В Министерстве в эти дни был небольшой, но очень гордый филиал сумасшедшего дома. Новая метла, как ей и было положено, мела по-новому, ну или летала, если предпочесть фразеологию магического мира. как бы то ни было, доставалось всем: не только тем, кому давно, по правде говоря, пора было уйти на покой добровольно, и кто теперь с такой неохотой расставался с теплым насиженным местом. В общем, работы было больше, чем могли вместить в себя двадцать четыре скромных часа. Нет, работы Нобби никогда не боялся и никогда от нее не бегал, но сейчас ему просто необходимо было прервать хотя бы на час этот безумный бег в колесе и подумать.
Тем более, подумать было о чем. Конечно, Лич и не думал, что сразу же после выборов Тафт начнет бегать к нему за советами, но на некоторые изменения курса все-таки рассчитывал. Стране нужно было больше либерализации, им всем нужно было больше. и быстрее. Но Вильгельмина шла своей проторенной дорожкой и не собиралась никуда спешить. Хорошо, если до рождества они справятся с коэффициентами электората, чтобы забыть об этом, как о страшном сне, но что-то подсказывало, что даже этот очевидный шаг могут откладывать еще очень долго. Кроме того были и другие проблемы, но тут уже думай или не думай - ничего не поможет: похищение Минервы, а теперь добровольное возвращение Лестрейнджа, например. Раз добровольное - значит, можно ждать того, что он в итоге окажется невинной овечкой, которую подло подставили. Конечно, Визенгамот сейчас тоже менялся, и при по-настоящему новом составе в такие истории никто уже не поверит, но перемены, как и во всех сферах, шли чертовски медленно. Может быть, следовало напомнить Вильгельмине об этом деле, им и объяснить необходимость подсуетиться?
Большая кружка с пивом стояла на столе почти нетронутой, а Нобби внимательно смотрел на нее просто для того, чтобы не смотреть в пространство, когда к нему обратились. Сначала он, правда, не понял, что обратились к нему, людей в пабе было немало, и все говорили со всеми, может быть, поэтому это место почти идеально подходило сейчас, чтобы с головой погрузиться в свои мысли, но кто-то стоял прямо около стола, и Личу пришлось поднять взгляд от пива и улыбнуться.
- Обдумываю план побега. Видишь, первая часть мне удалась, и я смог отбежать от новой камеры на - сколько? Думаешь, хоть миля наберется?
Малкольм был хорошим человеком, во всяком случае, Нобби совершенно искренне считал, что это так. Но ему, похоже, было мало того, чего они все уже добились и могли бы... когда-нибудь. Он не собирался ждать, точно так же, как не хотел ждать Алан или этот их новый лидер, который присвоил себе имя весьма неоднозначной личности.
- Садись, места хватит. Как дела на свободе? Обрадуй меня, что на ближайшие пару недель не планируется каких-нибудь бестолковых акций, вроде того стояния в Атриуме с палатками.

Значит, нарушить закон и ворваться в сердце магической Британии, чтобы пошуметь там, но потом все равно заставить Тафт пообещать, что за это ничего не будет и уйти, оставив после себя горы самого обыкновенного мусора, - это теперь называлось лечением изнутри. Мусор был особенно раздражающей деталью. Нобби сделал мысленную заметку держаться от магических тварей подальше, чтобы не попасть однажды в отделение к Макгонагаллу на лечение такими методами.
- Тогда поспорь. Нет, правда, Малкольм, поспорь со мной, докажи мне, что это пошло на пользу. Ты ведь знаешь меня, я никогда не отказываюсь от действенных методов, но это...
собеседник скептически хмыкнул, и Лич покосился на него, но ничего не сказал. Скепсис - это неплохо. Когда в меру и к месту. Сейчас к месту было бы объединить все силы и действовать сообща, но нет, некоторых уже не устраивали новые назначения, хотя еще несколько месяцев назад они сочли бы это не просто уступкой, а значительной реформой правительства. Но теперь они хотели большего, правда, Нобби был почти уверен, что они не знали, чего именно хотели, и их требования во время этого так называемого митинга только подтверждали это: ни одного конкретного. Эти люди не смогли бы объяснить, что их не устраивает, но все равно знали, что не устраивает. Повторяли чужие слова, это было очевидно любому, кто хоть немного знал людей и дал себе труд задуматься, в чем подвох. Но Малкольму было, конечно, не до того, да и не должен был он думать о политике день и ночь, у него и своих забот хватало.
- Нет, не сбежал бы. Ты же не бежишь из больницы, когда привозят какую-нибудь жертву взрывопотама, а зрелище, должно быть, куда хуже министерского балагана. Но ты знаешь, что нужен там и делаешь то, что должен делать. По-другому нельзя, да мы и не сможем - ни ты, ни я. Поэтому я останусь там, останусь до тех пор, пока не смогу честно сказать, что сделал для Британии все, что было в моих силах, - он поднял свою кружку и отсалютовал Макгонагаллу. - Просто небольшая передышка.
Лич отпил из кружки. Для чего-то же он брал эту кружку. Интересно, что и в какой момент он сделал не так, чтобы его люди пошли за Аланом и вот за этим самопровозглашенным Тайлером? Плюнули на простые человеческие ценности и стали делать инферналов. Интересно, Макгонагалл знал про инферналов? Вряд ли... Да, конечно, он пытался вернуть людей в рамки закона и не дать пролиться крови. Потому что знал, что кровь их не испугает, она вообще не пугает толпу, только сводит с ума. Но, может быть, именно этого они и хотели? Сойти с ума и крушить до тех пор, пока от страны не останутся руины? И вот тогда "мы свой, мы новый мир построим". Только из чего? Из осколков человечности?
- Насколько тебе известно, ничего из ряда вон... - сколько оговорок, можно подумать, люди, которые ничего не хотят скрывать, именно так и разговаривают. Нобби покачал головой и отпил еще пива. Хорошо бы напиться и не думать обо всем этом хотя бы сегодня, просто заснуть, а завтра страдать от головной боли больше, чем от того, что кто-то строит планы по обрушению всего достигнутого им. Хорошо бы, но ничего не выйдет. - Скажи мне, Малкольм, только честно и глядя в глаза. Ты и в самом деле думаешь, что я больше не способен защищать все те идеалы, о которых говорил в мае, а вы все, между прочим, слушали и соглашались? Правда думаешь, что этот Тайлер теперь только и может помочь. Ты хоть видел его, знаешь, кто он? Почему думаешь, что все эти радикальные методы - не для того, чтобы дискредитировать движение и отбросить нас назад лет на пятьдесят?

Нобби посмотрел на Макгонагалла с удивлением. Почему, собственно, и не ему должны быть заданы эти вопросы, и зачем уходить от ответов? В конце концов, он был именно из тех, чье мнение было Личу интересно, из "его людей", которые в последнее время слишком быстро переставали быть его людьми. Может, именно потому что он перестал "тратить красноречие", а кто-то другой не скупился на красивые и громкие слова. Но ведь было что-то намного более важное, настолько важное, что невозможно было не видеть этого, какие бы речи не зашоривали взгляд.
- Хватит красноречия, оно ничего не дает. Это ведь не топливо для людей, Малкольм, оно подходит разве что для того, чтобы завести машину. А сейчас завелось что-то совсем не то.
Он покачал головой. Да, конечно, Малкольм был слишком разумен, чтобы сжигать чучела. А что если Тайлер, или Алан, или еще кто-нибудь позовет жечь кого-то более живого? Ради общего блага, то есть правого дела, конечно. Приправив все это красноречием? Тоже откажется? Спрашивать, конечно, он не стал, ответ мог быть только один, но вот был ли этот ответ правдивым, не лгали ли они самим себе?
- Я никогда не хотел быть Аргусом, который контролирует все и вся. Не претендовал на то, чтобы ничего не делалось без моего ведома. Я предполагал в них всех не послушание, а понимание идеи и верность ей; когда ты понимаешь идею и верен ей, ты не отступишь, правда? Не пойдешь огнем и мечом добиваться мира во всем мире. Думаешь, именно этого не хватает? Этого ждут люди? Полного контроля?
Если так, то это было ближе, чем они думали. Чего стоил хотя бы этот комендантский час и те усилия, которые пришлось приложить Личу, чтобы убедить Вильгельмину, что пора уже его отменить. Он покрутил на запястье браслет, который должен был показывать аврорам его местонахождение. Контроль - это совсем не так хорошо, как кажется.
- Я не подозреваю тебя. Подозрения - это когда ты в чем-то не уверен, так ведь? Я не знаю, что именно ты скрываешь, но на вопросы мои ты не отвечаешь, так что подозрение - это не совсем то слово.
Меньше всего, по мнению Лича, сейчас надо было о чем-то жалеть. Как и всегда. в общем. Какая разница, жаль или не жаль, надо просто взяться и сделать так, чтобы потом уже жаль не было. Проблема в том, что каждый по-своему видел, что и как надо делать. Вот например, Малкольм считал, что надо начинать защищаться еще до того, как на тебя напали, ну а лучшая защита, как известно... Да, предупредительный удар, лучше всего в спину, не важно, кому, врагам или друзьям, ведь друзья тоже могут стать врагами, надо предупредить это, надо быть предусмотрительными. Черт возьми, эта логика могла завести как угодно далеко, были бы желающие вести и те, кто готов идти. Нобби запустил пятерну в волосы и мотнул головой, как будто это могло вымести из нее навязчивые мысли.
- Естественно? Защищаться - не преступление, бить на опережение - это как раз оно. Знаешь, кто заведует преступлениями? Не добрый и готовый на компромиссы Нобби, а Поллукс Блэк, который вытаскивал сестру из Азкабана, хотя ему было прекрасно известно, что она живьем жгла на площади людей, который не способен пожать грязнокровке руку даже ради политики, понимаешь, что это значит? Сейчас, когда это только незаконное столпотворение в Атриуме, Вильгельмина сдерживает его. А что будет дальше, если это продолжится? Сначала я должен буду уйти в отставку, потому что протесты и погромы все еще связывают с моим именем, понимаешь? После этого можно будет похоронить все планы насчет реформ законодательства и изменений внешней политики. А потом? Потом Блэк начнет реакцию. Жестокую реакцию, и если Тайлер вдруг не даст ему повода, он найдет его сам, поверь, это несложно.
Бог ты мой, все это звучало, как дешевое пророчество, и кроме того, стоило кому-то из посетителей паба прислушаться к разговору, уже завтра все газеты магической Британии будет украшать передовица о громком заявлении главы одного департамента в отношении другого. И что Лич сказал слово "грязнокровка" тоже упомянут, это уж непременно. Надо было меньше пить, хотя кружка с пивом в руке все еще не была пустой. Но Нобби отчаянно хотел донести до Малкольма все то, что тот должен был понять, все то, что должны были понять и остальные. Дорога, которая им так понравилась - широкая и мощеная камнями, которыми можно кидать в тех, кто не соблюдает чужие права - это дорога к обрыву.
- Кровь будет. Будут дементоры. И все это под знаменем правосудия. И знаешь, почему? Потому что кто-то, кто боится показать свое лицо и назвать свое имя, сейчас внушает вам, что вы слишком много ждали, и постепенные перемены вам не подходят. Нужна только революция, и qu'un sang pur abreuve nos sillons.