришлось еще несколько раз повторить это магическое действие, прежде чем ей удалось успокоить огонь.
Когда опасность была ликвидирована, Каролина цепким взглядом скользнула по толпе, выявляя тех, кто пострадал больше всего.
- Мисс, прошу вас следовать со мной. Вам необходима помощь целителя.
Женщина с жуткого вида ожогами на ногах в ответ лишь кивнула и последовала за Каролиной, опираясь на кого-то из своих друзей и кривясь от боли при слишком торопливых движениях.
Захватив по дороге еще двоих пострадавших, аврор Монтегю проводила их к порталу, которому положено было выйти открыться возле госпиталя святого Мунго.
Сделав это, Каролина поспешила вернуться к патрулированию площади. Здравый смысл подсказывал ей, что возгорание возникло не случайно, и у того или у тех, кто его организовал, возможно, в планах какая-нибудь гораздо более впечатляющая демонстрация.

Да, им было не все равно. Может быть, даже слишком не все равно, но это "слишком" было практически незаметным на фоне всеобщего воодушевления, на фоне эмоционального подъема, который и сам Лич испытывал в полной мере. Вот, кажется, тот момент, который так близок к победе, который уже склоняет чашу весов в ту самую сторону, которая необходима магическому сообществу. Люди на площади были взволнованы, и хотя что-то в этом волнении определенно было не так, Нобби списал это чувство на свое собственное: мало ли что покажется, когда стоишь на трибуне перед неспокойным морем людей. Они ведь этого и хотели, неспокойствия. Так что, наверно, радоваться надо.
Радостно было до тех пор, пока из толпы не раздался усиленный сонорусом голос. Нобби нахмурился: говорить с сонорусом на массовых мероприятиях если, конечно, ты не оратор, было знаком крайнего неуважения собственно, к выступающему, и это негласное правило нарушалось только в самых исключительных случаях, даже в департаменте законодательства, члены которого никогда особо не страдали уважением к оппонентам. Но хуже всего, конечно, был не сам факт того, что кто-то взялся оппонировать прямо с площади, даже не то, что именно говорил этот человек. Хуже всего было то, что Лич, в общем, не мог с ним не согласиться в глубине души.
Речь, написанная с неделю назад в соавторстве с Минервой была правильной, насыщенной фактами, построенной по всем правилам ораторского искусства и... скучной. Она бы, конечно, не спровоцировала подобной реакции, все прошло бы спокойно и мирно. Наверно, надо было и в самом деле придерживаться изначального плана. Тогда не было бы провокаций, тогда и соглашаться было бы не с чем, не пришлось бы останавливать сначала себя, а потом и кого-то, кто слишком близко к сердцу воспринял призыв не ждать больше непонятно чего, а прямо сейчас не просто потребовать, а взять свои права. Но теперь уже поздно было думать об этом. Надо было решать проблемы по мере поступления, а они поступили.
Нобби внимательно пробежался по людям на площади взглядом, чтобы вычислить эпицентр. Найти говорившего было несложно, многие головы сейчас были повернуты к нему. Потом он заговорил опять.
- Точно, мы и не будем ждать. Мы будем... Нет, подождите-ка, это неправильно, что я здесь, а вы - там. У вас есть, что сказать, поднимайтесь ко мне, , мы же одна команда, дайте людям увидеть и услышать вас.
Обращаешься к человеку, говорящему с переполненной площади - споришь сразу со всеми. Вывести его на трибуну - значит одновременно и заставить их слушать, и одновременно, в какой-то мере, лишить молчаливой поддержки, того самого гула за спиной, который обычно воспринимается как одобрение. Кроме того, человека, отделенного от толпы всегда проще контролировать, если ему в голову придет какое-нибудь другое заклинание, похлеще соноруса.
Он спрыгнул с трибуны и пошел через толпу. Люди не препятствовали, отступая там, где можно было отступить, давая дорогу. Лич уверенно направлялся к тому месту, откуда доносился голос, и откуда он раздался опять как раз тогда, когда он приблизился к желающему высказаться. Кажется, для волнений появился еще какой-то повод, но это было где-то в другой части площади, и не наделенный слишком высоким ростом, Нобби не мог видеть, что за повод это был. Как бы то ни было, он только успел увидеть, как разошедшийся активист дает задание кому-то в аврорской мантии. Оставалось лишь радоваться, что кем-то в аврорской мантии была Каролина, и зная её, можно было с уверенностью сказать, что она вполне в состоянии проигнорировать провокацию и просто продолжать выполнять свою работу.
- Нет, они на нашей стороне! Спрячьте палочки и оглянитесь вокруг. Тот, кто сейчас поднимает оружие, хочет дискредитировать нас, использует нас, чтобы запугать простых людей.
Надо было надеяться, что людям хватит здравого смысла, чтобы не распространять это на находящихся на площади авроров, тем без палочки было бы никак.
- Не дайте нашим противникам повода сказать, что мы используем нашу магию для того, чтобы развязать войну! Добиваясь законного, мы не станем преступниками. Нам нужно равноправие, а не реки крови, которые затопят и нас с вами, и наши дома. У нас чистые руки, и с чистыми руками мы пройдем по этому пути до конца. Разве мы здесь для того, чтобы ненавидеть, разве мы пришли за насилием? Нет! Мы получим то, на что имеем право, но сделаем это только мирным путем, - он похлопал по плечу того, кто так хотел быть услышанным и махнул головой в сторону трибуны. - Хочешь сказать им что-то? Идем на трибуну, оттуда речи звучат убедительнее.

Иногда спеши-не спеши, а результат один, запланированный кем-то за тебя. Августу страшно нервировали случаи, когда последнее слово в доме оставалось не за ней, а Лондон её домом не был, но всё равно был вынужден терпеть изрядную долю её тиранической любви к окружающим.
Говорила же она, что надо быть осторожнее, что будут провокации, а ей не верили, считали, что чистокровные слишком ленивы, чтобы обратить внимание на какой-то там митинг. Может быть и так, но не все, не всегда, особенно если речь Нобби была действительно хороша, настолько хороша, что кто-то мог заволноваться, не получит ли он слишком большую поддержку масс, готовых потом пойти и крушить всё. Не слушали, а она говорила. И это она тоже терпеть не могла, когда она предупреждала, её не послушали, а от осознания собственной правоты только хочется покрепче сжать руки в кулаки и двинуть кому-то... Найти бы только, кто там затеял эту нечестную игру на чужой территории...
Злость её охватила внезапно, но была настолько соответствующей ситуации, что Августа даже не заподозрила её магическое происхождение, как обычно списывая всё на взрывной ирландский с шотландскими корнями темперамент, иногда ей и за меньшее хотелось убить, например, если в доме не оказывалось молока. Молодая женщина недовольно отпихнула попавшегося на пути человека, мешавшего ей пройти и бормотавшего какую-то охинею то о зарплате, то о квартплате, то ещё о чем-то, что было тесно связано с темой дня, но как-то совершенно не вязалось с происходящем.
От громкого голоса, внезапно не принадлежавшего Личу, которому здесь полагалось солировать, она злобно цыкнула языком, оборачиваясь и пытаясь разглядеть умника, но не получилось, потому что где-то сбоку от неё народ заволновался сильнее, явно привлеченный чем-то более насущным, чем беседы.
Августу бесило всё, включая самого Нобби, который решил поиграть в великого махинатора и пригласить выскочку на трибуну, тоже удумал.
Удар в живот заставил Лонгботтом охнуть от боли и неожиданности, когда какой-то малолетка влетел в неё со всего маху, неся суицидальные речи о том, что все умрут. Женщина попробовала успокоиться, досчитать до десяти, но не вышло - ярость всё таки лавой выплеснулась, погребая под ней бедолагу:
- Хватит орать, идиот! - С великосветскими разговорами на сегодня можно было заканчивать. Краем уха она слышала голоса Минервы и Каролины, а кто-то ещё орал про то, что авроры действуют не так. Захотелось лично начистить им лица, но остатки аристократического воспитания позволили только встряхнуть за отворот мантии юношу, бившегося в истерике, обдавая его водой. - Aguamenti! Остынь, приятель.
Дорею Августа заметила, но школьные обиды рекомендовали сделать вид, что развернулась она совершенно случайно, обдавая разряженную в пух и прах уже не Блэк водой.
- Ой, какая досада... - Лонгботтом без тени сожаления улыбнулась, изображая великосветскую беседу, чтобы приблизиться к молодой женщине и доверительно вручить ей поднятого обратно с мостовой бестолкового молодого человека, который так и не додумался отползти подальше.

А вот теперь становилось интереснее и веселее. Мистер Лич должен был бы поблагодарить их за то, что они сделали из его скучного и пресного митинга конфетку и просто прелесть, правда приходить и рассказывать, что это именно они ему помогли, пожалуй таки не стоит. Вряд ли он оценит, да и им дешёвая слава не нужна была - их знали и без того и не за сомнительные митинги.
Толпа явно оживилась, проснулась, Вэл довольно улыбнулась, собираясь помочь расшевелиться и остальным, ещё не вкусивших настоящего веселья, пока смотрящих в рот этому грязнокровке, который решил, что у него есть право говорить. А с чего он вообще это взял? Кто ему его давал? И если давал, то зачем?
- Руки! - Все её благие побуждения разбились об схватившего её за рукав мантии червя, внезапно назвавшего её по фамилии. Блэк. Да, она Блэк, её должны знать, но... Но нет, сейчас внезапно захлестнула волна ужаса, потому что дальше, что бы ни произошло, эти ублюдки припомнят её фамилию, её саму и обвинят во всем. Какое бы отвращение она не испытывала ко всем этим грязнокровкам, дурой, недооценивающей мощь толпы, она не была. Её здесь растерзают раньше, чем авроры успею поднять палочки, если вдруг они решат это сделать. Нужно было стряхнуть эту мерзость с себя, своей мантии, которая сегодня же отправится в мусорную корзину, потому что после этого Вэл её никогда больше не сможет одеть, не ощущая только ею самой уловимый запах грязи. Девушка брезгливо дёрнулась подальше от обидчика, пряча палочку под рукавом - это ей не мешало готовить новое заклинание.
Вообще надо было отсюда выбираться. Выбираться так, чтобы потом, если вдруг каким недоумкам из аврората придет в голову её допрашивать по итогам сегодняшнего дебоша, она могла с красивой улыбкой отвечать, что к этому моменту давно уже была в куда более приятном и интересном для неё обществе уважаемых людей. Вальбурга быстро огляделась, стараясь ещё не упускать из внимания людей вокруг, потому что прикасаться к ней она больше не позволит, но Родни не заметила.
Зато услышала визг, который вряд ли вызвала речь Лича - каким бы он не был противным, так кричат от ужаса, а не от отвращения или неодобрения. К визгу прибавился какой-то рык, крики боли. Блэк нервно дернулась, пытаясь отойти подальше от толпы, чтобы аппарировать, не прихватив с собой какую мерзость, когда ей показалось, что услышала голос Дореи. Это заставило её резко остановиться, так резко, что в неё влетел кто-то всё же решивший последовать за Блэк. Вальбугра обернулась, чтобы резко осадить ещё одного идиота, но слова застряли в горле, когда она увидела, что вызвало такой переполох. Пожалуй, она теперь была солидарна с толпой в одном - это было впечатляюще, особенно окровавленная пасть.
Родни, ты шалишь? Мог бы забрать!
Вэл мысленно выругалась, теперь желая выбраться уже куда больше, чем минутой ранее. Толпа вокруг изошлась в истошном крике, не давая девушке выбраться, сжав её в тиски со всех сторон.
- Пропустите! - В требовательном голосе уже звучали нотки беспокойства - оглянувшись, она поняла, что монстр явно жаждет познакомиться с самыми громкими участниками митинга. А ей что-то сегодня не хотелось знакомиться. - Ай!
Кто-то наступил на край мантии, двинул локтём в спешке по ноге, Блэк оступилась, падая закричала, тут же зажимая ладонью рот, но этого было достаточно, чтобы зверь прыгнул в сторону стайки митингующих, уже позабывших, что их сюда изначально привело, резко разбежавшихся и оставивших девушку, полулежащую на мостовой одну. Зато теперь у неё была свободная площадка для аппарации. Было бы здорово, если бы через секунду её не отвлекла дикая боль. Палочка выпала из пальцев, Вэл потянулась к ней ещё целой руке, закусывая губу, когда болью обожгло и спину.
- Variari virgis! - Нащупав левой рукой, она неловко взмахнула палочкой. Ей повезло, что она задела выродка, тот упал, дав Вальбурге пару секунд на то, чтобы набрать воздуха и, пока ещё от болевого шока сознание не выключалось, аппарировать куда-то в переулок. - Родни!
Она привалилась к стене ближайшего дома, плохо разбирая, кто вокруг. Оставалось надеяться, что или здесь будет Лестрейндж, или что через пару минут она отдышится и сможет аппарировать дальше.

Сквозь суматоху слышался голос Августы, которая была неподалеку. Августа действовала в своем духе: шумно и категорично. Минерва заволновалась бы за нее - такое поведение в толпе далеко не всегда безопасно, - но способность кузины постоять за себя еще никогда не подводила...
До сих пор. Потому что в толпе появился оборотень - нет, не оборотень, конечно, ведь был день, да и не полнолуние, но воспринимался он именно так. Больше призыву прятать палочки (который обычно и без того приводит к обратному, как и публичные предложения не паниковать) никто не внимал. Кто был в состоянии собраться с мыслями - тот аппарировал, не выбираясь из толпы, и вот это вот было настоящим благом. Давка сейчас могла очень, очень сильно все усугубить, и Минерва только порадовалась, что Министерству хватило ума не устанавливать антиаппарацию.
- К порталам вот туда. Мадам! Мадам! Не паникуйте. Успокойтесь и проходите здесь. Эй, мистер! Будете толкаться - вам достанется портал до камеры!
Кажется, в сегодняшней истории ей доставалась проходная роль регулировщика движения, о чем Минерва не жалела: вывести паникующих людей было сейчас важнее всего. К тому же к оборотню и так рванула Каролина и обезвредила его почти мгновенно, хотя он все же успел покусать некоторых.
Что-то порывался заговорить про то, что едва митинг начался, как магглорожденных разгоняют, но этого оратора быстро утихомирили его более адекватные спутники.
- Мистер! Не надо делать колдографии! Вы журналист? Раз нет, покиньте место происшествия. Иначе я сама вас выведу...
Площадь стремительно пустела. Митинг был провален. Причем провален за считанные минуты, несмотря на все меры предосторожности и подготовку... хотя вряд ли подготовка по части риторики могла бы здесь сыграть хоть какую-то роль. Что бы Нобби ни сказал, все должно было закончиться именно этим. Теперь просто было очевидно, как и в каких масштабах общество намерено среагировать...
Минерва отвлеклась на детский плач. Кому-то все-таки хватило ума притащить на площадь детей. Может, не нашлось никакого другого развлечения на уик-энд, а может, кто-то был достаточно глуп, чтобы считать, что детям тут будет весело. И вот теперь на площади стояла девочка лет четырех, громко плакала и размазывала слезы по лицу. Минерва подхватила ее на руки, что вызвало новый приступ рыданий.
- Ну тише, тише. Сейчас аврорат со всем разберется. Где твои родители? Попробуй посмотреть сверху, ты их видишь?
Но вопросы не очень помогали, так что новый приказ пришелся очень кстати. Минерва передала ребенка подоспевшим коллегам и переключилась на розыски Нобби, который, как она была уверена, с площади не ушел бы, пока все не разошлись.
Интересно, что требовалось доставить в аврорат не организатора, а организаторов. В таком случае, пожалуй, ей ничего не оставалось, кроме как сдаться самой, поскольку больше никто, насколько ей было известно, активного участия в подготовке не принимал. И хорошо, что она могла в этом поручиться, если бы к Личу все-таки возникли вопросы относительно сообщников, а формулировка "сообщники" вечно всплывает даже не там, где надо...
Минерва перестала думать об этом, когда обнаружила, что Нобби сидит у какой-то стены весь в крови.
- Anestesio.
Произнесенное вслух заклинание нужно было прежде всего затем, чтобы обратить внимание Лича на ее присутствие, но уже первый взгляд на рану показал, что его комментарии здесь не нужны. Рана была укушенной, а длина клыков явно давала понять, кто здесь отметился.
Ligamenti.
Кровотечение было не настолько сильным, чтобы требовалось его отдельно останавливать, и Минерва решила, что повязки будет достаточно, да и кто знает, что там было в волчьей пасти, пусть уж лучше кровь стечет.
Других повреждений беглый осмотр не выявил.
Ennervate.
- Мне сказано доставить тебя в штаб-квартиру, - сообщила она. - Но я голосую за Мунго. Просто будь готов, что кто-то придет тебя допросить.
Наверное, можно было бы поговорить еще и о том, как он и что ей очень жаль, но это Минерва отложила до времен, когда такие излияния будут чуть более уместны, просто положила руку на то плечо Нобби, которое не пострадало.
- И кстати, никто не умер. Держись крепче, будем аппарировать.

Умение действовать в критических ситуациях – одно из  весьма важных для аврора качеств. Составной частью его являются свойства «действовать здраво» и «действовать быстро». Многие помнят о первом, но часто забывают о втором. А, между тем, в ситуации, когда обстоятельства меняются едва ли не каждую секунду, дельное решение, принятое, но не воплощенное вовремя теряет всякий смысл. После удачного завершения встречи с оборотнем Каролина могла бы записать на свой счет плюсик за быстрое реагирование, но, оглядевшись по сторонам, аврор Монтегю поняла, что стоило среагировать еще быстрее. Напасть раньше, действовать решительнее, чтобы не позволить взбесившемуся существу вот так запросто калечить окружающих.
- Надеюсь, обошлось без фатальных последствий и смертельных исходов...
Молодая женщина нахмурилась от мрачных мыслей, однако пока отогнала их подальше. Время для самокопания еще не наступило. Справиться тут быстрее было выше человеческих возможностей. Но когда это спасало от ощущения, что ты мог бы сделать гораздо больше?
- Есть, сэр.
Единственный правильный ответ на приказ старшего аврора.
Говорить вслух о том, что она думает по поводу транспортировки в одном портале чудовища (хоть и обездвиженного) и проклятой кем-то Августы, Каролина не стала. Просто скоро нашла глазами одного из стажеров, которому не досталось распоряжений от начальства.
- Идем, поможешь.
Тот согласно кивнул. Во взгляде парнишки притаился испуг, но действовал он достаточно спокойно и уверенно.
- Хорошо. Значит, выйдет из него толк, - успело промелькнуть в голове у Каролины.
Под ее присмотром стажер осторожно подобрался как можно ближе к Августе и наложил на нее со спины заклятие Consopire.
- Я аппарирую в Мунго первой, ты сразу за мной. Там встретимся.
Еще раз проверив крепость намордника и действие парализующего заклятия, Монтегю приготовилась к аппарации, но помедлила еще некоторое время, ожидая, справиться ли стажер со своей спутницей.
Митинг был окончен, а вот напряженная работа авроров, похоже, только начиналась. Слишком много интересных вопросов оставалось после такого массового мероприятия.