Сказать, что Том был мрачен - ничего не сказать. Сказать, что Том был в бешенстве - ничего не сказать. Сказать, что Том был недоволен собой и тем, как сложились обстоятельства - ничего не сказать. И дело даже не столько в том, что в теории он мог (?) волноваться за приятеля, нет. Нотт жив, Родерик жив, вопросов нет. И касательно эфира итоги тоже положительные. А вот нервничать из-за вероятных последствий, ровно как и из-за основания факта, что пришлось поднять палочку на Маркуса, не являвшегося чертовым грязнокровкой - о, вот оно самое доводило Реддла до настоящего кипения. Ладно только его: волшебник мог представить, как на подобные новости среагирует Родни, и вот здесь, действительно, ой как неприятно выходит.
   Том считал, что в сложившейся ситуации поступил максимально правильно, исходя из имеющихся вариантов, но даже это "максимально правильно" привело к неприятным последствиям, и факт того, что он не смог их предотвратить, снова и снова задевали как его самолюбие, так и извращенное подобие чувства командного духа, коим Реддл все же обладал. Лучше бы, конечно, убить их всех прямо там, в переулке, но... действительно лучше ли? Пока оборотка только лишь начинала сходить, выглядел Том как-то совсем угрюмо и мрачно, в то время как глаза буквально пылали от вышеуказанного. Да, святой Мерлин, как только можно было пострадать от аппарации! Как та чертова аврор вообще додумалась перенести Лича, не имеющего явных на тот момент  повреждений, куда бы то ни было, да еще и в темноте? Ладно, хорошо, допустим, отложим все эти размышления на "чуть попозже". Пока же волшебнику стоило сохранять максимально холодный рассудок, чтобы адекватно объяснить все Родерику. Последний наверняка загорится (и в целом может даже обижен на то, что его оставили «вне шоу»), а два горящих черных волшебника - очень, очень, очень плохая комбинация. В конце-то концов, они вместе обсудят случившееся, может быть увидят ситуацию с иной стороны, а там и придумают, как именно действовать дальше. Вернее, Том-то общее представление имел, но доводы со стороны Лестрейнджа сейчас могут принести много пользы. Да и, эм, как бы, рука у Реддла по-прежнему лишь чудом не отваливалась совсем, и медицинская помощь стала бы очень уместной. Отправляться в Мунго - заведомо плохая идея, в то время как шастать по Лютому переулку в писках знакомого колдомедика - звучит как-то совсем отчаянно, не находите? Том, конечно, сам себе наколдовал то, что было ему под силу, но этого "то"  было слишком очевидно недостаточно.
   Парень точно знал, что застанет Родерика у себя (а где ему, собственно, быть, после опустевшего закоулка и грязевого душа, мягко говоря мерзкого?), потому аппарировал недалеко от семейного особняка  друга. Чувствовал, что оборотка начинает сходить (кожа неприятно булькала), но да к черту, сейчас оно уже не играло вовсе.
   Максимально закрыв больную руку мантией, которую предварительно очистил от грязи и прочих последствий сегодняшнего визита, Том на своих двух дошел до самого жилья. Про своеобразную систему безропотности он помнил, потому заявил о своем визите, попутно сопроводив это словами:
- Приветствую. Прошу простить за столь неожиданный визит, у меня есть дело к уважаемому мистеру Родерику Лестрейнджу. Могу ли я увидеть его?

С появлением Родни лицо Тома не изменилось. Оно уже приняло то выражение огорчения и готовности все объяснить, насколько волшебник вообще мог себе позволить, используя если не все, то уж точно много внутренних ресурсов категории "самоконтроль". Дело усложняло еще и то, что Реддл слишком хорошо знал Лестрейнджа. Знал, о чем тот думает. Знал, чего опасается. Знал, как относится к Нотту.
   Именно поэтому просто не выраженно кивнул, когда Родерик вышел его встретить, и молча, не проронив ни единого слова, ни единого звука, вообще ничего, прошел за ним. К сожалению, короткого взгляда Тому было достаточно для того, чтобы понять настроение своего приятеля. Тоже самое можно было сказать и о Родни - он, достаточно хорошо зная Тома, мог догадаться, что "что-то пошло не так". К сожалению, пока даже не представляя, насколько не так; насколько ошибался в возможных причинах того, почему его оставили, и что именно произошло там, в неизвестности, с Ноттом и Томом.
   Какое-то время волшебник не отвечал на вопросы приятеля. Лишь его брови, постепенно принимающие свой первозданный, а не оборотный, внешний вид немного напряженно собрались у переносицы. Неприятная ситуация. Мда. Как это сказать: Родерик, я покалечил Маркуса, чтобы ему помочь, а сам сбежал, не убив аврора, потому что тогда крышка  всем нашим планам? Оно вроде так и есть, а по сути-то не совсем. Реддл понимал, что из-за эмоций как раз-таки суть до Лестрейнджа может и не дойти, так и подвиснув на "покалечил и сбежал (от чего-то), бросив не только меня, но и Нотта".
  - Да, ранен, - единственное, что выжал из себя Лорд, покосившись на Родерика. Похоже, до того постепенно начало доходить. Том видел все изменения по его лицу, глазам, постепенно замедляющимся движениям; чувствовал внутренние изменения. Для этого не обязательно быть легилиментом. Комментарий же в стиле: "И вообще-то у меня вот-вот отвалится рука" был... лаконично упущен.
   И вот Лестрейндж наконец остановился. С ним остановился и Реддл. Брюнет повернулся  к нему лицом и уставился прямо в глаза. Стыд, забота о ближнем, вот это все - оно не для Тома. Зато он переживал ситуацию и волновался иначе, не являясь безразличным в подобных случаях. Зато забота о ближнем, "вот это все" - очень даже о Родни. Было важно хоть немного остудить того, чтобы достучаться до разума: только тогда они смогут  построить толковый или, хотя бы имеющий минимальный намек на смысл, разговор.
- Послушай меня очень внимательно, Родерик. И не перебивай, - выразительный, четкий, ровный тон. Нет, Том не паникует. Ни в коем случае. Паника сведет Лестрейнджа с ума, Реддл это точно знал. - После аппарации Лича расщепило, сильно. И аврора. И меня. У Нотта же сломалась палочка. Я не знаю, что за заклинание использовала аврор: не сталкивался с таким туманом раньше, но, думаю, он каким-то образом должен был обезвредить меня. И Нотта. И всех. Возможности схватить и перенести Маркуса у меня не было, - небольшая пауза для самого тяжелого. Том предполагал, что на этот момент Родерик может среагировать особенно живо, потому даже незаметно отступил на пол шага. Не потому, что боялся, а для того, чтобы Лестрейндж случайно не задел его по-прежнему отваливающуюся руку, если вдруг тот рефлекторно начнет размахивать своими или еще чего-то в этом духе. Если не начнет, то вообще хорошо, конечно. Разве что Реддл в этом сомневался. - Чтобы не выставлять его виновником, я нанес ему травму Diffringo, обвинив в предательстве крови, и аппарировал. Полагаю, он уже в Мунго, вместе с аврором и Личем, - волшебник замолчал. Это было то самое "тяжелое молчание", способное если не полностью, то хотя бы немного остудить эмоциональный пыл окружающих. Сейчас, впрочем, Том все же ожидал именно бурной реакции, по привычке даже зажав палочку, на случай, если Лестрейндж все же не совладает с собой. Лучше, конечно же, чтобы он задал кучу эмоциональных вопросов, Том на них ответил, и тем самым прояснил, что все не так уж и плохо. Но послушает ли его сейчас Родни, вполне возможно уже успевший нарисовать в голове мрачные и куда более страшные, нежели оно было на самом деле, картины?

Отредактировано Tom Riddle (2016-05-02 10:20:20)

  - Справлюсь, спасибо. Если у тебя еще сыщется Скелерост, буду благодарен, - и снова комментарий в стиле: "И вообще-то у меня вот-вот отвалится рука" был... лаконично упущен. [x2] Сам Скелерост как бы намекает, что дело простыми ранами не обошлось, и Тому нужно нечто более серьезное. Впрочем, он все равно выпил то, что было.
      Реддл собрал всю свою волю в кулак, чтобы не допустить нервного тика и внешнего проявления нервозности. Тихое бешенство снова подступило к вискам, и от непонятно на что способной вылиться реакции волшебника спасал разве что по-прежнему холодный рассудок. Том терпеть не мог магглов, презирая их всеми фибрами своей темной разорванной души, но еще даже больше, чем магглов, он не любил критику. И здесь уже не важно, от кого она исходила: от друга, врага, грязнокровки, волшебника или вообще какого-то постороннего объекта. Реддл был уверен, что он прав всегда (что чаще всего так и оказывалось); был уверен в том, что если и случаются неприятности, то благодаря его действиям они минимизируются. В конце-то концов, это он, Том Реддл, лучший выпускник Хогвартса не за один год, один из наиболее способных и перспективных волшебников если не века, то уж точно последнего десятилетия. И от этого, черт возьми, как же близки были слова Родерика к тому, чтобы выбить Лорда из колеи. Разум очень активно прокручивал напоминание, что именно такую реакцию и ожидал Том, ее никак не избежать, он настраивался и был готов услышать все это и даже больше, потому нужно испустить пар в никуда. Реддл это понимал, конечно, только вот понимание не гарантирует полное согласие и идеальный самоконтроль.  Проблема-то в том, что от части Том и в самом деле был виноват. В том, по крайней мере, что вообще заинтересовался в этом чертовом эфире, решив использовать его им на пользу. Объяснять, что Нотт забил на конспирацию, а  "убить всех и забрать Маркуса" было отвратительным вариантом Родни сейчас вряд ли получится. Так сразу, по крайней мере.
"Макгонагалл", - всплыло знакомое имя, подкинувшее Реддлу несколько воспоминаний и проясняющее, что к чему, и кто она вообще такая. Да, есть контакт.
  - Лестрейндж, - очень медленно, подчеркнуто вкрадчиво и буквально по слогам произнёс Том таким образом, чтобы вернуть внимание Родерика и заставить того слушать. И думать. И не делать поспешных выводов. - Как ты думаешь, куда полетели бы все наши идеи, да и мы сами, окажись в их руках Нотт, против которого дает показания выскочка Лич, и я, на глазах аврората и всего Мунго отходящий от оборотного залья? Было бы это более натурально, чем "театральщина с обвинением", и дало бы оно Маркусу хоть один шанс на то, что его не посадят? - Том, конечно же, не нервничал и говорил спокойно, на первый взгляд. На деле же он произносил слова как-то особенно резко и четко, словно бы подчеркивая, что Родерику имеется смысл его послушать и перестать поддаваться эмоциям. И некоторое раздражение самого Реддла, впрочем, тоже. В той степени, в которой он мог себе его позволить при ком бы то ни было. - Или ты думаешь, что Макгонагалл не узнала бы о том, что мы вместе выпускались, дружили со школьной скамьи, а значит и нападение тоже организовали мы вместе? Думаешь, что если после этого Маркус сказал бы, к примеру, что был под моим Империусом, ему бы поверили? И что это не затронуло бы чистокровное сообщество, отношение к нему? Или, может, ты считаешь, что убийство Лича и аврора мной не подняло бы на уши всю общественность, Министерство, а может даже послевоенную Европу? Или что после такого убийства авроры еще когда бы то ни было согласились встать на нашу сторону, не объявив это террористической деятельностью? - вопрос с открытым финалом. Возмущения Родерика легким натиском переросли в вопросы к нему же, даже на эмоциональным уровне вынуждая задуматься и немного поумерить пыл. А вот дальше Том не моргая уставился приятелю в глаза. - Маркус решил не использовать оборотное зелье, что не было бы проблемой, не появись аврор. Я бы просто подтер Личу память и дело с концом, но случилось то, что случилось. Аппарировав, я был намерен избавиться от слежки и сделать это, чтобы Нотт остался вне подозрений. Оставить вас обоих в переулке я не мог: приди к Макгонагалл подкрепление, вас бы повязали. Твоя оборотка бы совсем скоро сошла, и тогда все стало бы на свои места. Фамилии Нотт и Лестрейндж снова в центе скандала, на этот раз уладить его бы не вышло. Перехватить же тебя я не мог: ты стоял слишком далеко, чтобы я успел забрать вас всех. Но здесь снова эта чертова аврор, увязавшаяся за нами. Оказавшись в поле вчетвером, у меня было два варианта: убить всех, кроме Маркуса, или покалечить всех, включая Маркуса. Забрать же Нотта с поля было аналогично подписанию ему обвинительного приговора. Я выбрал второе по уже озвученной причине, однако Макгонагалл, если верить россказням Долохова, решила всех нас отключить или обезвредить. Этой магии нет в открытом доступе, потому противодействовать ей я не мог, риск слишком велик. Наиболее вероятный исход я тебе уже описал, - волшебник чуть прищурился, от чего его глаза стали казаться еще темнее, чем обычно - Да, Родерик, я оставил Маркуса аврору. Он не дурак и не слабак, чтобы не воспользоваться таким исходом. Единственное, на чем можно построить какое бы то ни было обвинение - это исходя из слов Лича. Стоит же Нотту лишь сказать, что я, неизвестное лицо, будучи в засаде заставил его напасть на эту грязнокровку Империусом, как дело навсегда повиснет в воздухе. Я не зря натачивал его в окклюменции, мы не зря собирались все эти годы, чтобы в итоге Нотт вдруг не смог доказать, что был под Империусом. И если понадобится, я напрямую вмешаюсь в этот процесс. А, доказав невиновность Маркуса и получив искренние извинения, единственное, что останется Министерству - отпустить Нотта, принимая все последствия очередного безосновательного обвинения в адрес чистокровного волшебника. На фоне этого радикальные и несуразные действия да слова Лича покажутся издевательством, что даст нам преимущество. Тот же факт, что мы, нападая на Лича, не убили его и не тронули аврора, хотя могли бы, покажет, что мы не выступаем против власти, не навешивая на нас еще ряд статей, - пауза. Теперь Родерику стоит переварить этот поток и осознать его. И пожалеть, что посмел подумать "что-то не то" в адрес Реддла; что посмел усомниться, что Том позволил случиться такому из-за собственной выгоды,  а не из-за сложившихся обстоятельств; что посмел думать, что из всех возможных вариантов Том выбрал не лучший, а тот лишь, который спас бы его одного. И, если вникнуть в слова Волдеморта, станет совсем уж понятно, что и сам Родерик, благодаря именно такому сценарию, не попался аврорам, оставшись в стороне и вне всяких подозрений. У него ведь был портал и темнота, в конце-то концов.- Да, Маркус у аврора. Нет, я не сумасшедший. Вот о чем я думал, - Реддл не-на-ви-дит критику и обвинения. Похоже, это вылилось в его словах. - Если ты пойдешь к нему сейчас - подставишься. Об этом случае пока никому неизвестно,  раз. Он наверняка с Личем и Макгонагалл, а может под охраной аврората, два. Я не могу пойти с тобой сейчас, потому что моя травма аналогична полученной радикалом в поле, три. И да, похоже, у меня рука отваливается.
  Это все, вполне вероятно, походило на ледяной душ с "легким угаром" вместо точки (если бы не тот факт, что рука все на деле реально отваливалась); Лестрейнджу нужно переоценить и переосмыслить ситуацию. И Том его не торопил, только лишь сопровождал все тем же больно выразительным взглядом. Ни-ког-да не сомневайтесь в наследнике Слизерина. Ни-ког-да.

  Тома нельзя было обвинить в грубости. Вернее, обвинить можно кого угодно и в чем угодно, но только не Тома в чем бы то ни было. Окружение знало его достаточно неплохо, чтобы не ожидать от своего лидера излишней деликатности и мягкости, в то время как сам Лорд слишком хорошо знал своих приятелей, чтобы не найти подходы к каждому их них. Кому-то хватало слова, кому-то хватало взгляда, а кому требовалось все и сразу, чтобы призвать открыться разум, а не сердце. Каждый из этих вариантов ни хорош, ни плох; каждый из этих вариантов может принести свою выгоду; каждый из типов личности имеет преимущество, которые можно и нужно использовать. Именно поэтому все, кто входил в компанию Тома, приносили пользу; все, без исключения. Остальное - личные предрассудки, которые даже Волдеморт не может исправить или вытравить полностью. Иначе личность перестанет таковою быть, все рассыплется и потеряется. Зато поставить на место, иногда весьма жестко, но понятно, а значит эффективно, было ему весьма под силу. Лишь бы только поведение в адрес Лорда соответствовало негласным, но до боли очевидно существующим правилам. Иначе, если забыться, в ответ можно получить беспощадный натиск, напор, перерабатывающий предрассудки самого Реддла таким образом, что они спровоцируют внутренние переживания, а может даже страхи, того, на кого произошел выпад. Вот как сейчас.
    Легилименция на том уровне, котором ею владел Том, значила нечто куда большее, чем умение проникать в чужое сознание, считывать или подправлять воспоминания. Когда ты овладеваешь этим искусством, когда ты знаешь человека, когда наступаешь на него или даже просто ведешь беседу, ты начинаешь улавливать исходящие от него волны переживаний, настроения, беспокойств и страхов. Это происходит непроизвольно, само собой, и в такие моменты остается лишь уметь вовремя остановиться, нажать на стоп, применить подобное чувствование с пользой, а не во вред или бестолковую на перспективу корысть. Сейчас происходило тоже самое: Реддл непроизвольно улавливал все изменения не только на лице Родерика, не только его отступления и напряжение в руках и во всем теле, но и нечто более тонкое, незримое глазу. И все также непроизвольно оно приносило странного вида наслаждение. Потому ли, что давало власть, или потому, что было сокрыто внутри Реддла, или потому, что гнев вызывал в нем в подобную реакцию, либо по иным другим причинам. В любом случае, как ни странно, это не то удовольствие, которое Реддл предпочел бы испытывать от общения со своими приятелями, по крайней мере, пока он не совсем съехал с катушек; и именно поэтому старался не позволить своему рассудку затуманиться, поддаться внутреннему наплыву, несмотря на сильную ярость, так или иначе одергивая себя. В конце-то концов, не запугать Родерика до смерти он желал, ровно как и не заставить того сомневаться в чем бы то ни было. А именно эти две эмоции исходили от Лестрейнджа сильнее всего. Немного отрезвляло, пускай и некоторая беспощадность все равно имела место быть.
   Когда повисла тишина, волшебник успел чуть остыть, еще раз переварив все то, что прочел по лицу приятеля, да и вообще все, что произошло и продолжало происходить. Неправильно. Черт возьми, Родерик сделал неправильные выводы, не совсем правильные, далекие от истины, хотя и не без доли таковой. Реддл поправит его, но сначала они разбирутся с его рукой. Теперь, когда Том снял напряжение, - рассказал все Родерику и в целом донес то того суть, - волшебник наконец-то понял, что, черт возьми, у него отваливается рука и ему больно. Весьма и очень. Реддл конечно обладал завидным терпением и выносливостью, но боль в любом случае остается болью; сколько ее не скрывай, чувствовать не перестанешь. Совсем не смешно.
  - Это неправильно, Родерик, верно. Но самое лучшее из того, что можно было предпринять в данном случае, - голос потерял ту напористую резкость, которая была в нем еще недавно, выходя на более привычный для него тон, "в нейтральные воды".
   Поскольку руки Том не чувствовал, поднять или сделать ею хоть что-то он не смог, просто на нее покосившись вместе с Родни. Воу. Без рукава и вот так вот вблизи оно и в самом деле выглядит весьма серьёзно, неприятно, и от этого даже как-то больнее.
- Я наколдовал сам себе все, что мог, - как бы пояснил волшебник, словив реакцию Родерика. Магия помогла руке не отпасть, а кровотечению прекратиться, но на этом все. Поэтому, когда приятель всучил ему колдовиски и вот это все, без каких бы то ни было вопросов или возмущений следовал всем ему указаниям. Что не говори, а в этих вопросах Лестрейндж имел шансы стать хорошим колдомедиком, задайся он такой целью и пройди должное обучение. - Понял.
  Было, стоит отметить, действительно больно - Родерик очень уместно обездвижил Реддлу руки, тот вполне мог бы и дернуться, и еще что чего. Чтобы вы понимали: в какой-то момент даже в глазах потемнело и запульсировало. А никто и не говорил, что будет приятно. Никто вообще ничего хорошего изначально не обещал.
   Морщась от огневиски, всего вот этого вот, он все также без вопросов выпил и то, что подсунул ему Лестрейндж, не глядя и принюхиваюсь. Получившаяся смесь аж в глаза ударила, подобно тому, когда съешь много чеснока да перца. И ничего, что в составе их нет - это непередаваемое ощущение очень близко к тому, что только что залилось в горло Реддлу.
  Поведя губами туда-сюда, дабы вернуть чувствительность мышцам и контроль над собственным лицом, волшебник отозвался, попутно наблюдая за процессом. Не каждый день такое увидишь, вот честно.
- Я бы с огромным удовольствием подверг всю ее семейку пыткам, чтобы они умоляли их убить. А следом и Макгонагалл. Да и Лича тоже, - волшебник недовольно хмыкнул, щека слегка дрогнула от творящегося с рукой, прикосновений к ране. - Но тогда все то, что мы делали ранее, тогда то, что случилось с Ноттом, окажется напрасным. Вспомни, что я тебе только что сказал, и представь последствия того, что предлагаешь. Такие действия настолько усугубят ситуацию, что приведут лишь к двум исходам: Азкабану или бегству. Попросту нерационально. А вот что действительно важно, так это вытащить Маркуса. Также имеется смысл продолжить нападения и запугивания, бездействовать мы больше не можем и не будем. Но это мы обсудим потом, - как ни странно, от выпитого и поделанного с рукой действительно стало лучше. Возможно, к утру станет совсем хорошо, и в Мунго (или где Нотт будет к тому времени) появится смысл и возможность навестить приятеля. - И, Лестрейндж. Если бы я считал, что ты принесешь проблемы, тебя с самого начала бы с нами не было. Но ты был, - Том перевел взгляд от руки на Родерика. - Спасибо.

   - Магконагалл не тот человек, который в принципе будет молчать и бояться, поэтому затянет  сторонние лица, как минимум одно. А аврорат - это система, потому пойдет реакция. То ли к счастью, то ли к сожалению, но эта система включает в себя много неглупых волшебников, к сожалению занимающихся не тем делом, и которым не составит труда связать угрозы не только с Личем, но и с митингом, если капнуть глубже. Хотя в последнем, все же, не могу быть уверен полностью. И митинг, и это нападение - никто там, похоже, и не подумал, что виноваты магглы, в итоге все кривые взгляды достались чистокровным волшебникам. Сам посуди, - Поттер оказалась главной виновницей; теперь же, даже упуская фактор Нотта, все равно антимаггловские силы попали под подозрение, в то время как деятельность самих магглов, ровно как и мысль о том, что их поступки привели все к тому же нападению... Действительно ли Лестрейндж верил в запуганность и глупость аврората, да той же Макгонаглл, оказавшейся участницей всех этих событий? Или, может, забывал, что отстаивая свои интересы, их компания заботится об интересах и будущем всей магической Британии, а не о себе самих? Том ни на что не намекал и предоставил возможность поразмышлять над этим самому Родерику. - Нам просто нужно все обдумать. Наказание - справедливо, но в таком виде выйдет боком.
    Кое-как Реддл даже пытался быть немного эмоциональнее, но вместо этого все равно звучал почти столь же уверенно и спокойно, как чаще всего и бывало, потому в итоге перестал. Только лицо казалось более подвижным, что очень понятно при учете состояния руки и в целом напряжённости ситуации. Психологической. "Кадавр" в детстве с годами вряд ли был способен, если только не поехав крышей, полностью изменить свои манеры и поведение. Тоже самое относилось и к Лестрейнджу, впрочем. Добро пожаловать назад в школу.
    - Я не говорил про план, Родерик. Маркус знал ровно столько же, сколько я или ты. Пока его не допросили о случившемся, я не могу сказать, какие из ресурсов понадобятся. И Лич, и авроры могут надумать кучу чепухи, и им понадобится время, чтобы понять свою ошибку. Исходя из того, о чем его спросят и в чем заподозрят, действовать и будем. Сначала он докажет, насколько глупы и безосновательны подозрения, а затем мы подключим ваши ресурсы. Министерство и само должно быть радо загладить свою вину перед невиновным Ноттом, в сторону которого они позволили пустить тень сомненья. Нам в этом случае стоит не спускать глаз с авроров. Они отличаются излишним любопытством, особенно когда об этом не просят.
    Если бы Тому было свойственно закатывать глаза в подобных случаях, то, не сомневайтесь, он сделал бы это непременно, да так, что глаза закатились бы куда-то назад, так обратно и не выкатившись. Изначально хороший посыл вылился во что-то почти противоположное. Похоже, Реддл все же сбился, или его рассудок оставался недостаточно холодным. Или так заканчиваются попытки внести каплю искренности, не задумываясь при этом, откуда ты достал данные, самостоятельно собравшиеся в руки?
   Мысленно волшебник потер себе виски, беззвучно выдыхая. Нет, не закипать, не злиться. Лучше подобрать слова, правильнее их подать, не вестись на собственные... устремления показать, что Родерик понял неправильно. Вспомнить про существующие у остальных эмоции, куда более разнообразных, чем в случае с Реддлом.
   Некоторые вещи казались Тому даже... странными. Он, конечно, полностью доверял только лишь себе, но допустимый им уровень доверия, тот, который Реддл мог позволить в отношении с окружающими... Ему отчего-то казалось таким очевидным, что он испытывает его в случае с Лестрейнджем. Это так элементарно, так просто, так привычно. Не доверяй он Родни, был бы Родни с ним? Не доверяй он Родни, пришел бы к нему, зная, что тот поймет, поможет и не будет распространяться? Не доверяй он Родни, позволил бы вот так вот просто блокировать себя и пичкать зельями, о которых науке доселе могло быть вообще неизвестно? Том не задумывался об этих вещах, считая, что у него нет причин сомневаться в приятеле, ждать удара или чего-то в этом духе. Оно ведь так естественно. Может быть, Том и сам сейчас что-то недопонимал? Не догонял, вернее сказать. 
- Я сказал о том, что если бы считал тебя бесполезным и проблемным, наше общение не заладилось бы в принципе. И всего этого, начиная со школьной скамьи, не было бы, - Том удивительно спокоен для волшебника с обездвиженными руками, которого, судя по контексту, обвиняют чуть ли не в предательстве. Впрочем, было бы лучше, начни он кричать, нервничать и оправдываться? Реддл теперь не был уверен, что его поймут правильно. Впрочем, Лестрейндж все равно оставался собой, потому некоторые его реакции были понятны и в характерны. Большинство из. Разве что степень того, насколько Родни заделся своими домыслами, оставалась непонятной.  - Считай я тебя бесполезными, да еще и беспроблемным в том смысле, котором говоришь ты, был бы мне смысл обращаться к тебе, потенциально делая себя обезоруженным? - брови сошлись в легком напряжении. Не то чтобы Реддл привык говорить о подобном. - У тебя есть талант, я знаю и ценю его. Но будь дело лишь в этом, я не стал бы тебе доверять, Родерик. Ты окажешься прав, если скажешь, что у нас разное понимание доверия, но прежде, чем делать выводы, посмотри на меня. Многим ли "бесполезным элементам" я позволял увидеть себя не только с травмой, но и оказаться в состоянии, когда есть возможность намекать мне на угрозу? Были ли такие люди в принципе? - Реддл слегка прищурил темные глаза, не уводя взгляда от Родерика, смотря выразительно и от части даже демонстративно. Да, мандрагору вам в ухо, пускай подумает, сколько людей имело возможность убедиться в том, что и он, Том Реддл, иногда может кровоточить; пускай подумает, сколько из них живы, а потом прокрутит тот факт в голове, что Реддл реально сказал это вслух. О доверии, о таланте, о том, что вообще явился именно к нему, имея пускай менее удачные альтернативные, но все же варианты (и факт этот был известен – Лорд всегда предпочитал иметь запасные выходы, что не делало его зависимым). О том, что Тому в принципе нечасто доводится говорить о подобном, можно даже и не упоминать. Все-таки он не "кадавр". И уж тем более Родерику стоило внимательно следить за своими дальнейшими словами, которые подошли опасно близко. Угрозу с оскорбительным подтекстом Реддл и без того с трудом пропустил мимо. Внешне. Если и таким образом до Лестрейнджа дойдет не то и не так... нет, об этом Реддл не задумывался. Иначе одним только тихим бешенством не обойтись, и взрыв на ближайшие несколько [км] (вставить нужное) гарантирован.

   Малодушие жизнь не только облегчает, но и делает недоступными к понимаю многие простые вещи. Искажает сущность человека, его отношения с миром, другими людьми, мотивацию. Иногда малодушие можно исправить, а иногда оно предписано человеку еще до рождения, его не искоренить и не вытравить. Так было с Томом, малодушным по природе, и он прекрасно осознавал это. Не испытывал сожалений и надежд по данному поводу, но имел некоторое понимание того, к чему это может привести, какие проблемы вызвать. Малодушие, как и боль, можно скрывать, но от этого оно никуда не денется; а понять, что человек малодушен, можно точно так же, как и то, что он испытывает боль. Так или иначе, даже если совсем немного, какие-то отдельные черты.
  Именно поэтому даже странно, что после выпуска их круг по интересам не распался, собрания продолжились, даже строились какие-то планы. Странно было, потому что все они выросли. Больше не роднила школа, факультет, "избранность" представителей зеленых; больше не было смысла шифроваться от преподавателей, строго следуя указаниям старосты-Реддла, дабы не допустить осечек и остаться чистыми. Нужда в розовых, фиолетовых, да в каких угодно очках отпала. И это тоже было естественно. Если они не разошлись - значит, им нужно. Добровольно, без насилия, давления и прочих механизмов, идущих супротив воли. Если Том не оказался порознь - значит и его присутствие нужно.  Если они продолжали верить и следовать, значит, готовы были смириться с теми качествами, котоые Том проявлял еще в школе. Что же изменилось? В чем же тогда проблема? Действовали ли они не в рамках установленных целей? Что же пошло не так, что вообще не так? И вот здесь малодушие Лорда играло важнейшую роль: волшебник просто не-по-ни-мал.
  В некотором смысле, слова Родерика звучали как угар для познания-понимания наследника Салазара Слизерина: это было в самом деле удивительно слышать. О чем, черт возьми, говорит этот парень тому, кто включает в себя все качества змеиного факультета, унаследовав все черты великого предка, усугубленные тяжелой генетикой? Ведь вся эта чепуха с факультетами, она же, на деле, не только на поведении и чистоте крови стоится. Она о внутреннем, о сокрытом, о склонностях. И том вполне себе неплохо проявлял себя в лучших качествах зеленых, разве что рационально, а не через призму эмоций. Слухи и легенды же о Салазаре, которого уважал каждый из них, не рассказывали о дружбе, доверии и прочих непонятных вещах, которые Родерик сейчас пытался выбыть из Тома. Пожалуй, да, именно выбить. И Реддл даже не был уверен, что парень и сам знает, чего именно хочет от Волдеморта.
(My Little Pony: Friendship is Magic – A True, True Friend)
  [audio]http://pleer.com/tracks/5941050Tmtp[/audio]
  В его понимании Лестрейндж нес чепуху, как-то до смеха раздражающую, не походящую на то, что мог бы почувствовать сам Том. Какое-то падение со скалы, какая-то палочка, какой-то бадьян. Если Тома скинуть со скалы, то он и без волшебной палочки сумеет если не полноценно взлететь, то приземлиться; если бы у Родерика не оказалось бадьяна, Том потянул бы его собой в Лютый Переулок к колдомедикам, попутно рассказал о произошедшем, отпустив по своим делам после этого. Другое дело, что Родерик бы не ушел: независимо от того, что сделал бы Реддл, у приятеля в любом случае возникли бы вопросы, эмоциональная реакция и, вполне вероятно, аналогичный исход.
  Какого элемента не хватает в доверии в видении Тома? Мерлин его знает, Том может лишь увидеть и почувствовать в других, но не испытает сам. Неужели за десять лет общения Лестрейндж не заметил этого? Неужели не знал? Неужели думал, что для Тома, изначально собравшего компанию из чистокровных волшебников для изучения Темный  Искусств (!) видение и понимание всего этого может быть таким же, как у Родерика? Да, пожалуй, Лорд и в самом деле плохо представлял, чего от него добивался Родни. Что хочет увидеть, что услышать, что переосмыслить. Да, пожалуй, хорошо, что Лестрейндж отреагировал именно так. Как бы его слова не нравились или не были чужды Тому, а посмотреть на ситуацию с иного ракурса приятелю было просто необходимо. Лучше он сделает это сейчас и откажется от всего этого, если поймет, что подобное положение дел ему не нравится. Лучше сейчас, пока они не зашли слишком далеко, пока все кругом может порушиться без последствий, пока не поздно. Если же в итоге, вечером, или завтра, или когда Родерик действительно сможет все осознать и переварить, он решит, что готов мириться в различии их мироощущений, со всеми исходящими из этого деталями, то хорошо. Не будет озарений в будущем.  Реддл в любом случае не питал симпатий к происходящему, но, кое-что все же понимал, делал из этого свои выводы. И они бы уж точно не понравились ни Лестрейнджу, ни Нотту, ни кому бы то ни было еще.
   Когда приятель нажал на больное место повязкой, плечо невольно вздрогнуло, в то время как Тому пришлось очень-очень держать себя в руках. Демонстративно ведь сделал, очевидно же. Тише, Том, тише. Вспомни школьную толерантность терпимость, не закипай.
- Я не понимаю тебя, Родерик. То, о чем ты говоришь, - брови показывают недовольство, а голос действительно говорит о том, что Лорд не лукавит. - Не сами ли вы решили, что это вам нужно? Или, может, я заставлял и продолжаю заставлять вас, заставляю тебя? - Том Реддл в недоумении, и его губа, вместе с бровью, слегка приподнимаются. В чем же его вина, что не устраивает Лестрейнджа? - Ты хочешь, чтобы я прыгнул со скалы без палочки?- один глаз прищурился чуть сильнее. Разве мало Том сделал для них? Несомненно, он черпал из этого выгоду. Само собой, ну так и любой из них мог сказать про себя тоже самое, если без лукавства и пафоса. Черта у них такая общая, знаете ли, традиционно слизеринская, как бы банально не звучало. Ясное дело, что в прямом Наследнике выражена сильнее. Или, опять же, дело не в этом? Снова и снова: чего хочет Родерик? Что не так с доверием в понимании Тома? Ай все. -  В твоем понимании, как я должен доказать настоящее доверие, Родерик?
  И должен ли вообще.

Отредактировано Tom Riddle (2016-05-04 19:09:59)

  Им бы делом заняться, в дом пройти, дальнейшие планы обсудить, рассчитать график визитов и состроить общую версию произошедшего. Но нет, Лестрейндж решил поиграть в обиду, неверие и черт знает что. Да сам знал бы, честное слово. Это, конечно же, Тому очень не нравилось, ровно как и поведение приятеля, однако. Реддл не понимал некоторых чувств, но зато прекрасно различал мотивацию и настроение. Исходя из того, что творилось с Родни, Лорд довольно быстро сделал выводы, что призывать его работать над указанным выше - идея не из лучших, вернее сказать, совершенно провальная. Это заставило его беззвучно вздохнув: с самого начала Родерик был самым беспокойным среди них всех, задавал слишком много вопросов, и надумывал себе слишком много. Иногда и о себе. Да и Томе, собственно говоря, тоже. Это еще с первой встречи стало понятно. Бурные эмоции и озорство Лестрейнджа против холодного рационализма Реддла. Происходящее сейчас в данном контексте: традиция или исключение?
    Сначала Том просто с прищуром смотрел на приятеля, а затем, когда тот все так же демонстративно его почти-игнорировал, занимаясь чемоданом с зельями, увел взгляд в сторону, выжидая нужного текста. При юных условиях Реддл бы оскорбился подобным поведением весьма и весьма, но с учетом лучившегося, характера Лестрейнджа и всего остального... От части, Том мог понять, что от него ждали чего-то еще. Другого. Оно могло быть вовсе не рациональным а правильным, а более безрассудным, зато живым. Того, сто, собственно, ценил во многом искал Родерик. Да и, честно говоря, лучше бы та ки смотрел в этот свой чемодан.
"Прекрасно", - словив этот отвратительный взгляд приятеля, от которого днем бы вообще передернуло к чертовой матери, Лорд лишь хмыкнул, после чего усмехнулся. - "Он серьезно думает, что фраза "ты боишься" как-то должна задевать меня? Детская чепуха, не более того". Интересное понимания доверия, нечего сказать. Тому, определенно, свое видение данного слова нравилось больше.
- Четыре вопроса я буду честен настолько, насколько мне позволяет неиспользование ментальной магии, - Реддл собрал руки (одну с половиной) под мантией. Над тем, что от нее осталось, по крайней мере. Его голос снова вернулся в свое привычное состояние. Ничего особенного не происходит. Лестрейндж ушел в ребячество, отчего-то считая это важным или значимым, а Том... он и есть Том. Возможно, "с детьми" иногда нужно играть в их игры. Кроме того, Веритасерум - интересное зелье. Его использование на Реддле оказалось бы полезным в первую очередь для него же самого. И на этом профиты от такой игры не заканчивались. Озвучивать все до процесса неприлично. И, по крайней мере, они покрывали все имеющиеся риски. Да и Родерик заимеет возможность наконец-то узнать о наболевшем подробнее, кроме того хотя бы немного подумав над вопросами, отсеять то, что менее важно. Выйдет забавно, если некоторые из ответов вдруг окажутся идентичны тем, что Том давал им и без Веритасерума при "обычных" условиях. Но еще интересно выйдет, если окажется наоборот. В первую очередь для Реддла. - Так что хорошенько подумай, повторять подобное более не намерен.
   Ну, как г-ся, ведите. Или несите. Ну или хоть что-то, пока Том не надумал перенести это дело сразу в лачугу Мраксов или одно из их убежишь, для пущей драмы, так сказать.

Ситуация, по правде говоря, Тома веселила. В плохом смысле, ели вы понимаете, о чем речь.
  Реддл не мог знать, что когда-то пойдет до такого. Абсурдная и противоестественная ситуация. Том Реддл, со всеми его способностями, позициями и характером, подозрительностью, скрытностью и стремлением к получению своего, не способный рисковать собой ради чего-то простого, задушевного, черт знает чего такого. Но это с одной стороны. С другой же, все те же качества, навыки, способности и положение как бы обязывали иногда делать не совсем то, к чему все привыкли. Раз уж у Родерика, одного из первых его приятелей, возникли сомнения - не дать возможность себе же их развеять было бы просто стыдно. А про то, что эго свое Лорд любил, напоминать не стоит. Да, Реддл в самом деле не горел желанием раскрывать себя. Вообще ни разу. Да, ему в самом деле не нравилась все эта затея, да и в целом положение в роли "допрашиваемого", словно бог спустился на землю, где его судят те, кого он сам и создал. Но. Что же еще значило быть Лордом Волдемортом? Все должны быть уверены в том, что если он способен не на все, то хотя бы на нечто близкое к этому. И Родерик как бы волей-неволей своими словами это подтвердил, сразу же высказав условие процедуы, чтобы Лорд не использовал ментальную магию. Вдумайтесь. Сыворотка правды, такая страшная для многих, и полная уверенность Лестрейнджа в том, что их лидер способен справиться с ее эффектом, приложи он к этому свою магию. И он действительно мог, что Родерик и высказал. Мог настолько, что приятеля это сбивало, пугало, путало, наводило на сомнения. Вы понимаете идею, нет? А, впрочем, ваше понимание и не важно, и не нужно, пока Том понимает все.
  Было тут еще кое что, две вещи из которых можно раскрыть прям сейчас. Во-первых, важно знать, что интересует Лестрейнджа. Не сомневайтесь, Лорд вынесет из этого не одно заключение, используя это в будущем. Родерик должен понимать, что не вся та информацию, которую он услышит, ему понравится, это во-первых, и, во-вторых, что-то может оказаться известно только ему (теперь) и Тому. А значит, обязан быть готов это принять. Что морально, что и с точки зрения ответственности. Оно ой как непросто, на деле испытывался сейчас не только "милорд". Во-вторых, сильная ментальная магия основывалась на сильной воле. Без воли в ней крайне трудно добиться успеха. А тут ведь, как известно, дело какое: чем сильнее воля, тем более человек способен повлиять на ответы под сывороткой правды. От части, конечно, иначе преступники и просто рядовые волшебники не боялись бы ее так сильно. В случае Тома "от части" было недостаточно для того, чтобы укрывать все, чего озвучивать ему не хотелось бы, но зато более чем достаточно, чтобы не уходить в лишние подробности и тайны, котоые в свое время ему не подброй воле расскрывали. Хотя Реддлу, признаться, хотелось бы обойтись без этого. Чтобы еще раз проверить себя, от части - чтобы сдержать слово, да и целом удовлетворить запрос Лестрейнджа, раз уж тот зашел столь далеко. Когда нужно будет, Том еще припомнит это. Никто не говорил, что от услышанного станет обязательно хуже (сам Лорд рассчиывал как раз на противоположное, будучи-таки лидером всего этого кружка самодеятельности), хотя и какие бы то ни было гарантии отсутствовали.
   О плохих сторонах, тонкости понимания чести, иерархии и прочих вещах, "в которых заключался весь Том Реддл", сейчас волшебник пытался не размышлять, ибо понимал, что оно заставит его передумать и поступить как всегда. "Абсурдная и противоестественная ситуация", помните? Вот и он помнил. Каждую, что б его, секунду. Да и не время: зелье выпито, эффект получен. По крайней мере, Реддл заговорил. Звучал, конечно же, как и обычно, не испытывая сильного волнения и просто вслушиваясь в собственные слова, как бы работая на два процесса одновременно. Воля караулит, сыворотка батрачит.
- А, перстень. Не то чтобы я особенно скрывал. Достаточно было правильно спросить, - увы, Родни сам хотел сыворотку правды, ее Том и озвучивал. Вернее, она озвучивала Тома. - Кадм Певерелл являлся моим предком. Я мог вскользь упоминать об этом когда-то, - разумеется Родни не нужно пояснять, кто такой Певерелл. Неплохая родословная выходила у полукровки, нечего сказать. Кому-то можно смело кусать локти, если вдруг очень захочется. - Этот перстень - главное материальное свидетельство, передающееся из поколения в поколение в качестве наследства. Мой дядя, прежний его владелец, попал в Азкабан, когда я еще учился в Хогвартсе, и его обладателем стал я, не дожидаясь кончины дяди, -  Том говорил о том, что относилось непосредственно к вопросу, затрагивая перстень. Родни захочет пояснений или уточнений - у него еще целых три возможности имеется. - Очевидно, что это важно для меня. Любой бы ценил, окажись у него подобное. Кроме того, перстень - хранилище частицы моей души. Ты же не думаешь, что я могу не ценить собственную душу, верно? Именно поэтому я наложил на него проклятье, снять которое, пожалуй, не под силу никому. Не берусь утверждать, но вполне быть может, что даже волшебнику вроде Альбуса Дамблдора не удалось бы сделать этого. Любой, кто попытается его отнять или примерить, поплатится за это жизнью. Если до того момента я его не убью. Проверять не рекомендую, - Том хмыкнул, все это время с интересом отмечая весьма любопытные свойства сыворотки. В самом деле, сознание от нее какое-то легкое, слегка ватное, а язык действует как-то самостоятельно, от части в обход сознания. Про "от части" мы уже выяснили, да? А вот про душу Реддл вдаваться в подробности не стал. Это не относилось к вопросу напямую и, более того, по сути оно действительно так и выходило: кольцо всего-лишь содержало (хранило) элементы души Лорда, которую тот оберегал. Лестрейндж мог понимать это как угодно: как некую магию (о крестражах как о разделе темнейшей магии знали в принципе немногие, и сам Реддл, пока не воссоздав всю запланированную им систему, о некоторых их свойствах исключительно догадывался), как подчеркивание привязанности Тома к данному объекту (что очень и более чем понятно, если вспомнить, с каким усердием волшебник выискивал хоть какую-то информацию о своих родных; в таком случае, кольцо - не просто нечто сакральное, а объект, который был настолько важен, что Том уже начал считать его частью себя), так и вовсе игнорировать. В ответе Лорда имелись куда более понятные и интересные факты, ровно как и имена.
  Возможно, перстень способен на что-то еще, но увы. Печально, однако не все свойства были известны и самому Реддлу. Знал бы он, каков потенциал скрыт в этом кольце, какой камень он носит на своей руке, так наверняка бы не торопился вселять в него часть своей души, вернув некоторых умерших к жизни. А может быть и нет, поступив аналогично. Суть в другом, в общем-то. Именно это, - власть над смертью, - Том и искал. Но чего не знал, того не знал. Пока что, во всяком случае.
   По итогу Лорд даже решил не пытаться угадывать, о чем Родерик будет спрашивать его дальше. Сейчас, по крайней мере. Должно же быть и самому Реддлу хоть немного интересно, раз уж потенциальные риски где-то на одном уровне с практической пользой. Наслаждаться происходящим все равно не получится - это нужно быть разве что лютым мазохистом, коим Том Реддл ну вообще никак не являлся.

   "Привет, меня зовут Лорд Волдеморт, более известный как Том Реддл, мне 20 лет и я бессмертен, потому что порвал свою душу. Христианский Бог, если ты существуешь - с тобой мы не встретится, у меня прописка в Аду. Но нет, Ад, я в тебя не попаду, потому что бессмертен" или "Да, Родерик, вот так вот рушится твой мир".
(Fanfar Fox 20 Century (Intro Fanfar))
[audio]http://pleer.com/tracks/128709630aOS[/audio]
    Но нет, это на деле не смешно, а очень даже печально. Неплохой урок на будущее: загадывать то, к чему можешь оказаться не готов.
    И снова: конечно же Том промолчал, если бы не сыворотка правды и его собственное слово. То, что данная информация может всплыть, было фактом не обязательным, но весьма вероятным, и раз Реддл согласился, значит был готов. Взвесил все "за" и "против", оценил угрозы, исходы и прочее, и прочее. Да, Лорд не собирался рассказывать о своих особенностях так скоро, но был большой шанс, что планировал сделать это в будущем. Что же, будущее началось: вспомните рассуждение про "поворотный" для Лестрейнджа момент. Сломается сейчас - не факт, что и тогда бы не сломался. От части, пока это не так чревато, а куда менее проблемно с точки зрения деятельности и планов самого Лорда. Ну, а о душевном устройстве Родерика не ему, право слово, судить. Тому еще предстоит осознать свое везение: Волдеморт не заставлял его давать клятву на крови, к примеру, что предопределило бы исход такого допроса. А, снова, мог бы, захоти этого очень сильно. Но пускай, пускай, пускай Лестрейндж думает о своем, в своем ключе, в своей манере, все о своем о своем да о своем. Это ведь единственное, чего от него требовалось сейчас - наконец-то подумать.

Is it the overtones of sexual lust, power, control...
Or is it a fascination with the immortality of the undead?
And what dark and hidden parts of our psyche are aroused and captivated
"By the legends of the undead"
The mysteries of the undead will continue to fascinate the living.

На лице Тома блеснуло что-то очень нехорошее, зловещее, темное, как будто бы не от человека вовсе, ровно как и не от животного - вообще не отсюда, а глаза, казалось, на миг отзеркалили алым, подобно крови, цветом. Или снова очень удачная игра света, схоронившая бы несколько слабонервных пожилых магов просто в раз. Сыворотка правды, что ни говори.
- Скажи, Лестрейндж, как бы ты отнесся к новости о том, что твой школьный приятель, с которым ты тогда еще сидел чуть ли не за одной партой, разорвал свою душу, используя самую темную в мире магию? - пауза совсем небольшая, потому что, дорогой Родерик, сыворотка заставляет говорить правду, без тормозов и, как ты учтиво просил, ментального вмешательства Тома. С оговоркой: без ментально вмешательства Тома в свою собственную голову, в то время как твоя под рукой. Но это так, напоминание для того, чтобы ты осознал все возможности и сложность сложившейся ситуации. Никакой интервенции в чужой разум Лорд пока не совершал, лишь чувствуя самое яркое из того, что исходило от приятеля. А исходило что-то очень неоднозначное, непонятное, неопределенное. - Ведь так оно и есть. Еще обучаясь в Хогвартсе на старших курсах я порвал свою душу и отделил от нее две части. Сложный ритуал, в подробности которого я не буду вдаваться, позволил мне сделать это, и останавливаться на достигнутом я не намерен, – пока Реддл все еще сохранял спокойствие и звучал как-то пугающе рационально и выдержанно, лишь практически неотрывно и с легким прищуром всматриваясь в приятеля, независимо от того, отводил ли тот взгляд или смотрел в ответ.  Ему, кончено, было гордо за то, что он сделал то, чего пока не удавалось никому – гордо произносить это, наконец-то, вслух.  Или у кого-то было сомнения в том, что Лорд Волдеморт – великий волшебник? Кто-то еще не понял это за «десять лет дружбы»? Все весьма очевидно, стоило просто лучше присмотреться. С другой стороны, за столько лет жизнь бок о боком «со своими душами» Том уже свыкся с ними, привык к самому факту, приелся.
(Вадим Демчог - Уровни Игры)
[audio]http://pleer.com/tracks/11492800SQH2[/audio]
  Если Родерик не сумеет принять и в полной мере осознать то, что услышал из-за очередного своего неосторожного ребячества, кое от чего в своей голове ему теперь волне возможно придется избавиться. Не от жизни, не от разума, не от души, не от самого себя: Реддл, конечно, в нынешнем контексте мог выглядеть фриком, способным сделать такое с приятелем, но на деле-то прекрасно соображал, понимал, и вообще все эти годы проявлял себе как более чем рассудительный человек. Подобный исход лишь вынудил бы его использовать меры предосторожности, чтобы истинное не стало явным тетьим лицам, не более того. Как и обычно. Реддл с самого начала поставил себе такую установку, хотя некоторая уверенность в том, что Родни справится, все же присутствовала. Приятель временами безбашенный, часто думающий только после того, как что-то сделает, но вот явно не самоубийца. У Родерика все еще была возможность не усугублять свое положение, не вдаваясь в подробности и просто усвоив то, что уже удалось услышать. Этого более чем достаточно для того, чтобы думать ночи три напролет.
    Для него, для Тома Реддла, ничего не менялось вовсе (за исключением, пожалуй, собственной безопасности). А вот изменит ли это что-то во взглядах и мнении Родни? Захочет ли он продолжить?
     И вот теперь, дамы и господа, начинается самая интересная часть: Родерик Лестрейндж остался наедине со своим миропониманием.
(Mychael Danna – Why Are You so Afraid of This?)
[audio]http://pleer.com/tracks/12775751yxIG[/audio]
(для Родни - Godsmack – Make Me Believe)
[audio]http://pleer.com/tracks/4399291eHfE[/audio]

  В самом деле, зачем разделять свою душу? Рвать, крошить, ломать, подобно какой-то вещи. Ведь она, как там принято считать, первозданна и наиболее важна, даже если об этом и не задумываешься. Но ведь зачем-то эта категория темнейшей магии была создана; какой-то смысл несла в себе; давала нечто большее, чем просто графу: "Я смог". Если бы важен был лишь этот пункт, то Реддлу хватило бы теоретической базы, как с другими, не пригодившимися ему  в жизни, но усвоенными в свое время вещами.
   Разорванная душа никогда не могла снова стать единой, такой же, как прежде. Изменения происходили как минимум внутри, и процесс этот, стало быть, безвозвратный, безальтернативный. Когда душа перестает быть единой, многие традиционные и общепринятые ценности резко становятся ей чужды, выпадая в категорию "ненужные"; следом утягиваются чувства, эмоции, понимание. Сначала оно не замечается, свыкается, ты просто словно становишься чуть жестче, имея возможность проживать себя сразу в нескольких "версия": в живом и неживом объекте. Но потом, как покажет время и создание еще нескольких крестражей (а значит, и разрывов души), изменения становятся более очевидными. И внутренне, и внешне; и даже сознание, неимоверно чистое и "посвященное" из-за отсутствия отягощающих чувств, приобретает налет помешанности. На чем? Теория умалчивала за отсутствием практики. На практике вообще много чего отсутствовало, а потому Лорд являлся своеобразным первооткрывателем. Но того, что все-таки было ему известно, хватило, чтобы решиться. В конце-то концов, со своей мотивацией волшебник уже давно определился, ровно как и понял, что традиционная жизнь со всеми ее сценариями - не его случай, не для него. Не для Наследника, оскверненного магглом.
   Этим же вопросом, - зачем, - задался и Лестрейндж. Логично, с учетом предыдущих. И ответ дался Волдеморту на удивление просто.
- Бессмертие, Родерик, - одно слово, но разве сейчас нужно больше? Понятное дело, что Том говорил не о каких-то физических увечьях, подобно пострадавшей руке: какова связь между покалеченным телом и разорванной душой? То-то же. Здесь речь шла о бессмертии глобальном. Ведь ели тело можно подлечить, подлатать, приукрасить, то душа уходит безвозвратно, нуждаясь в совершенно других вещах. Хотя, конечно, физическая составляющая все равно замешана. Реддл не будет вдаваться в подробности ритуалов и прочего. Во-первых, оно не нужно, во-вторых, это не относилось к вопросу, в-третьих, Том просто не хотел.
   Лестрейндж хорошо держался и это, признаться, было невероятно приятно отмечать. Понимает, что-то да понимает, хорошо, молодец. Так и нужно.
  Правда, когда он задал свой последний вопрос, Лорд совершенно не знал, что ответит: подсознательно он прокручивал свое к ним отношение, но уже давно не задумывался о том, что есть все это сборище в целом и каждый из его участников в частности. Может быть, самому полезно узнать, как дела обстоят на самом деле? От части. Том все равно оставался на стороже.
- Оба варианта и верны, и неправильны одновременно, - волшебник уставился на свое кольцо, отвечая вроде как приятелю, но заодно рассказывая и самому себе. - Я, действительно, вижу в вас способ достижения некоторых целей, но в этом случае и о вас можно сказать похожее: неужели свою выгоду не извлекаете вы? С другой же стороны, я не вижу смысла всей этой деятельности, если она не будет иметь поддержки. То, что вы понимаете и разделяете со мной идеи, готовы бороться за них, пускай и по своим собственным причинам. Именно таких людей как вы я бы хотел видеть в будущем. Будь все волшебники такими, в мире наступил бы порядок. Если же вдруг с вами что-то случится, это станет для меня потерей не только стратегической, хотя и не без этого: неприятно терять полезных людей, - в какой-то момент Том даже позволил себе почти что забыть о присутствии Лестрейнджа и углубиться в ответ, чтобы схватить его. - Хогвартс - лучшее, что случалось со мной. И без вас, полагаю, оно было бы не так; не было бы понимания, что такое "свои". Не думаю, что если бы считал вас исключительно инструментами, вы бы пошли за мной, в детстве оно особенно чувствуется. Наше общение началось в тот момент, когда я не знал и не планировал большей части из того, что сделал или собираюсь сделать. Допускаю, что некоторые из этих поступков зародились благодаря общению с вами. Ты знаешь мой характер достаточно неплохо, чтобы судить о том, что это может значить, - брови волшебника слегка приподнялись. Ответ ему самому показался странным. В понимании Реддла - каким-то уж больно мягким и издалека-вслепь даже трогательным. Но это ему, в принципе черствому, могло так показаться. С приятелем, вполне возможно, наоборот. Родерик же не спросил его, насколько просто Лорду было бы поменять свое к ним отношение, предай те его или соверши кто-то из них непоправимую ошибку. Да много о чем еще не спросил, оно и хорошо.
- Полагаю, вопрос с доверием закрыт, - парень снова полностью убрал обе руки под мантию. Родерик просил доказать (абсурдное изначально понятие) - Том этого сделал, честно ответил на четыре вопроса. Остальное за приятелем. -  Скоро рассвет, давай обсудим дальнейшие планы.

  Спроси, что делать у Родни или Вэл,  они ответят: "Мочить на месте". Спроси, что делать у Нотта или Тома, они ответят: "Мочить хорошо, но прежде надо думать". Вэл могла менять детали, Том, за счет своего положения и прочего, имел это в обязательствах, зато что Нотт, что Родни всегда оставались стабильными. Ну как, всегда. Несвойственные себе вещи они периодически выдавали, но и те по итогу сводились все к тому же. Оно неплохо, ибо попадало в общий котел, варилось, закипало, и конечным результатом становилось общее решение. Последнее слово было, естественно, за Томом, но обвинять в этом его было бы крайним невежеством. Все знали когда, почему и от чего он стал "точкой" в их компании. В конце-то концов, без него не было бы ни компании, ни толкового использование плюрализма. А вообще, не о том речь зашла. На данную тему рассуждать можно всегда, везде, короче вечно. И сводиться оно все будет к одному и тому же, как заголовки не меняй.
Даже сейчас Родерик не стремился думать иначе. Услышанное еще до зелья правды, похоже, прошло мимо него. Или именно это называется "опущенные руки"? Впрочем, ладно. Початки осознания и переоценки будут видны спустя несколько дней. Не в том нынче дело.
   -  Идти за Личем сейчас, значит перебить весь Мунго. Кроме того, его гарантированно кто-то охраняет, ровно как и Нотта, - будь у них хотя бы 24 часа до прихода Нобби в сознание, Реддл бы выкрутился и "встал" на место одного из колдомедиков, подтерев тому память и дело с концом. Но, увы, 24 часов на одно только зелье у них не было. Ровно как и гарантии, что нападение на Мунго не усугубит все для Маркуса, раз уж в теории вариант "и перебили аврорат вместе с колдомедиками, а не оказались пойманы" криво-косо допустим. Очевидный ответ со стороны Лорда, конечно, ну так ведь ни Родерик, но Том себе не изменяли. - Сразу в категорию подозреваемых он официально не попадет, а потому после разговора с Минервой или кем-то еще из авроров, его отпустят домой. Это значит, что у нас будет немного времени, -  в данном случае в последние события никак не вписывалась работа Тома (ведь-таки да, гордым безработным среди них троих являлся только Лестрейндж), не появиться на которой он не мог. Это накладывало определенные временные рамки, впрочем, в подобных случаях Реддл умел выкручиваться. Просто нужно держать это в голове, - для визита к "пострадавшему другу". Будем действовать в зависимости от того, что нам расскажет Маркус, но пока я склоняюсь к тому варианту, что он объяснит свои действия Империусом. Значит, его собственную память придется подправить под этот самый Империус, - да, конечно, Лестрейндж не в восторге от этой идеи, особенно после всего сегодня услышанного и не обдуманного. Том также видел некоторые технические тонкости, не горя желанием «переписывать» содержание черепушки приятеля. А все-таки, чепуху их лидер предлагал крайне редко, и то обычно в виде метода "мозгового штурма", дабы расшевелить остальных. Значит, обдумал и взвесил свое предложение. - А затем ему же подыграть. Если дальше Нотт пойдет по пути подкупа, то будем рассматривать ваши связи. Если же решит пойти более честным путем, - волшебник повел руками, мол: "Ты же знаешь Маркуса. Свой выбор он сделает сам", - то к этому тоже нужно быть готовыми, - если вдруг Нотта решатся обвинять в чем бы то ни было по-серьезному, а не обойтись позицией "свидетель".
  К какому из вариантов склонялся лично Том? С учетом того, что Маркус - не дурак, но его внутренний мир наполнен эмоциями да честью, скорее всего на второй. Оно как-то логичнее, что ли. Ведь и с Нобби Личем его связывало неприятное прошлое, и семья не просто так отчалила в Америку за океан, а потому использовать чистый подкуп было подобно красной тряпке. Другое дело, что честное дело при руке на пульсе судьи или прокурора - вещь хорошая. Но при честном (относительно, насколько вообще можно применить данное понятие к ситуации) процессе нельзя будет так просто выбрать себе ни судью, ни обвинителей, ни свидетелей, ни даже "надзирателей" над делом в стенах Министерства: велика вероятность, что они окажутся не из "своих", желая докопаться до правды или просто засадить чистокровного волшебника, потому что: "А почему бы и нет?". Грязноковки вон уже расхаживают по площадям с митингами, громят, выступают на радио.
  Да, стоит повторить, что ситуация непростая и потенциально опасная. Но да, даже в ней, если убрать эмоционально-чувственный фактор (что для Волдеморта вообще как сосчитать до трех), можно сыскать не одно долгосрочное преимущество. Но это Том озвучивать вслух не стал, лишь снова отложив на нужную полочку все свои раздумья. Лестрейндж "немного" не в там настроении, чтобы быть способным уловить длинный и сложный текст лидера. Даже Нотт будет не в состоянии, когда вернется, потому единственным собеседником Реддла в данной ситуации оставался сам Реддл. Ко времени визита он уже отсечет все ненужное из своих речи и аргументов, если вдруг Маркусу понадобится немного уверенности.

Отредактировано Tom Riddle (2016-05-11 02:05:02)